Ученые давно предсказывали наличие планет в ближайших к Земле звездных системах, но даже самые современные, изощренные способы удаленного наблюдения не могли ответить — пригодны ли эти гипотетические миры для человеческого метаболизма, какова жизнь в среде иных биосфер и какого рода препятствия могут встать на пути первопроходцев?
Именно в поисках ответа на эти вопросы формировался костяк Военно-космических сил России. Не ради противостояния в пространстве родной Солнечной системы, как пыталась преподнести некоторые факты, вырванные из общего контекста подготовки первого межзвездного перелета, пропагандистская машина Соединенных Штатов Америки, а во имя продвижения вперед к иным мирам, куда должны отправиться не только научные специалисты, но и люди иного склада, способные морально и физически справиться с любыми чрезвычайными обстоятельствами.
По крайней мере, Ивана Лозина и его товарищей тренировали, ориентируя именно на такие предпосылки. Всем было понятно, что можно исследовать Марс или луны Юпитера, опираясь только на отряды астронавтов-исследователей, но для дальних экспедиций, которые продлятся не одно десятилетие, требовались не только принципиально новые технологии, но и разносторонне подобранный состав участников, который неизбежно включал в себя элиту военно-космических сил.
…Осторожно продвигаясь вдоль высокого бетонного забора неработающей металлобазы, Иван, конечно, не размышлял над глобальными вопросами экспансии человечества к иным мирам и связанными с этой перспективой аспектами собственной подготовки. Сейчас он мыслил узко и конкретно. Безлюдные окраины города заставили его сосредоточить все внимание на покрытой следами копоти бронемашине и прилегающем к перекрестку пространстве.
Вокруг по-прежнему стояла звонкая, ненатуральная тишь. Пустые дома выглядели зловеще, переломленная пополам вышка телецентра, казалось, кричит о чем-то вопиющем, но непонятном, — все это, вместе взятое, угнетало, до предела натягивая нервы, вычерпывая из организма остатки мобилизованных стимулятором сил.
Подойдя вплотную к корпусу БМД, Иван, не прикасаясь к закопченной броне, обошел машину кругом, отметив, что все люки выпучены наружу, а языки копоти видны только в районах образовавшихся щелей. Создавалось впечатление, что внутри машины возник внезапный пожар, от которого детонировала часть боекомплекта. Никаких внешних механических повреждений на броне не наблюдалось, он не смог найти ни выщербин, ни царапин…
Чтобы окончательно убедиться в возникших предположениях, Лозин открыл задний люк машины, с трудом сдвинув с места деформированный овал брони, и заглянул в сумрачное нутро БМД.
Внутри стоял запах сгоревшей изоляции, оголенные огнем кабели свисали с низкого потолка отсека, перемежаясь застывшими потеками пластика. Особенно сильно пострадала головная часть машины, где располагался бортовой компьютер и органы управления, — значит, пожар, скорее всего, возник там. Убедившись, что решетчатые каркасы, оставшиеся от сгоревших кресел, не содержат человеческих останков, Иван сделал закономерный вывод: машина шла в автономном режиме, под управлением бортового компьютера, когда внутри возникло возгорание. Отсутствие явных внешних повреждений на время отодвигало вопрос об имевших место боевых действиях, не снимая, однако, его остроты.
«Что же в таком случае стряслось? Глобальная техногенная катастрофа?»
Чтобы ответить на заданный себе вопрос, Иван, невзирая на явные признаки трудноодолимой усталости, направился к ближайшему многоэтажному дому, возвышавшемуся напротив ворот металлобазы.
* * *Разные мысли теснились в голове Лозина, пока он без преувеличения «брел» через перекресток асфальтированных улиц к подъезду двенадцатиэтажного дома.
Вопиющая пустота города давила на разум. Иван все чаще ловил себя на том, что вспоминает картины прошлого: сколько раз он ходил по этим улицам, абсолютно не обращая внимания на окружающие лица, пропуская мимо сознания поток спешащих по своим делам людей. Они были разными: потенциальные друзья и вероятные недруги, которых воспринимаешь как фон, не контактируя, но подсознательно ощущая постоянное пребывание в их обществе…
Распахнутые настежь двери подъезда приближались, и Лозин чувствовал, что, какой бы ни оказалась тайна внезапного исчезновения людей, он, в принципе, не может узнать ничего хорошего…
Лейтенант не ошибся в своих мрачных предположениях.
Первое, на что он обратил внимание, войдя в подъезд двенадцатиэтажного дома, был выветрившийся, но еще уловимый запах гари, к которому примешивались иные, неприятные, хорошо знакомые, сладковатые флюиды.
Прислонившись к стене, он обвел долгим изучающим взглядом площадку первого этажа.
У неплотно сомкнутых створок неработающего лифта валялись брошенные как попало вещи. Беспорядочные груды одежды сразу навели его на мысль о мародерстве.
«Вряд ли испуганные жильцы дома, пытавшиеся вынести свое имущество, стали бы потрошить собственные дорожные сумки», — подумал Иван. Что-то вынудило их бежать, спасая свою жизнь, бросив собранную второпях ручную кладь, а хаос, среди которого он стоял, наверняка возник несколько позже — об этом немо свидетельствовали выломанные двери квартир, выходившие на площадку первого этажа…
«Да, без сомнения, кто-то пытался поживиться в опустевших домах», — сделал лейтенант окончательный вывод.
С трудом перешагивая через груды вещей, он подошел к выломанным дверям ближайшей квартиры и ступил в темную прихожую.
Судя по положению выключателей, первый акт трагедии разыгрался поздним вечером Лампочки в декоративных настенных плафонах лопнули, усеивая пол хрустким крошевом мелких осколков тонкого стекла, видимо по всему зданию имел место резкий скачок напряжения, в чем Иван смог убедиться, пройдя в гостиную.
Взорвавшийся экран стереовизора, обуглившаяся люстра под потолком, подпалины на стенах, в местах расположения расплавившихся розеток, — все складывалось одно к одному… Дом был недавней постройки, в его отделке использовалось много пластиковых элементов, и массовое возгорание не возникло лишь благодаря современной системе углекислотного пожаротушения, которая успела сработать в критический момент.
Осмотрев гостиную, лейтенант переступил порог следующего помещения, ощущая, как резко усилился тошнотворный, сладковатый запах.
В кресле перед сгоревшим компьютером сидел парень лет двадцати. Зима и воцарившийся в здании мороз на некоторое время законсервировали бездыханное тело, но теперь, с наступлением тепла, его коснулся стремительный тлен, заставивший вздуться и посинеть мертвую плоть.
Глядя на искаженные, обезображенные судорогой черты лица, не нужно было напрягать воображение, чтобы определить причину смерти — она наступила от поражения электрическим током: труп был облачен в виртуальный костюм, к которому от почерневшего системного блока компьютера тянулись оголившиеся провода, разогревшиеся в момент скачка напряжения до такой степени, что на них расплавилась пластиковая изоляция. Лозин не мог определить, каких значений достигала сила тока, но он ясно понимал, что людей и аппаратуру не спасли даже предохранители: высокое напряжение пробило воздушные зазоры и в течение нескольких секунд распространилось по доступным проводникам, взрывая не рассчитанные на подобную мощность электроприборы, нанося смертельные травмы людям, которые оказались в этот момент поблизости от источников высокого напряжения…
Лейтенант не раз видел смерть, в самых неприглядных ее проявлениях, но вид вздувшегося, посиневшего трупа подействовал на него особым, удручающим образом, будто в душе очнулось что-то давно позабытое, утраченное, как казалось, навсегда…
Пришлось мысленно прикрикнуть на себя, чтобы заставить рассудок очнуться.
Он резко обернулся и вышел, понимая, что сейчас главное — восстановить картину событий и по возможности выяснить первопричину случившегося.
…Осмотрев еще две квартиры, Лозин окончательно убедился, что город постигла внезапная, унесшая множество жизней техногенная катастрофа, связанная прежде всего с небывалым перепадом напряжения в бытовой электросети. Однако оставалось неясным, почему выжившие люди не вернулись в свои дома? Куда они направились, бросив имущество на разграбление кучкам подонков, которые в периоды глобальных катастроф вырастают будто из-под земли, появляясь в районах бедствий с одним лишь стремлением — поживиться на чужом горе?..
Ответа на данный вопрос не было, и Лозин начал подъем на верхние этажи. Он не зря избрал для осмотра крайний, самый высокий дом микрорайона. Как бы скверно Иван себя ни чувствовал, физическое недомогание не могло притупить инстинкты, вложенные в его сознание многолетней подготовкой и реальным боевым опытом. Сгоревшая боевая машина не выходила из памяти, именно она явилась знаковым свидетельством, которое, несмотря на все признаки техногенной катастрофы, безлюдный город и обугленную БМД, немо предупреждало — не все так просто, лейтенант…