Несколько сконфуженный, я ушел.
Тот лейтенант, решил я, очевидно, погиб, потому что никто из знакомых мне физиков не мог вспомнить его выступлений в печати. В физике торжествовало представление, что микрочастица - это точка, познать которую в ее воображаемой структуре просто нельзя. Досадно, но удобно.
И вот случилось неожиданное. Нильса Бора давно уже не было в живых. Он ушел из жизни, оставив в науке значительный след.
Слушавшие великого физика в московском Доме писателей, восприняли его слова о неизбежности появления новых идей как завещание.
В октябре 1967 года мне позвонил по телефону председатель физической секции Московского общества испытателей природы профессор Л. А. Дружкин.
- Я знаю, что вы физик в большей мере, чем сами о себе думаете, - сказал он, пригласив меня на очередное заседание секции.
Там меня ждал сюрприз: доклад о новой теории элементарных частиц. Я не удивился. Сейчас многие пытаются представить себе кирпичики мироздания. Достаточно вспомнить о таинственных кварках!..
Докладчик показался мне незнакомым. Время наложило свой отпечаток и на меня, и на него. Он приближался к пятидесятилетнему рубежу, я миновал шестидесятилетний. Но я сразу узнал его, едва он заговорил. Тот же мягкий голос, предупредительно вежливое отношение ко всем, кто его слушает. Осторожные выражения и предельная скромность.
Как преобразилась, выросла его теория!.. Нет, он не сидел сложа руки эти четверть века!
Московское общество испытателей природы в высшей степени авторитетная организация. Здесь докладывали о своих исследованиях выдающиеся русские ученые начиная с 1805 года.
Моего старого фронтового знакомого слушали с большим вниманием много физиков, профессоров, докторов наук, не говоря уже об увлеченной молодежи.
Да, теперь физиками-экспериментаторами было открыто уже не шесть, а около двухсот элементарных частиц. Большинство из них были короткоживущими, неустойчивыми, что не находило объяснения с точки зрения прежних теорий. В эти теории, чтобы свести концы с концами, приходилось вводить "произвольные" постулаты. Докладчик насчитал их 28!..
В своей теории он отказывался почти от всех постулатов, сохранив лишь три, характеризующие основные законы природы. Остальные "постулаты" или доказывались исходя из его теории, или отвергались как недоказанные.
Пожалуй, в любой теоретической работе самым главным надо признать соответствие ее опыту.
Сидевшие вместе со мной физики могли убедиться в поразительном совпадении теоретическим расчетов докладчика с результатами современных экспериментов. Все элементарные частицы, когда-либо обнаруженные, находили свое место в периодической системе микрочастиц, а их характеристики совпадали до пятого знака и выше во всех тех случаях, когда экспериментальные данные были известны. А когда неизвестны? Тут, пожалуй, физиков ждал наибольший сюрприз. Периодическая таблица предсказывала существование большого числа частиц, еще не открытых. Слушателям был продемонстрирован каталог микрочастиц, характеристики которых вычислены по формулам автора гипотезы электронно-вычислительными машинами в Ленинграде.
Оказывается, все эти двадцать пять лет он не торопился с публикацией своей работы, которая должна была перевернуть многое в представлениях физиков. Конечно, то, что он говорил, теперь мало напоминало наш разговор в блиндаже. Эго была уже "корректная", математически глубоко обоснованная теория.
По крайней мере так охарактеризовал ее первый из выступавших после доклада доктор физико-математических наук, профессор М. М. Протодьяконов, один из руководителей Института физики Земли Академии наук СССР.
Один за другим говорили физики. И ни один из них на этом заседании физической секции, которая состоялась в старом здании Московского университета, не выступил против теории, впервые услышанной мной двадцать пять лет назад.
Но оказывается, не только мне она стала тогда известна.
В конце заседания профессор Л. А. Дружкин сказал, что более двадцати лет следит за развитием этой теории.
Московское общество испытателей природы приняло решение опубликовать эту новую теорию микрочастиц.
Как-то ее воспримут ученые во всем мире?
Мне известен только один случай, когда крупнейший современный физик де Бройль, многие годы утверждавший, что невозможно наглядно объяснить происходящие в элементарных частицах процессы, взошел на кафедру Сорбонны и объявил, что все эти годы ошибался. Его пытались отговорить, урезонить, но он стоял на своем, перейдя в лагерь тех, кто искал ответа на загадки строения вещества не только в математических формулах, но и в наглядных картинах.
Помню, что сидевший рядом со мной редактор издательства "Мысль", не зная о моей былой встрече с докладчиком, шепнул:
- А ведь он немного похож на молодого Эйнштейна.
Конечно, на молодого он уже не походил. Я-то докладчика видел молодым!.. Но что-то в нем было такое, что позволило моему редактору верно подметить сходство.
Наше знакомство с Ильиным возобновилось. Мы часто и много беседовали.
Я понимал, как нелегко ему будет убеждать скептиков и опровергать противников.
Под впечатлением возобновленного знакомства я пошел к своему старому другу, с которым когда-то изобретал танкетку-торпеду, - к академику Осипову.
Четверть века мы с ним шли каждый своим путем. Я писал книги, а он... О его делах, пожалуй, лучше всего скажет то, что он уже и Герой Социалистического Труда, и лауреат Ленинской премии, и академик... Словом, он мог бы быть героем любого из моих фантастических романов, живой, энергичный, изрядно поседевший, но по-прежнему подвижный, с огромным лбом и мефистофельским профилем.
Я знал о былых увлечениях моего друга. Он когда-то мечтал свести воедино все поля: и магнитное, и гравитационное, и инерционное. И подходил к этому вопросу как инженер-электрик, спроектировавший на своем веку немало машин.
Я рассказал ему о новой теории микрочастиц.
- Слушай, - сказал он. - Ты же писатель-фантаст. Ты должен экстраполировать, представить себе, что из всего тобой услышанного следует.
- Хорошо, - ответил я. - Хочешь, я напишу, будто бы ты заинтересовался этой теорией и решил применить ее в жизни.
Он расхохотался и хлопнул меня по плечу:
- Валяй, Саша. Обещаю, что если ты напишешь так, как надо, то я пойду вместе с твоим лейтенантом в бой.
Вот каким образом в этот реалистический рассказ вошла фантастическая мысль. Я получил право представить себе моего академика, ринувшегося в бой за...
2. Мечты
За что мог ринуться в бой такой человек, как он? За теоретические представления? Нет, не такого он был склада. Он, создавал действующие машины, которые делали переворот в технике.
Итак, прежде всего академик должен был встретиться с моим фронтовым знакомым.
И они встретились.
Кабинет академика помещался в старинном особняке. Еще при мне ученый приказал убрать все стыдливые экраны, прикрывавшие живопись и деревянные украшения стен. В окнах остались цветные витражи. Но все это не мешало неистовому директору института. Здесь он предавался своим мыслям, беседовал с теоретиками, здесь же разносил незадачливых начальников цехов и лабораторий.
Сейчас он ходил по кабинету, очевидно взволнованный.
- Вы понимаете, что придумали? - строго спросил он, останавливаясь перед гостем.
Гость, низенький и пополневший человек, всегда вскакивал, когда перед ним стояли. Он был так воспитан. Академик никак не мог его усадить.
- Слушайте,- заговорил академик. - Вы сами не понимаете, что придумали. Кружочки? На них электрические зарядики? Видите люстру под потолком? На внешнем ободе шесть ламп, на внутреннем пять. Во время войны внутренние лампочки у нас были синими. Другой знак зарядов. Понимаешь? Это же модель вашей микрочастицы!..
- Вы совершенно правы, - вежливо согласился гость.
- Сидите, сидите. Стоять перед другими академиками будете, которые к ответу притянут.
- Я готов.
- Так вот. Видите эту люстру? Давайте ее разломаем.
- Как разломаем? - опешил теоретик.
- А так. В девятнадцатом веке были известны энергетические процессы, которые протекали только на молекулярном уровне. В нашем веке ученые проникли в глубь атомного ядра и извлекают уже энергию не химических, а внутриядерных связей.
- Да, конечно.
- А у вас кольца как связаны?
- Это точно подсчитано. Энергия связи, скажем, протона в пятьдесят шесть миллионов раз больше, чем энергия его аннигиляции.
- Вот именно. Вот отсюда и плясать будем. Так какая это энергия?
- Энергия внутренней связи микрочастицы.
- Не можете выговорить. Это же не химическая, не атомная энергия, ЭТО ВАКУУМНАЯ ЭНЕРГИЯ.
- Пожалуй, вы правы.
- Значит, можно поставить перед собой задачу не только убедить почтенных старцев, что микрочастицу можно представить так устроенной, как эта люстра под потолком, а найти способ люстру разломать на части и выделившуюся энергию использовать. Это, брат, уже будущее человечества! Об этом не думали?