— Ага, так.
— Вот и за ратниками своего десятка будешь присматривать, как будто ты для них старший брат. Учить, помогать, защищать, а если надо, наказывать. Понял?
— Понял, а как командовать-то?
Несмотря на Мишкины старания, Демка продолжал оставаться в недоумении. Дед не преминул «подсыпать соль на рану»:
— Кхе!
— Погоди, деда, Демьян парень умный, сейчас все поймет, — Мишка снова принялся за объяснения: — Ты слышал, как сотник Корней сейчас командовал?
— Ага, а Кузька все равно всю морду… — злорадно подхватил Демка и, тут же осекшись, испуганно глянул на деда.
— Потому я тебя, а не его, десятником и назначаю — невезучий, — воспользовался подвернувшимся примером Мишка. — Как ты думаешь, мы сами на дневку становиться умеем?
— А как же!
— Тогда зачем же Корней Агеич командовал?
— А… это… Не знаю, — Демка напрягся и выдал результат напряженной работы мысли: — Он всегда так!
— Ну вот смотри, — продолжал гнуть свое Мишка, — дрова все заготавливать умеют?
— А чего тут уметь-то? Взял топор…
— А коням корм задавать?
— Конечно.
— А воду из полыньи набирать, костер разводить и все остальное?
— Так сколько раз уже…
— Вот: все всё умеют. А если все всё разом возьмутся делать, порядок будет?
— Не-а, договориться надо: кто чего делает…
— И сколько времени на договоры уйдет? А кто-то еще скажет: «Не хочу это делать, хочу то». Теперь понял?
— Ага, от командования порядок и быстрота! — Демка добрался наконец до вывода, к которому подталкивал его старший брат.
— Ну вот, деда, я же говорил: умный парень! — изобразил Мишка энтузиазм. — Все понял. Теперь дальше. Ты заметил, что на каждое дело Корней Агеич старшего поставил? Дрова заготавливать — Меркурия, сани в круг ставить и лошадей кормить — меня…
— Тебя он не назначал! — тут же уел брата Демка.
— Но я же первыми санями правил, а вы за мной следовали. Он меня просто не сейчас, а раньше назначил, когда на первые сани посадил. Понятно?
— Ага, а тетю Аню назначил главной кашеварить, а Андрея ей в помощь дал!
— Все правильно. Так и ты делай. Ты десятник, но не все же дела целым десятком делаются. Иногда народу меньше надо. Поэтому нужны… старшие стрелки.
— Кто?
— Командиры пятерок. Назначай их сам, но я советую Ростислава и Петра. Если, конечно, Корней Агеич не против.
— Кхе! Не против, — деду Мишкино представление, кажется, начинало нравиться.
— Ну вот. Назначаешь старших стрелков, и все команды — через них, чтобы тебе к каждому ратнику каждый раз самому не обращаться. С него и спрос, если кто-то из его пятерки что-то не так сделает. Вот Корней Агеич мне сейчас попенял за то, что за Кузькой не уследил.
— Кхе!.. Попенял, — подтвердил Мишкино вранье дед.
— Прямо сейчас назначай старших стрелков, как я тебя назначил. Расскажешь им то, что я тебе сейчас рассказал, распределишь остальных: кого к Петру, кого к Ростиславу. Кстати, сам как думаешь: кого к кому?
— Э-э… Сейчас… — Демка поскреб в затылке. — Не получается поровну! В одной пятерке выходит трое, а в другой четверо.
— А ты подумай, как сделать так, чтобы пятерки по силам примерно равны были.
— Тогда Меркуху надо в меньшую — он постарше и поздоровее. И Кузьку туда же, Роська с ним сладит, а Петруха нет. А остальных — к Петрухе. Только… это… Кузька обидится — меня десятником поставили, а его даже старшим стрелком не назначили.
— Пришлешь его ко мне, я объясню. А Петра с Ростиславом пришлешь к сотнику — представиться.
— Это как?
— Запоминай: «Господин сотник, дозволь представиться: старший стрелок первого десятка Младшей стражи Петр» или Ростислав. Запомнил?
— Запомнил. А зачем — господин?
— Для уважения. И насчет слова «слушаюсь» объясни.
— Ага… То есть слушаюсь!
— Совсем хорошо! После обеда скажешь старшим стрелкам, чтобы распределили людей по саням — править посменно. Первой пятерке — первые трое саней, остальные — второй.
— А которая пятерка первая? — въедливость Демки уже начала доставать, но приходилось терпеть.
— Сам решишь. Когда будешь об этом говорить старшим стрелкам, то что еще сказать надо?
— Не знаю…
— Одежонка-то у ребят…
— Ага! — сообразил Демка. — У нас же тюк с одеждой там был. И сапоги.
— Давай командуй. А когда поедем, подсядь ко мне в сани, поговорим, как ночью стражу выставлять.
— Слушаюсь!
Демка с озабоченным видом направился к саням, а Мишка развернулся к деду всем корпусом, встал «во фрунт» и отчеканил:
— Господин сотник, разреши получить замечания!
— Разреша… Тьфу! Игрушки тебе все! Господина какого-то выдумал… Кхе! Господин сотник… Господин сотник. А что? И господин! А врал зачем? Я тебе пенял за Кузьку?
— Нет, но они должны думать, что пенял. А как вообще? Правильно я начал?
— Кхе! Сойдет для начала, — похоже, дед остался доволен увиденным. — А чего сам десятником не назвался?
— Будет же и второй десяток, и третий. Сам обещал, что люди будут.
— Ну-ну… Вон Кузька идет, что ему скажешь?
Вид у Кузьки был одновременно обиженный и несчастный. Под левым глазом набухал синевой роскошный синяк — последствие соприкосновения с торцом оглобли.
— Деда! — начал он плачущим голосом. — А чего Минька…
— Пр-р-рекратить! — рявкнул дед. — Морду утереть, пояс подтянуть! Ты ратник или баба?
Кузька опешил:
— Какой ратник?
— А-а! Так ты не в Младшей страже? Ну тогда гуляй, внучек.
— Не, я тоже… — Кузька растерянно оглянулся на Мишку, потом снова уставился на деда.
— Тогда чего скулишь? — дед был строг и непреклонен.
— Так Демку в десятники… — уже не столь плаксивым голосом заговорил Кузька. — А я что, хуже?
— Михайлу спрашивай, он назначал.
Кузьма вопросительно глянул на Мишку.
— Ты не хуже, — тут же отозвался Мишка, — для тебя другое дело есть, не на десяток и не на два, а на всю Младшую стражу, сколько б ни было. Ты ведь с кузнечным делом лучше Демки справляешься?
— Ну, смотря с каким. Папаня сказывал, что у меня тонкая работа лучше выходит.
— Самострелы для всего десятка делать надо?
— Надо. Только я один…
— А кто сказал, что ты один? Ты этим делом командовать будешь. А самострелы каждый для себя под твоей командой делать станет. И ножи, и болты, и доспех подгонять. А еще надо кому-то следить, чтобы ратники все это в порядке содержали, и учить, как это правильно делать. Ратник Кузьма! С благословения господина сотника назначаю тебя оружейным мастером всей Младшей стражи! Десятком тебя постараюсь не обременять, но если народу соберется много, то придется и тебе покомандовать, так что ты присматривайся, как это у Демки выходит, чтобы его ошибок не повторять.
— Оружейным мастером? Так я же еще… — Лицо Кузьмы на глазах просветлело, впечатления не портил даже набухающий синяк.
— Научишься, отец поможет, я тоже, чем смогу, — ободрил Мишка.
— Тогда… Тогда ладно.
— Слушаюсь!
— Чего?
— Отвечать надо: «Слушаюсь».
— Ага… Слушаюсь.
Мишка дождался, пока Кузьма отойдет, и повернулся к деду:
— Ну как?
— Оружейный мастер — это хорошо. Правильно придумал. А вот самострелы… Игрушки это все. Несерьезное оружие. Луки вам надо в руки брать.
— Волков я побил? На звук стрелять научился? Нет, деда, я понимаю: лучному бою нам учиться надо обязательно, но и от самострелов польза есть. Вот сейчас, случись что в дороге, мы самое меньшее троих ворогов положить сможем, а если еще и ножами, как в том переулке, то и больше. Младшей страже сила сразу нужна. А лучному бою учиться долго, и руки нужны не детские, как у нас сейчас. Ты не подумай, я не отлыниваю. Мы же и с самострелами учимся расстояние правильно определять, цель выискивать, на ветер и на движение упреждение делать. Это все и для лучного боя сгодится. Так что мы и с самострелами на лучников потихоньку учимся.
— То-то, что потихоньку. — Кажется, Мишкины доводы не очень убедили деда.
— Есть у меня еще одна задумка про самострелы, — продолжил Мишка, — только ты сразу не смейся. Обещал же выслушивать и обдумывать.
— Обещал, обещал. Давай уж, выкладывай.
— А если самострельному делу баб обучить?
— Кхе! Сдурел? Бабам оружие?
— Погоди, деда! Дай доскажу. От женщины или от девки никто ведь опасности не ждет. Смотри: мать, тетя Таня, Аня-младшая, Машка. Четыре выстрела. Если с близкого расстояния — любой доспех пробьет. Мало ли что, а четыре выстрела есть четыре выстрела, да еще неожиданных. А если всех баб и девок в селе обучить? Да они сотню воинов положат, оглянуться не успеешь.
Ты представь себе: обложила Ратное вражья сила, идут на приступ. Мы баб на заборола ставим, а сами в седла и к воротам. Один раз стрельнули — сотня болтов полетела, другой раз — еще сотня. А может быть, и больше — сколько выучим. Ворог в смущение пришел, заколебался, тут ворота настежь — и сотня ратников вылетает, а с заборол все бьют… Так можно одной сотней полтысячи победить.