— Сумерька, ты почему не ешь? — не удержался от вопроса сердобольный вампир.
— Не можешь до чего-нибудь дотянуться? — вклинился в разговор коротышка Барон, коему эта проблема была известна и понятна.
— Только скажи я достану, — улыбнулся ей Кардинал, сидящий вообще в другом конце стола.
— Я думаю… — неопределенно ответила она.
— Над чем?
— Думаю у кого же столь много силы, чтобы удерживать под контролем две сотни взрослых нетопырей и столь много денег, чтобы всех игроков в городке кормить млечным грибом. Вы видели? — она указала на строчки в меню. — Эта приправа есть даже в компоте.
— И что? — Не понял Тугго.
— Ее за десятки километров чувствуют самки нетопыря.
— Сумерька, так это же мыши, летучие, — озвучит красноглазый то, что вертелось на языке у каждого из них.
— Я и не говорю о простых животных, я говорю о классе нежити, что произошла от теневых. — За столом стало тихо, сам Дао-дво ощутил наплыв холода. — Может, помните… — глаза ее затуманились и некромантка почти восторженно прошептала: — по легенде из Старых Сказаний они потеряли голос, хвост и возможность проникать в сны, зато стали более материальны и приобрели крылья. Так вот это не шутка.
— Твою ж! — грянула команда вразнобой. — Ты уверена?
— Да.
— Поясни почему, — предложил Дао-дво. И поганка, как назло, замолчала. Сидит, уткнувшись в меню, ноздри раздувает и ни слова.
— Объясни, пожалуйста, — попросил пришедший на помощь многоликому Равэсс и осуждающе на многоликого посмотрел.
Дожили! Еще и это будет попрекать. Таррах! Чтобы не сказать лишнее, и не закрыть рот обиженной мелкоте раз и навсегда, Гер, отодвинув стакан в сторону, начал пить из бутылки. Сумеречная скривилась, глядя на него, но молчать не стала, ответила:
— Я видела книги, в которых подробно расписывалась, как их разводят и как заставляют шпионить для хозяина. Но там ни разу не упоминалось, как нетопырей подле себя удержать. Ни слова. — И задумчиво произнесла: — Может ментальная связь?
— За ментала у нас император, — брезгливо поджал губы Герцог.
— А вместе с ним и хлыщ Авур, — кивнул Его Высочество.
За столом наступила гнетущая тишина. Есть уже никто не хотел, и даже Хан бездумно рвал мясо руками и раскладывал на тарелке, более не наслаждаясь его великолепным вкусом.
— Эй! Чего приуныли? — удивилась Сумеречная. — Вам нужно их не убить, а отвлечь, и в этом нет ничего сложного. Самки падки на эмоции.
Сказав это, девчонка хлопнула меню и потянулась наконец-то к еде. И правильно, пусть ест. Груди нет, кожа просвечивает, со спины на тощего пацана похожа. Зато коса такая, славно бы вся энергия ушла в волос. Интересно, если ее остричь, грудь увеличится…
— Графитовый? Дао-дво… Гер! — позвал Равэсс, раскручивая на своей тарелке косточку от персика. — Не смотри так на Сумерьку, то есть на Советника, иначе она сейчас поперхнется.
— Что ты сказал?
А в ответ со смешком:
— И не переводи на меня свой прищур, я не красна девица, чтобы от него смущаться и давиться… соглядатаи выявлены. Действуй, как договаривались. — Капитан команды встал, передав метаморфу косточку. Оказавшись его кулаке Дао-дво, она потяжелела и приобрела каплевидную форму.
— С радостью, — откликнулся Дао-дво, пряча за пазухой редкий аналог артефакта Тан, тот самый что некогда открывал для врагов пространственные окна в империю. Гер легко поднял ящик и два бочонка и, чуть ли не насвистывая, направился на выход. Если он и мог начать тщательный анализ и систему отвлечения нетопырей, то лишь после хорошей попойки.
Войдя в дом и поднявшись по лестнице в спальные покои, Гер с удивлением остановился у своей двери, взирая на противоположную. Цветы, вернее море цветов перекрывало ближайший проход коридора и дыхание метаморфа. Будь это лилии или розы, можно было бы предположить, что напротив разместилась весьма любвеобильная смертница, но в корзинах благоухали цветущие яблоневые ветви — знак скорби и сожаления, просьба простить за все.
— Наверное какой-то сентиментальный придурок изменил своей и заделал ребенка на стороне, — с пониманием хмыкнул многоликий и уже хотел скрыться в своих покоях, как услышал знакомый голос на лестнице. Ульс возница, прислуживающий роду Дао-дво, выдыхая в полголоса проклятья, раскорячившись и медленно ступая, тащил наверх сундук внушительных размеров.
— Не понял, это что такое? — рычание Гер удержал, поэтому мужчина не удержал сундук. Добротное изделие из дерева, соскользнуло с его рук и с грохотом полетело вниз.
Ступенька, вторая третья, на пятой или шестой, замок слетел и беглый груз раскрылся, явив на свет дорогое одеяние для смертницы и набор оружия из бронзового наследия Даррея.
— Пытается задобрить! — разведчик двинув ногой ближайшую корзину. — Урод.
Двинул основательно так, что проломил плетенку, сапогом раздавив нежное соцветие.
— Таррах! — выругался он, сбросил с ноги корзину, и неожиданно ощутил тонкий, едва уловимый аромат, поднимающийся от загубленных веток. Дурман трава, та самая, что сотрет у девчонки все воспоминания за последние четыре часа. — Ублюдок! Еще и себя решил обелить…
Бочонки и ящик улетели в комнату, застывший в поклоне Ульс, был отодвинут в сторону, а бешеный метаморф младшей ветви рода Дао-дво вылетел наружу стремительным стальным ястребом.
Глава 5
После ухода рыжего за столом стало на порядок тише, а в самой столовой менее напряженно. Потому что очень многие из будущих противников предпочитали смотреть в сторону нашего стола, а не в свои стаканы или тарелки. Хотя, что таить, смотрели они на меня и гаденько или цинично ухмылялись. Минута тянулась за минутой, а внимание к моей скромной персоне не иссякало.
— Никогда не знал, что слух о любовнице занимающей кровати трех кузенов сразу может вызвать такой ажиотаж, — тихо протянул Бруг и подмигнул мне. — Ты стала знаменитой.
Уж лучше бы безызвестной и далее жила.
— Не просто любовницы, — не согласился с оборотнем Герцог, — а девушки, из-за которой один кузен второго чуть жизни не лишил.
— «Чуть» не считается, — Барон хмыкнул.
— Для внушения и этого наверняка хватило, — заметил Равэсс. — Скажи Сумерька, Даррей прощения уже просил.
Я не успела ни ответить, ни заметить, что тема не из приятных, а канцлер уже кивнул, говоря:
— Извинился, назвал все шуткой, а затем Макфарра увел под локоток.
— Да? А мне тут нашептали, что он ее отбил… — ухмыльнулся Хан и, глядя на мои округлившиеся глаза, лишь развел руками. — За что купил, за то и продаю.
— Информация не верна, — таинственно шепнул полу-оборотень, что обслуживал наш стол. Он сноровисто убрал грязные тарелки, поправил корзину с фруктами и обошел всех, наполняя пустые стаканы водой.
— Да, верно. — Вступил в дискуссию до сих пор молчавший Консул — Это Даррею все внутренности отбили. И говорят, целители сделали все, чтобы он, не роняя чести, на своих двоих из городка ушел.
— И эта тоже устарела, — с улыбкой поправил подавальщик.
— С чего вдруг?
— Из последних сведений, Даррей Дао-дво более не желает Намину Сумеречную отбить, но очень сожалеет о своем поступке…
— Да с чего вы взяли? — возмутилась я, но не успела вскочить, предусмотрительные Герцог и Барон, сидящие по бокам, опять удержали меня за плечо и колено. Оставалось лишь сердито сопеть, выслушивая ответ сверх меры осведомленного полу-оборотня.
— С того, что к комнате девушки были доставлены ветви цветущей яблони в количестве ста двадцати одной. Знаменательное событие.
— Что?! — мой голос осип, ибо значение этих веток мне было известно. Поклонение, раскаяние, просьба простить и надежда на прощение. — Да он в своем уме?! — «Нет. Вряд ли… Может быть. Не совсем…» — полетело в ответ от команды. И я звучно припечатала обозревшего кузена Дао-дво: — Урод!
Кувшин выпал из рук подавальщика, но он ловко схватил его у самого пола, разогнулся и, обозрев собравшихся за столом, со смущением выдавил:
— Ой, простите, это ведь вы… — обернулся к рассерженной мне, покраснел: — А это…
— Да, — ответила я и вылетела из столовой, чтобы никого не замечая и чуть ли не бегом отправиться в свою комнату.
Яблоневые цветущие ветки, а их действительно было много, перекрывали не только ближайший коридор, каждый пролет лестницы, но и вход в мою комнату. А благоухали так пронзительно, что пришлось закрыть нос. С удовлетворением заметила, что сие изобилие кому-то не понравилось так же, как и мне, и ближайшая из корзин проломлена, а дорогой добротный сундук стоящий рядом, так вообще разбит. В его нутре копошиться не стала, увидела Ульса, разгружающего очередную корзину у лестницы и спустилась к нему.
— Здравствуйте!
