– Они заслужили! – вставила Женя.
Она сделала пару шагов в сторону и села на рельс. Хамелеон не стал ее удерживать. Против гранаты такой щит был все равно бесполезен.
– Да, – Хамелеон кивнул. – Поделом, но не вовремя. Затем Смотритель попытался убить Женю в больнице, привлек к нашей войне внимание смертных… Короче, наделал массу глупостей. Хорошо, что Вечные не разоблачили его до того, как он выполнил свою последнюю миссию – помог Жене сбежать.
– И чтобы он не глупил дальше, ты отправил его на тот свет, – резюмировал Туманов. – Понятно. Все понятно.
– Что тебе понятно, сыщик? – Хамелеон горько усмехнулся. – Что ты можешь понимать в промысле Вечности? Или ты думаешь, что наша война идет без ее ведома?
– Ну, насчет высших промыслов я реально не в курсе. Зато я точно знаю, что половина – да куда там! – две трети твоих слов – грязнейшая ложь! Я могу понять твою ненависть к Цеху и даже отчасти найти оправдание твоей чрезмерной жестокости. Инстинкт гнева – трудная вещь, одолеть его не каждому под силу. Но то, что ты делал с обычными людьми и со своими братьями по крови, никакой инстинкт не оправдывает. Да-да, это не мы вычислили и устранили твоих сородичей. Их приговорил ты сам! Это сделал ты, Хамелеон. Ты застрелил Храмовникова, чтобы он не выдал тебя Вечным. И Кощея пришил ты, когда тот порезал Женю, но двигали тобой исключительно корыстные намерения. Ты устранял конкурента и одновременно спасал женщину своей породы, самку, которая сможет родить Хамелеона чистых кровей! Ты и теперь выкрал Женю у Вечных потому, что она нужна для продолжения рода! Ты зверь, а не человек, животное, полностью подчиненное инстинктам.
– Что ты говоришь?! – прошептала Женя. – Ты не понимаешь, что ты говоришь!
Она была белее мела, а в глазах у нее отражался натуральный ужас. Она встала и замерла, словно статуя. Понять ее чувства было нетрудно. Честно говоря, Хамелеон и сам был ошарашен обвинениями сыщика. Насчет бессмертных и обычных людей сыщик был прав, с ними Хамелеон не церемонился. А вот обвинения в убийстве братьев по крови и в попытке использовать девушку, как какой-то инкубатор… тут Туманова определенно занесло.
– Все это бред! Плод твоей больной фантазии, Вечный! – Хамелеон принял боевую стойку и поднял оружие. Внутри у него все заклокотало, и эта вспышка гнева неожиданно дала положительный результат. Серая пелена вокруг сыщика будто бы резко истончилась, и сквозь нее проступил силуэт противника. Он действительно держал в руке нечто похожее на гранату.
– Хватит скалить зубы, Хамелеон. Расслабься и брось оружие. Каким бы ты ни был выродком, предложение остается в силе. Гарантии тоже.
– Ты сам сказал, инстинкты для меня превыше всего! – Хамелеон закусил удила и теперь был настроен исключительно на драку. Разговоры ему резко наскучили. – Вечные будут вырезаны под ноль. Ты в том числе, сыщик!
Туманову этот ответ явно не понравился. Он почти бесшумно шагнул на рельс и приготовился бросить гранату, одновременно с прыжком в сторону Жени. Разгадать его маневр было несложно. Опередить тоже.
– Переговоры зашли в тупик? – в голосе сыщика послышалась нотка неуверенности. – Жаль. Но у нас еще есть шанс договориться о перемирии на годик-другой. Может, поумнеем, найдем компромисс? Как ты смотришь на такой вариант?
– Никак, – твердо ответил Хамелеон. – Я не верю бессмертным, сыщик. Вы существа без чести. Все ваши компромиссы и гарантии – пустой звук!
Будто подтверждая его слова, откуда-то сверху, похоже с крыши депо, стукнул одиночный выстрел, и пуля выбила фонтанчик мелкой щебенки буквально у ног Хамелеона. Снайпер, в отличие от сыщика, не видел Хамелеона и бил наугад. Прикинул, ориентируясь на Женю, где стоит Туманов и где может стоять Хамелеон, и на всякий случай «прощупал» это место.
Хамелеон сосредоточился. Теперь все решали секунды. Или он успеет убить сыщика и вырваться из окружения, или его уничтожат Вечные, открыв огонь «по площадям».
Сыщик неожиданно сменил тактику и вместо угроз начал действовать. Нет, гранату он пока не бросил, зато выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил навскидку. Хамелеон легко ушел с линии огня и бросился к Жене, опережая противника сразу на три шага.
Туманов выстрелил несколько раз подряд, но не попал. Хамелеон передвигался, совершая хаотичные на первый взгляд движения, словно пьяный матрос в сильную качку, только не падая и очень быстро. Ни одна из пуль его даже не задела.
Сыщик расстрелял весь магазин, отшвырнул оружие в сторону и наконец ринулся к девушке. Хамелеон тоже отбросил разрядившийся пистолет и мгновенно оказался между Женей и бессмертным. В наметившемся рукопашном бою Хамелеон имел бы преимущество, но Туманов ухитрился уклониться от стычки, пронырнуть под рукой у противника и, бросив под ноги Хамелеону гранату, сгрести Женю в охапку. Финт был настолько неожиданным и ловким, что Хамелеон при всей его хваленой тренированности ничего не успел сделать.
И снова все решали секунды, даже доли секунд. Хамелеон неуловимо быстрым движением подхватил гранату, отбросил ее внутрь колеи и прыгнул, как ныряльщик с мостка головой вниз, подальше от насыпи. Граната звякнула о рельс, и через мгновение мир завертелся в грохочущей карусели.
Упругая взрывная волна пронесла Хамелеона над землей не меньше трех метров и швырнула на металлический борт ближайшего вагона.
Боли не было. Не было вообще ничего. Просто кто-то молча, даже не пожелав спокойной ночи, выключил свет…
…И почти сразу его включил. Так показалось. На самом деле, судя по окружающей обстановке, проваляться «в темноте» Хамелеону пришлось не меньше часа. За это время он каким-то странным образом переместился далеко от места схватки и, судя по чистоте воздуха и первозданной тишине, даже за пределы города. Как такое могло произойти, оставалось только гадать.
Хамелеон попытался сесть. Все тело ломило, будто после суток непрерывной тяжелой работы, но руки и ноги слушались, а голова хоть и кружилась, но не клонилась долу.
Хамелеон сидел на крошечной полянке в каком-то лесу. Вокруг шелестела листва, щебетали птицы, жужжали летающие твари помельче, и вся эта идиллия ничем не напоминала о недавнем напряженном противостоянии с Цехом Вечных и его особо одаренными представителями.
С Цехом… Хамелеон прислонился спиной к ближайшему березовому стволу и закрыл глаза.
«Как это все надоело! Вся эта борьба непонятно во имя каких идеалов, вспышки безудержного гнева, кровь, бессонные ночи и неодолимый выматывающий нервы охотничий азарт. Ведь что в результате? Опустошенность и только она. Борьба с Цехом – слишком тяжкое бремя. И особенно тяжело понимание, что это бремя не на кого переложить».
Другие Хамелеоны давно выбыли из борьбы, да и если бы остались – дать серьезный, мощный отпор Цеху они не смогли бы при всем желании. Сообщество Хамелеонов никогда не было организованно, как Цех бессмертных. С одной стороны, в этом была их слабость, с другой – сила. Убив одного Хамелеона, Вечные не получали ощутимого преимущества, а убить сразу нескольких было нереально. Хамелеоны старались не собираться больше трех в одном месте. Даже в семьях. Обычно, когда дети приближались к моменту созревания сверхспособностей – к Оптимуму, родители их покидали. Так было безопаснее. Так случилось и с самим Хамелеоном, хотя уже в тот момент он настойчиво повторял один вопрос, на который у наставника по прозвищу Бриан, то есть у Алекса Храмовникова, не было ответа.
«Почему мы не объединимся, почему не загоним бессмертных, словно волчью стаю, за цепь флажков и не уничтожим в одной решающей битве?»
Бриан так и не ответил. А сам Хамелеон пока не знал, где искать ответ.
«Возможно, там же, где бессмертные ищут крупицы информации о Вечности, их родном мире? А они где ищут? В архивах, в собственной памяти, где-то еще? Это можно было бы выяснить у Избранного, которым бессмертные считали Туманова, но теперь Избранный Вечный наверняка мертв. Ведь ту гранату в последний миг поднял и отшвырнул я, а значит, сыщик погиб. Вот и выходит, что вопросы так и остались без ответов. А это, в свою очередь, означает, что к опустошенности присоединяется неопределенность. Еще добавить уныние с безысходностью, и будет полный комплект. Можно ложиться и медленно умирать. Медленно… очень медленно. Мы не бессмертны, но, если повезет, живем по восемь, а то и по десять веков. Слишком медленно придется умирать. Тысячу лет! Нет уж. Неинтересно!»
Хамелеон открыл глаза и прислушался. Что-то изменилось. Звуковой фон остался прежним, но чутье подсказывало, что теперь Хамелеон в лесу не единственный двуногий. Однако другой, хотя и прямоходящий, не был человеком. Он был либо Вечным, либо Хамелеоном.
Последняя мысль показалась странной. Такого быть не могло. Инстинкт гнева всегда подсказывал с точностью до сотой процента – бессмертный поблизости или Хамелеон. Откуда же взялась такая неуверенность?
