Корум стоял, опустив голову. «Нас погубили собственные благодушие и самодовольство», — думал он.
Потом принц вскинул голову и посмотрел Гландиту прямо в глаза.
— Надеюсь, мне будет предоставлена возможность показать, что последний вадаг может вести себя по другому?
Гландит пожал плечами и повернулся к соплеменникам.
— Парни, он не понимает, что он нам покажет, верно?
Мабдены заржали.
— Несите все, что надо! — велел им Гландит. — Пора начинать.
Мабдены принесли нечто вроде широкого деревянного щита, сколоченного из толстых досок, во множестве мест продырявленного и покрытого ржавыми пятнами крови. В четырех углах — кольца с цепями. Корум догадался, что это пыточный станок.
Двое мабденов схватили его за руки и подтолкнули к щиту, прислоненному к стволу дерева. Третий принес долото и железный молот. Корума поставили спиной к щиту, сняли с него оковы и распяли, крепко приковав цепями к щиту распростертые руки и ноги. Он чувствовал на цепях запах чужой крови; было видно, где доски пробиты тяжелыми метательными ножами, боевыми топорами и стрелами.
Его привязали к колоде мясника.
Жажда крови разгоралась в душах мабденов. Глаза их сверкали в свете костров, изо рта вырывался пар, ноздри раздувались. Они без конца облизывали свои красные губы, кое-кто злобно ухмылялся.
Гландит собственноручно руководил распятием Корума, а потом подошел совсем близко и вытащил из-за пояса тонкий, острый клинок.
Корум видел, как клинок неотвратимо навис над его грудью и раздался угрожающий треск — это Гландит, вспоров кинжалом ткань, сорвал с него парчовую рубаху.
Улыбаясь все шире, вожак мабденов, кусок за куском, содрал с Корума всю одежду; порой его кинжал оставлял на теле жертвы тонкие кровавые полоски. Наконец Корум предстал перед своим мучителем совершенно обнаженным.
Гландит чуть отступил и, тяжело дыша, спросил:
— Ну, а теперь тебе, наверно, интересно будет узнать, что мы собираемся с тобой делать?
— Я уже видел зверски убитых вами вадагов, — сказал Корум, — так что примерно представляю себе ваши «забавы».
Мизинец Гландита нетерпеливо дернулся; он как раз засовывал кинжал в ножны.
— Так, по-твоему, ты знаешь, что тебе предстоит? Нет, ты даже не догадываешься! Те вадаги умерли быстро — ну, довольно-таки быстро, — потому что у нас впереди было еще много дел: мы не всех шефанхау успели отыскать и уничтожить. Но ты — последний! С тобой можно поразвлечься не спеша. Мы даже могли бы подарить тебе жизнь — если тебя, конечно, устроит жизнь без глаз, без языка, без рук, без ног и с отрубленными гениталиями. Хочешь такую жизнь? — Корум смотрел на него с нескрываемым ужасом. Гландит разразился смехом: — Ты, видно, по достоинству оценил нашу шутку! — и подал сигнал подручным: — Эй, несите инструменты! Пора начинать.
Мабдены принесли железную жаровню, полную огненно-красных углей; на нее положили разнообразные пыточные инструменты. «А ведь кто-то специально изобрел их, чтобы мучить людей, — подумал вдруг Корум. — Неужели народ, способный изобрести такое, можно считать разумным?»
Гландит-а-Краэ выбрал из груды варварских инструментов какую-то длинную железку с раскаленным добела концом и покрутил ее так и эдак, словно изучая.
— Итак, мы начнем весь круг с одного глаза, а закончим вторым, — объявил он наконец. — Пожалуй, начнем с правого.
Если бы Корум хоть что-нибудь ел в последние дни, его непременно вырвало бы, но рот лишь наполнился горькой слюной, а желудок скорчила судорога.
Прелюдия кончилась.
Гландит приближался к нему с раскаленным железным прутом в руке. В холодном ночном воздухе пахло каленым железом и дымом.
Пытаясь спастись от страшного видения и леденящего душу ужаса, Корум попытался хотя бы мысленно перенестись в иную плоскость. Он весь обливался потом, но в смятении своем видел порой лишь какие-то фрагменты иных миров, а светящийся железный прут меж тем был уже почти у самого его лица.
Перед глазами все плыло. Корум видел, что побелевшие глаза Гландита горят неутоленной жаждой крови, и, скорчившись в цепях, попытался отвернуться, но Гландит левой рукой резко рванул его за волосы, а правой ткнул ему в глаз раскаленным прутом.
Корум страшно вскрикнул: боль пронзила его насквозь, заполнив сперва голову, а потом и все тело, и услышал, как его крик потонул в адском хохоте мабденов и тяжком сопении Гландита…
А потом он потерял сознание.
Он скитался по улицам странного города. Высокие дома были явно построены совсем недавно, но отчего-то казались старыми, мрачными и будто покрытыми слизью.
Боль все еще чувствовалась, но как бы отдалилась, притупилась. Одним глазом он ничего не видел. С балкона его окликнула какая-то женщина. Корум оглянулся. Оказалось, это его сестра Фолинра. Увидев его лицо, она в ужасе закричала. Коруму захотелось коснуться изуродованного глаза, но что-то мешало ему поднять правую руку.
Тогда он попытался высвободить левую руку из неведомых тисков, что сжимали ее, и тянул все сильнее и сильнее, пока не ощутил в кисти пульсирующую боль.
Фолинра куда-то исчезла, но Корум этого не заметил. Он был поглощен одним желанием: во что бы то ни стало высвободить руку. Но почему-то не мог даже посмотреть, что это там такое, уж не зверь ли вцепился зубами в его кисть?
Он еще раз, последний, дернул руку изо всех сил и высвободился.
И попробовал потрогать ослепший глаз, однако прикосновения не ощутил.
И тогда он наконец посмотрел на свою руку.
Вместо кисти висела безобразная культя.
И тогда он снова закричал…
…очнулся, открыл глаза и увидел мабденов, тыкавших в кровоточащий обрубок его руки раскаленными добела клинками — они как бы клеймили его.
Руку ему отрубили.
А Гландит, громко смеясь, высоко поднимал отрубленную кисть Корума над головой, чтобы видели все, и кровь все еще капала с ножа, которым он совершил это злодейство.
Зато теперь вторым зрением Корум явственно видел другую плоскость; оно даже отчасти заслоняло ужасающую сцену пытки. Призвав на помощь все свои душевные силы, точно удвоившиеся от страха и боли, Корум перенесся в иной мир.
Он по-прежнему ясно видел мабденов, но голоса их стали звучать несколько глуховато. Его палачи в изумлении указывали на то место, откуда он только что внезапно исчез. Гландит стоял с выпученными глазами, а потом приказал своим воинам немедленно прочесать лес и отыскать таинственным образом сбежавшего пленника.
Все, забыв о пытке, бросились во тьму.
А пленник между тем оставался прикованным к пыточному станку, который, как и сам Корум, существовал одновременно во многих плоскостях. Корума по-прежнему терзала боль, и во всех плоскостях он оставался лишенным правого глаза и левой руки.
На какое-то время он еще мог задержаться здесь и избегнуть дальнейших мучений, но душевные силы его подходили к концу. Все равно в конце концов ему придется вернуться в свою плоскость, и тогда его палачи вновь возьмутся за дело.
Корум забился, размахивая в воздухе культей и тщетно пытаясь освободиться от проклятых оков.
Впрочем, все это было бесполезно. Ему удалось лишь немного отсрочить казнь. Никогда больше не будет он свободным, никогда не сможет осуществить свою мечту — отомстить убийцам своего народа!
Глава седьмая МОХНАТЫЙ ЧЕЛОВЕК
Пот лил с Корума ручьем: он изо всех сил старался задержаться в иной плоскости, с ужасом ожидая, что снова попадет в лапы Гландита и его банды.
И тут на опушке леса возникла некая неясная, совершенно незнакомых очертаний тень и осторожно двинулась к пыточному станку. Сперва Корум решил, что это кто-то из мабденов, только без шлема и в куртке мехом наружу. Потом понял, что ошибся.
Существо осторожно подошло еще ближе, озираясь и оглядываясь на лагерь мабденов, потом подползло к Коруму вплотную и, подняв голову, посмотрело прямо ему в глаза.
Корум был потрясен: значит, оно его видит! В отличие от мабденов и прочих низших обитателей этой плоскости, оно обладает вторым зрением!
Очередной приступ боли заставил Корума на мгновенье зажмуриться. Когда же он снова открыл свой единственный зрячий глаз, существо стояло с ним рядом.
В общем, внешне оно не так уж отличалось от мабденов, но с головы до ног было покрыто густой шерстью. У Мохнатого Человека было коричневое, изборожденное морщинами лицо: видимо, он был очень стар. Лицо это казалось совершенно бесстрастным. Зато очень живыми были огромные круглые глаза, немного похожие на кошачьи. А в разверстой пасти было полно старых, но еще крепких желтоватых клыков.
Некоторое время его большие глаза грустно смотрели на Корума, потом, сделав некий приветственный жест, он что-то проворчал и указал на лес, словно приглашая несчастного пленника последовать за ним туда. Корум лишь головой мотнул, давая понять, что не может даже пошевелиться, так как прикован цепями.