На столе между чашек лежала черная кожаная папка с золотым замочком. Я много думала о том, что означает подарок. Пожалуй, Август прав, император заинтересовался мной не как женщиной.
Я никогда не работала с Шанхаем. Но, к примеру, если китайцы вынашивают планы войны с Эльдорадо, я для них даже не «информированный источник», а куда больше. Хотя бы в силу иронии судьбы. В последней своей миссии я втерлась в доверие к генеральской семье, и так сложилось, что спасла их единственного сына от гибели. Парень в меня не на шутку влюбился, готов был закрыть глаза на происхождение — моя легенда рисовала девушку из простонародья. Энрике так страдал по мне, что смирилась даже его мама. Но… я провалилась, и уйти мне помог его отец. Прошли годы, парень возмужал, они вместе с папашей развили бурную политическую деятельность, что в понятиях Золотого Мехико означало «этих купили, тех убили, остальных посадили» — и теперь Энрике Вальдес был действующим диктатором. Конечно, что такое юношеская страсть? С глаз долой — из сердца вон. Но Кид Тернер, мой бывший декан и нынешний куратор, обмолвился недавно, что Вальдес выступает за примирение с Землей. А кое-кто из его окружения намекает, мол, виной этому некая Долорес, портрет которой Энрике много лет хранит в сейфе. Он давно женат, но все мечтает вновь увидеть ту девушку… В общем, я подозревала, что меня хотят привлечь к работе. Уже как консультанта или агента влияния, но — могут. И есть вероятность, что в этом качестве я интересна не только Земле.
Поэтому, когда в гости заглянул Вэнь, я немедленно спросила его, что значит подаренная фотография. Ведь он много лет работал в Шанхае, менталитет знает.
Вэнь внимательно рассмотрел автограф.
— Делла, ты же училась в магистратуре как раз на Шанхай.
— Это только так называется. Во-первых, не доучилась. Во-вторых, плохо училась.
Вэнь рассмеялся.
— А твой босс?
— Сказал, что наследничек фотогеничен.
Вэнь рассмеялся громче.
— Да, — согласилась я, — вот кому не стоило идти в магистратуру по Шанхаю, так это Августу. Полностью окитаился и взял моду говорить загадками.
— Экий он впечатлительный.
— Но уверяет, что ко мне присматриваются с деловым интересом.
— Делла, а ты в магистратуру пошла до или после подарочка?
— До. Насколько я понимаю, император — тогда еще наследник — наводил справки обо мне, слухи дошли до моего куратора, и тот быстренько отправил меня учиться. На всякий случай.
— Так у него бы и спросила. Он-то знает, с какой целью наводились справки.
— Нет, Вэнь. Не знает. Но я сомневаюсь, что шанхайский принц интересовался мной исключительно как симпатичной девушкой. Да и Август того же мнения.
— Ну да. Ты, конечно, решила, что он узнал о твоем эльдорадском прошлом.
— Это звучит разумно.
— Тогда он интересовался бы твоим боссом, который может провести шанхайский флот в тыл Эльдорадо через хаб Чужих.
— Новый император не воинственный. Может, он хочет решить проблему дипломатическим путем. К тому же оккупация Эльдорадо — заведомо убыточная акция. Там ничего особенного нет. Ну, производства. У Шанхая свои еще лучше.
— Пожалуй, Юй Юшенг не воинственный, — согласился Вэнь. — По сравнению со своими предками. На фоне среднего китайца, поверь, он очень агрессивный. И умеет быть жестоким. Хотя его жестокость — она не от внутренней потребности, а от рассудка.
— Да уж. Отказал отцу в лечении…
— Правильно сделал. Старик уже всех достал до печенок. К тому же не отказал. Он не повез его на Землю. Ну а шанхайская медицина оказалась бессильна. Никто не виноват.
— Вэнь, я понимаю, что достал. Но для него это был родной отец. Даже чисто рассудочно — не выгоднее было показать себя добрым и любящим сыном? Или это месседж такой для политической элиты? Мол, я расстреливать не буду, вы просто у меня все тихо и благопристойно загнетесь, как папаша?
— Ты так и не научилась думать по-китайски. Да, он вполне обдуманно принес умирающего отца в жертву политической ситуации. Заметь: не просто умирающего, а уже бесчувственного. Делла, там в двух шагах от блистательной метрополии — полная задница, спасибо Старику, который довел империю до такого. Старик правил без малого сто лет и все эти годы с каким-то садистским наслаждением уничтожал то, что построил его предок. А ведь тот практически довел дело до признания Землей суверенитета Шанхая! При нем было несколько экспериментальных торговых зон с нами. Особых экономических зон, их еще звали «свободными». Там уровень жизни был — Земле такой не снился. Но тут сорокапятилетний, полный сил император внезапно, в одночасье, умирает от укуса змеи. Очень такая деловая змея, уползла из дворцового серпентария и ночью цапнула верховного правителя. Он не почувствовал, не проснулся. К утру умер. Если б проснулся, успели бы ввести антидот. Ты думаешь, зря ходят слухи, что эту змейку ему восемнадцатилетний сынок подбросил? Двойную дозу снотворного в вечерний чай и змею в постель…
Я невольно поежилась.
— Первым делом этот говнюк закрыл все свободные зоны. Кроме одной — на границе с Куашнарой. Собственно, Сайгон. Его чуть не закрыла с перепугу сама Куашнара, потому что из Шанхая повалили толпой беженцы вперемешку с диверсантами. А куда делись жители закрытых зон? A-а, тебе в магистратуре сказали, что их казнили по приговору суда, за содействие потенциальному противнику. Думаешь, их расстреляли, как обычно? Ну, кого-то и расстреляли. Мужчин. А женщин с детьми вывозили в самые бедные колонии и отдавали толпе: это предатели, делайте с ними что хотите… Вывозили, предварительно соврав, что высылают из страны, возьмете лишь то, что на вас есть. Они и надевали лучшую одежду в три слоя, драгоценности. И в таком виде их выбрасывали на улицы перед толпой обозленных, голодных людей. Не спасся никто. А почему у Старика сыновья дохли, как мухи? Какой невезучий император — наследники до двадцати пяти не доживают. То пошел медитировать на священную гору и упал, разбившись насмерть, то напился и утонул в дворцовом пруду, то любовница зарезала, а кого-то и вовсе за измену вместе с матерью к стенке поставили… Один Юй Юшенг выжил. А его мать происходит, между прочим, из свободной зоны и на свет появилась чудом. Прабабку растерзали на улице вместе с младшей дочерью — старшую она успела выдать замуж в метрополию. Старшую потом расстреляли, обвинив в коррупции. Но та успела родить сына. А сын оказался тихоня и скромник, потому что очень жить хотел, но на самом деле хитрюга — успешно посватался к дочери ближайшего сподвижника императора. Когда родилась девочка, ее, памятуя об испорченной репутации семьи, предложили императору в наложницы. А стареющий садист взял да в нее влюбился. И уж чего совсем никто не ожидал — женился. Потому-то Юй Юшенг и остался жив. Но любовь любовью, а когда у тебя папаша болезненно подозрительный и чертовски изобретательный, уцелеть — непростая задача. Ты это держи в уме, если случится пообщаться с молодым императором. У него было такое хреновое детство, что парень даст фору любому кадровому разведчику… И каков молодец, заметь! Закрывая страну, он велел не утопить всех ненадежных, а просто выслать. Их грузили в транспорты и отправляли на Тварь караванами. При Старике мы мечтать не смели получить назад наших агентов живыми. Теперь получили. Им даже рисовых брикетов и воды в дорогу дали. Поверь, по шанхайским меркам это не норма, а высшая милость.
Вэнь ненадолго умолк, опустив глаза. Мне даже думать не хотелось, о чем сейчас вспоминает провалившийся нелегал, чудом сумевший уйти из шанхайских застенков. У него это, конечно, сто раз отрефлексировано и рационализировано, но не забыто ведь.
— Ну так вот, про менталитет, — сказал он. — При Старике на десятках планет развитие не просто остановилось — их загнали в средневековье. Теперь это огромная буферная территория, заселенная чисто ради того, чтобы пригодные для жизни планеты были заняты. Оттуда принудительно изъяты современные технологии, там жратвы всегда впритык, ровно столько, чтобы массового голода не было. Администрация целиком и полностью оскотинилась от безнаказанности, а народ совершенно озверел — и считает это озверелое состояние в общем нормой. Там в случае нужды избавляются от престарелых, мальчиков моложе пяти лет и девочек, которых еще нельзя продать для сексуальных утех. От всех, кто для семьи обуза. Их просто выводят за околицу и оставляют. Если кто рвется назад — отпихивают вилами и кольями. Как, можешь себя представить на месте обычной матери-китаянки? Она смотрит на своих трех-четырехлетних детей, которых отец велел бросить. Дети плачут, тянут к ней ручонки, а она не смеет нарушить волю мужа. Вот пока ты не поймешь, что она не чувствует ничего, никакой боли или раскаяния, что у нее в голове только одна мысль — «еще рожу», — ты не уловишь китайский менталитет…
