Но если ещё весной крепость была довольно густо населена войсками, то уже в начале лета 1941 года полки обеих дивизий, артиллерийские и танковые части были, как всегда, выведены в лагеря, расположенные в окрестностях Бреста. Началась обычная летняя лагерная учёба, шли работы по сооружению укреплённого района на берегу Западного Буга. В крепости остались лишь штабы да дежурные подразделения от полков, большей частью одна-две роты.
Таким образом, в ночь на 22 июня 1941 года, когда началась война, гарнизон Брестской крепости был очень небольшим и насчитывал в общей сложности около двух полков пехоты. Если вдобавок учесть, что все это были мелкие подразделения от разных частей, да ещё разбросанные по всей крепостной территории и не представлявшие в целом единого слаженного войскового организма, станет понятным, насколько трудной в этих условиях была оборона. Что же касается артиллерии и танков, то их оставалось в крепости совсем мало, и к тому же часть машин и пушек с вечера была разобрана и оставлена так до утра в связи с назначенным на воскресенье смотром боевой техники.
Гитлеровское командование располагало сведениями о численности гарнизона, оставшегося в крепости. И фельдмаршал Клюге, который командовал 4-й немецкой армией, наступавшей на Брест, надеялся овладеть цитаделью в первые же часы боев. Чтобы вернее обеспечить этот успех, он решил создать здесь подавляющее превосходство в силах. В приграничную полосу напротив Брестской крепости был выдвинут целый армейский корпус генерала Шрота – три свежие пополненные пехотные дивизии, из которых одна – 45-я дивизия – когда-то первой вошла в горящую Варшаву и в побеждённый Париж и пользовалась в германской армии славой одного из лучших соединений, заслужив не раз личное одобрение Гитлера. Этой дивизии теперь предстояло нанести главный удар по Брестской крепости.
Вся корпусная артиллерия Шрота с многочисленными приданными ему артиллерийскими и миномётными частями была заранее подтянута к крепости и замаскирована в густых зарослях левого берега Буга. Германские генералы были уверены, что уже один этот мощный и неожиданный огневой удар в сочетании с усиленной бомбёжкой с воздуха должен будет сломить дух крепостного гарнизона и пехоте, которая бросится в атаку после артиллерийской подготовки, останется лишь взять в плен ошеломлённых и подавленных русских солдат.
У противника было более чем десятикратное превосходство в силах. Это превосходство возрастало во много раз благодаря полной внезапности предательского ночного нападения.
С давних времён германская военщина делала ставку на короткую войну, на так называемую «одноактную победу», достигнутую одним решительным и смертельным для противника ударом. Клаузевиц, Мольтке, Шлиффен, все создатели немецкой военной доктрины мечтали о такой быстротечной войне, и на протяжении десятков лет германский генеральный штаб разрабатывал свои военные планы, исходя из подобной «мгновенной» победы над будущими противниками.
При этом важнейшее значение придавалось внезапности нападения, в которой немецкие военные теоретики видели ключ к достижению быстрой победы в войне.
Гитлеровские генералы были прямыми наследниками и верными продолжателями теоретиков агрессивного германского милитаризма. Теория «блицкрига» – молниеносной войны – стала краеугольным камнем всей их деятельности и легла в основу всех многочисленных захватнических планов, которые они не только разрабатывали в тиши кабинетов, но и пытались, не без успеха, практически осуществлять на полях сражений Европы.
«План Барбаросса» тоже был планом молниеносной, скоротечной войны, и внезапность нападения составляла один из главных его элементов. Заключив с Советским Союзом договор о ненападении, усыпляя бдительность советских людей миролюбивыми заверениями, гитлеровская Германия в глубокой тайне готовила своё злодейское нападение.
Скрытно, главным образом под покровом ночной темноты, выдвигались к границе пехотные и танковые дивизии, артиллерия. По ночам в приграничной полосе устанавливались орудия и танки, тщательно замаскированные кустарником. Оживилась тайная гитлеровская агентура в пограничных районах Советского Союза. Фашистская разведка то и дело перебрасывала через наш государственный рубеж шпионов и диверсантов.
В районе Бреста гитлеровские агенты действовали особенно активно. В последние дни перед войной наши пограничники нередко задерживали здесь шпионов. 21 июня вечером в городе и даже в крепости появились немецкие диверсанты, переодетые в форму советских бойцов и командиров и хорошо говорившие по-русски. Часть из них была якобы переброшена через границу в товарном поезде с грузами, который немцы подали накануне воины на станцию Брест в счёт поставок Германии по торговому договору с Советским Союзом. Под покровом ночи эти диверсанты выводили из строя линии электрического освещения, обрезали телефонные и телеграфные провода в городе и крепости, а с первыми залпами войны принялись действовать в нашем тылу.
Но как бы скрытно ни проводил враг свои приготовления, они не могли остаться совершенно незамеченными. О сосредоточении германских войск близ границы сообщала наша разведка. Пограничники, наблюдавшие за прирубежной полосой, доносили, что с каждой ночью в левобережных зарослях поймы Западного Буга появляются все новые, тщательно замаскированные немецкие орудия.
Сведения о замыслах гитлеровцев приходили и другими путями. По ту сторону Буга жители приграничных польских деревень пристально наблюдали за накоплением немецких войск у государственного рубежа Советского Союза. Иногда германские офицеры и солдаты открыто говорили полякам о предстоящем нападении на СССР. И многие местные жители – настоящие друзья нашей страны – обеспокоенно думали о том, как бы предупредить советское командование о готовящейся войне. Несколько раз смелые польские крестьяне с риском для жизни переплывали Буг и предупреждали пограничников о намерениях фашистского командования.
Все эти сообщения немедленно передавались пограничниками в Москву и докладывались лично Берия, занимавшему тогда пост Народного комиссара внутренних дел. Но в ответ на эти тревожные вести всегда следовал один и тот же стандартный приказ: «Усилить наблюдение и не поддаваться на провокации».
Словом, все это позволяло врагу в значительной степени осуществить внезапность своего нападения.
Неожиданность первого мощного удара, большое превосходство в силах, полная отмобилизованность и готовность к борьбе уже закалённых в боях войск Гитлера – эти обстоятельства давали фашистской армии неоспоримые преимущества. И именно здесь, на маленьком участке фронта около Брестской крепости, эти преимущества сказались в полной мере. Особенно большим здесь был численный и технический перевес врага, и как раз тут была достигнута полнейшая внезапность нападения.
Итак, в ночь начала войны в Брестской крепости был совсем незначительный и разрозненный гарнизон, не имевший к тому же достаточного вооружения и боевой техники и вдобавок застигнутый врагом врасплох. Значит, дело было не в численности, не в оснащённости войск, не в их боевой готовности. Значит, если фронтовая легенда о Брестской крепости была правдой, оставалось только одно возможное объяснение того, почему так долго и успешно сопротивлялся гарнизон. Его удивительная стойкость могла иметь только одну причину – героическое упорство, воинское мужество и боевое мастерство самих защитников крепости. Видимо, крепче земляных и каменных укреплений, грознее самой мощной боевой техники оказались наши люди – советские воины. И слово «крепость» в этой легенде надо было понимать не в прямом, а скорее в переносном смысле. Речь шла о крепости духа этих людей, о крепости воли тех, кто принял на себя этот первый страшный удар врага.
Но кто знал тогда, есть ли правда в этой легенде? Не была ли она просто красивым героическим вымыслом, который создала чья-то богатая фантазия, быть может, для того, чтобы поднять дух, подбодрить людей в тот тяжёлый период поражений и неудач?
Только время могло ответить на этот вопрос. И оно ответило.
ЛЕГЕНДА СТАНОВИТСЯ БЫЛЬЮ
Прошло девять месяцев с начала войны. Остались позади трудные дни первых неудач и поражений. Враг был остановлен на ближних подступах к Москве, и зимою Красная Армия нанесла ему здесь мощный удар, разгромив и отбросив на запад войска противника. Почти одновременно гитлеровская армия потерпела поражения на севере и на юге – под Тихвином и Ростовом. Зимой и весной 1942 года на ряде участков фронта инициатива перешла к советским войскам.
В неослабевающем напряжении этой борьбы, в цепи тяжких битв, среди новых суровых испытаний поблекла в памяти людей и, казалось, навсегда ушла в прошлое фронтовая легенда о крепости над Бугом, родившаяся в первые месяцы войны. И вдруг совершенно неожиданно люди снова вспомнили о Брестской крепости, и старая легенда сразу превратилась в волнующую героическую быль.