— По-твоему, олух смог бы создать такую организацию, как моя, и положить в карман весь город? Да я еще пять лет назад начал копить горячий металл, за год до запрета! «Нет такой ямы», надо же! Да и зачем мне яма, если хватит свинцовой оболочки толщиной в два фута? Помнишь подлодку «Поларис», стоявшую на приколе возле Норфолка? Ту самую, которую оборудовали для туристов?
— Списана и продана на металлолом, — сказал я. — Тому уж много лет.
— Но она не пошла на металлолом. Пять лет она ржавела на берегу. Я купил эту калошу, нарастил обшивку и утопил, набитую сырьем, в бухте Картрайт, на глубине десять фатомовnote 1 .
— Это именно те сведения, которые нам нужны, — произнес Стенн.
Арена круто обернулся. Стенн все еще сидел на полу. В руке он держал маленький пистолет и целился в монограмму на рубашке Арены.
— Назад, Арена! — велел Стенн, поднимаясь.
— Где ты прятал эту игрушку?
— В ладони. Стой.
Стенн подошел ко мне. Не сводя глаз с Арены, он стал разматывать скрученные концы провода.
— Вновь не хочу показаться слишком любопытным, — заговорил я, — но все же, Стенн, откуда вы взялись, черт побери?
— Из военно-морской разведки.
Арена выругался.
— Как я сразу не догадался! Вице-адмирал Стенн. В газетах писали, ты получил свое во время чистки на флоте.
— Кое-кому удалось скрыться.
Арена тяжело вздохнул.
— Ну что ж, ребята… — сказал он и прыгнул.
Пуля Стенна ушла за молоком, и Арена свалил его за кресло ударом левой. Мгновенно вскочив, Стенн удачно встретил Арену кулаком и отшвырнул назад. Я налег на проволоку. Ну, еще чуть-чуть…
Но тут Арена нанес Стенну жестокий удар левой, и тот зашатался. Тщательно прицелясь, Арена стукнул ему правой в челюсть. Стенн рухнул.
Арена вытер пот с лица.
— Малыш устал, — сказал он. — Ладно, хватит с него.
Он прошел мимо меня и нагнулся, чтобы поднять пистолет Стенна. Привстав, я бросился на Арену спиной. Легкий стул разлетелся вдребезги. Арена сбил меня ногой, но я тут же вскочил, спешно освобождаясь от проволоки. Арена метнулся ко мне, выбросив вперед правый кулак. Присев, я врезал ему под дых, затем — в челюсть. Арена согнулся, попятился, но остался на ногах. Нельзя было давать ему передышки. Я подскочил и дважды ударил его в лицо, увернулся от встречного выпада, который заставил его раскрыться, и вложил все силы в апперкот. Он рухнул на роскошный яшмовый стол, попытался подняться и съехал на пол.
Я подошел и легонько пнул его под ребра.
— Где Уильямс? — спросил я. Пять раз я пинал его и спрашивал. Арена покачал головой и попытался сесть. Пришлось наступить ему на физиономию, чтобы он успокоился. Я повторил вопрос.
— В академии не учили таким приемчикам, — простонал Арена.
— Жизнь многому учит.
— Уильямс был слабаком, — сказал Арена. — И трусом.
— Говори яснее. — Я снова ударил его, на этот раз побольнее. Но я понял, к чему он клонит.
— Детонатор! — простонал Арена. — Я дал ему понюхать газу, хотел разговорить. А он взорвался! Почувствовал, что расколется, и разнес свою вшивую башку!
— Да, — кивнул я. — Он и не мог иначе. Гипноз.
Арена выругался, вытирая с лица кровь.
Распутав веревку, я как следует связал Арену. Чтобы он не рыпался, пришлось дать ему пару оплеух. Я полюбовался на содержимое его карманов, забрал со стола «сувениры». Потом нагнулся над Стенном. Он дышал.
— Ничего, оклемается, — пробормотал Арена. — Я ему не сильно врезал.
Взвалив Стенна на плечо, я сказал:
— Пока, Арена. Не знаю, почему я не вышиб тебе мозги. Наверное, я сделал бы это, не окажись в твоем бумажнике свидетельства о награждении военно-морским крестом.
— Слушай, возьми меня с собой, — попросил Арена.
— Дельная мысль. — Я усмехнулся. — А заодно — парочку тарантулов.
— Хочешь пробраться к машине, верно?
— Верно. Как же иначе?
— Крыша, — сказал он. — На крыше у меня всегда шесть-восемь вертушек. К машине тебя не пропустят.
— Почему ты мне об этом говоришь?
— В моем доме восемьсот парней с пушками.