Произраки двадцатого века - Джо Хилл

ПРЕДИСЛОВИЕ

Современным ужасам зачастую недостает тонкости. Большинство авторов, подвизающихся в этом жанре, без долгих разговоров бросаются в лобовую атаку на читателя и забывают о том, что самые опасные хищники умеют подкрадываться исподтишка. Конечно, в такой тактике нет ничего плохого, но писатели, обладающие истинным мастерством и талантом, имеют в запасе больше, чем один-единственный прием.

Не все рассказы, включенные в сборник «Призраки двадцатого века», относятся напрямую к жанру ужасов. Часть из них можно назвать мистическими, другие являются вполне традиционными новеллами, чьи сюжеты вызывают мрачное беспокойство, а в одном вообще нет ничего пугающего — просто очаровательное повествование. Но все эти произведения весьма утонченные, друзья мои. Джо Хилл отлично умеет подкрадываться исподтишка. Даже та история, где мальчик превращается в гигантское насекомое, сделана очень тонко. А скажите честно, часто ли такое встретишь?

Я впервые узнал о Джо Хилле, когда увидел его имя в списке авторов антологии «Многоликий Ван Хельсинг» под редакцией Джин Кавелос. В сборник вошел и мой рассказ, но я еще не читал сочинений других участников проекта, когда пришло время встречи с читателями в кембриджском книжном магазине «Пандемониум». Джо Хилл тоже был там, вместе с Томом Монтелеоне, Джин и мной.

Хотя в тот момент я не знал ни слова из написанного Джо Хиллом, встреча пробудила во мне живой интерес к нему. Из нашей беседы выяснилась очень любопытная для меня вещь: любовь к «ужастикам» была далеко не единственным его увлечением. Его рассказы самых разных жанров печатались в литературных журналах и даже удостаивались премий Тем не менее он снова и снова возвращался к ужасам и темным фантазиям.

Порадуйтесь этому. Если вы еще не поняли, как нам повезло, скоро поймете сами.

Я бы в конце концов когда-нибудь собрался осилить «Многоликого Ван Хельсинга», но после встречи с Джо Хиллом взялся за книгу немедленно. В антологию вошел его рассказ «Сыновья Абрахама»: леденящая душу история о двух мальчиках, начинающих понимать — как это однажды случается со всеми детьми, — что их отец не верх совершенства. «Сыновья Абрахама» напомнили мне один потрясающий фильм — «Порок», снятый актером и режиссером Биллом Пакстоном в 2001 году. Вы найдете этот рассказ примерно в середине сборника, который держите сейчас в руках. Мне он так понравился, что я захотел прочитать и другие вещи, вышедшие из-под пера Джо Хилла. К сожалению, он публиковал короткие истории в тех изданиях, что не попадались мне на глаза Но я запомнил его имя на будущее.

Когда Питер Краузер спросил меня, не соглашусь ли я прочитать «Призраков двадцатого века» и написать предисловие, моим первым импульсом было отказаться. У меня не хватало времени почти ни на что, кроме писательства и моей семьи. Но мне очень хотелось прочитать его книгу. Мне было очень любопытно узнать, действительно ли Джо Хилл так хорош, как обещали «Сыновья Абрахама».

Оказалось, что нет.

Он гораздо лучше.

Название данного сборника подобрано точно во многих смыслах: одни рассказы связаны с призраками в той или иной форме, а в других слышны отзвуки собственно двадцатого века. В новелле «Услышать, как поет саранча» автор объединяет любовь к фантастическим фильмам пятидесятых годов (и знание этих фильмов) с самими фантастическими ужасами, послужившими им основой. Результат — одновременно и мрачный, и забавный, и трогательный.

Но наиболее важно, что название резонирует с самим автором. Его произведениям свойственны элегантность и деликатность, напоминающие нам об ушедшей эпохе, о Джоан Эйкен и Амброзе Бирсе, о Бомоне, Матисоне и Роде Серлинге.

В лучших своих произведениях Джо Хилл предоставляет читателю право самому завершить сцену, найдя эмоциональный отклик, необходимый для истинного окончания истории. И он мастерски вызывает в нас такой отклик. Складывается впечатление, будто его рассказы требуют соучастия и существуют только вместе с читателем, разворачиваясь по мере прочтения.

Сборник открывает новелла «Лучшие новые ужасы». Невозможно не распознать знакомых черт в ее сюжете и не догадаться, чем все закончится, но это не только не портит историю, а наоборот — является одним из ее достоинств. Автор добивается успеха, заставляя читателя нетерпеливо ждать, когда же произойдет то, что должно произойти.

Джо Хилл так погружает вас в интимную атмосферу «Призрака двадцатого века» и отчаянное настроение «Черного телефона», что вы становитесь частью повествования, разделяете опыт и переживания героев.

Я бы охотно поговорил с вами о каждом рассказе из этого сборника. Но нельзя забывать об опасности, подстерегающей того, кто пишет о книге в предисловии к ней: можно ненароком раскрыть слишком много. Скажу только, что, если бы я мог стереть из памяти эти сюжеты, я бы немедленно так и поступил — для того, чтобы иметь удовольствие снова прочитать их впервые.

«Лучше, чем дома» и «Деревья-призраки» — две изумительно красивые вещицы. «Завтрак у вдовы» — яркий эпизод из другой эры, тогда как рассказ «Спасенный» (включенный в подарочное издание монументального собрания) рисует человека потерянного — и в буквальном, и в переносном смысле этого слова.

«Призрак двадцатого века» затрагивает ностальгические струны, подобно моим любимым эпизодам «Сумеречной зоны». «Услышать, как поет саранча» — дитя трех родителей: Уильяма Берроуза, Кафки и фильма «Они!». «Последний вздох» приправлен капелькой Брэдбери. Все эти истории прекрасны, а некоторые — пугающе хороши. Зловещий и тревожный рассказ «Маска моего отца» заставил меня испытать головокружение.

«Добровольное заключение» — одна из лучших новелл, когда-либо читанных мною. Она свидетельствует о писательской зрелости Джо Хилла. Откуда, черт возьми, взялся этот полностью сформировавшийся автор? Вы понимаете, о чем я. Крайне редко встречаются писатели, которые талантливы изначально. А когда такое все-таки случается… что ж, признаюсь, я пал жертвой душевного смятения, борясь между восторгом и желанием выбить из него правду — настолько мне понравилось «Добровольное заключение».

Но вот «Хлоп Арт»… «Хлоп Арт» — трансцендентная вещь. Однозначно лучшая из всего, что я прочитал в последние годы; в ней, на нескольких коротких страницах, сконцентрировано все лучшее, что есть у Джо Хилла: причудливость, утонченность, читательское соучастие.

Оценивая первые творения нового автора, читатели и критики имеют обыкновение рассуждать о том, какие надежды подает художник, что обещает его талант.

Рассказы из сборника «Призраки двадцатого века» — это уже выполненные обещания.

Кристофер Голден

Брэдфорд, Массачусетс

15 января 2005 года

БЛАГОДАРНОСТИ

Моя глубокая признательность Питеру Краузеру, Кристоферу Голдену, Винсенту Чонгу и Николасу Геверсу за то, что они отдали столько сил и времени, чтобы сделать эту книгу реальностью. Хочу сказать спасибо всем редакторам, которые поддерживали меня на протяжении многих лет: Ричарду Чизмару, Билу Шейферу, Энди Коксу, Стивену Джонсу, Дэну Джэффу, Джин Кавелос, Тиму Шеллу, Марку Эйпельману, Роберту О. Гриру-младшему, Адриен Бродер, Уэйну Эдвардсу, Фрэнку Смиту, Терезе Фокарил и многим другим. Также хочу поблагодарить моего веб-мастера Шейна Леонарда Также я высоко ценю неустанную деятельность моего агента Микки Чоэта по продвижению моих произведений. Огромное спасибо родителям, брату и сестре и, конечно, моему горячо любимому «племени» — Леаноре и мальчикам.

Я хочу поблагодарить и вас, мой читатель, за то, что выбрали эту книгу и предоставили мне возможность пошептать вам на ухо часок-друтой.

Однажды Джин Вулф спрятал целую историю в предисловии, однако я не припомню, чтобы кто-то сумел похоронить рассказ на странице с благодарностями. Возможно, я буду первым. Есть только один способ, каким я могу отплатить вам за интерес к моей книге: надо немедленно приступить к делу и начать повествование. Тем более что рассказы — единственная моя валюта Надеюсь, они доставят вам удовольствие.

Сколько Елена себя помнила, каждый вечер после работы отец спускался в подвал и не выходил оттуда, пока не настучит три страницы на древней электрической пишущей машинке «Селектра» фирмы «Ай-би-эм», купленной им в студенческие годы, — тогда он еще верил, что станет великим писателем. Через три дня после смерти отца Елена услышала, что в подвале в привычное время снова раздаются знакомые звуки: взрыв частых перестуков, потом тишина ожидания, разбавленная ровным жужжанием механизма.

На непослушных ногах Елена спустилась по ступенькам в подвальную темноту. Пахнущее плесенью неосвещенное помещение заполнялось гудением, и казалось, будто сама тьма вибрирует от электрического тока, как воздух перед грозой. Она потянулась к лампе, стоявшей возле орудия отцовского творчества, и повернула выключатель — и как раз в этот момент машинка вновь взорвалась стуком. Елена вскрикнула от неожиданности и через миг закричала снова: она увидела, что клавиши двигаются сами по себе, а хромированная головка бьется о голый черный валик.