Как чудесно они вдвоем проводили время — в Нью-Йорке или на Файр-Айленде!
На похоронах Стивен стоял рядом с матерью — высокий, привлекательный юноша. А потом, в доме по Парк-авеню, он поддерживал ее дрожащую руку, пока через комнату шел бесконечный поток друзей и знакомых Бернарда, пришедших выразить вдове свои соболезнования.
Кэрри держалась молодцом. Голова ее была высоко поднята, слезы скрыты от глаз окружающих под густой черной вуалью.
Через неделю Стивен вернулся в школу.
— Я справлюсь сама, — сказала ему Кэрри. — Твоя учеба важнее, чем торчать все время здесь со мной, Всегда она на первое место ставила его учебу. Всегда. Это было для нее чем-то вроде наркотика, но сын научился не спорить с матерью, обладающей тем еще характером. От сына она ждала самых высоких отметок по всем дисциплинам. И Стивен рано привык получать только их. Иначе…
В тринадцатилетнем возрасте он несколько охладел к учебе, целиком отдавшись боксу и вообще спортивным соревнованиям. Все складывалось просто великолепно, но вот оценки… Кэрри пришла в ярость. Взгрела его так, что целую неделю он не мог без боли сидеть на стуле. Это послужило хорошим уроком.
— Если ты родился черным, — холодно бросила она сыну, — привыкай работать не покладая рук. Запомни это хорошенько.
Этого Стивен никак не мог уразуметь. До сих пор ему не приходилось сталкиваться ни с какими проявлениями расовых предрассудков. Он жил в прекрасной семье с любящими родителями, не задумываясь о том, что цвет кожи у них разный. Их многочисленных друзей этот факт, по-видимому, тоже нисколько не волновал. Кто только ни бывал у них дома: кинозвезды, известные иностранные режиссеры, музыканты, композиторы, артисты, оперные певцы.
В школе училось только двое черных: Стивен и мальчик по имени Зуна Мгумба. Однако дорогое частное учебное заведение представляло собой настоящий плавильный котел. Там учились дети дипломатов, финансистов, знаменитых путешественников. Эту школу Кэрри выбрала специально, чтобы мальчика больше волновали достижения в учебе, нежели цвет его кожи.
Бернард спорил с ней, утверждая, что в такой атмосфере Стивен окажется неготовым к реальностям жизни. Но Кэрри настояла на своем.
Отец Зуны Мгумбы занимался чем-то очень важным в ООН, Стивен так до конца и не понял, чем именно. Все свое свободное время Зуна посвящал яростному онанизму. «Укрощал свою плоть», как называл это Джерри Майерсон, лучший друг Стивена.
Джерри был парень что надо. Высокий, нескладный, с рыжими волосами. Подобно Стиву, его, кроме учебы, мало что волновало, и, став друзьями, молодые люди часто занимались вместе, помогая друг другу.
В отличие от других парней секс не был у них на первом плане. Интересно, у кого находится время рассуждать о преимуществах этой пары сисек перед той? Многие их сверстники могли часами листать сомнительные журнальчики — да еще и мастурбируя, подобно Зуне, которого в конце концов с позором изгнали из школы за то, что он в один из родительских дней решил предаться своему любимому занятию на виду у трех почтенных мамаш.
К моменту окончания школы у Стивена накопился крайне незначительный сексуальный опыт. Как и Джерри, он не раз думал о девушках, но приблизиться к ним так и не решался.
— Мы возьмем свое в колледже! — хвастливо уверял его друг. — В кампусе полно будет девчонок — вот где мы с тобой развернемся!
Оба решили изучать право, и в конце концов им удалось устроить все так, что они вместе оказались в одном из бостонских колледжей, расположенном неподалеку от города.
Джерри оказался прав. Девушки там сновали повсюду. Маленькие и высокие, худенькие и толстушки. Все размеры грудей, длинные ноги, круглые попки.