Да, у него были патроны, но менять обойму означало почти немедленно проститься с жизнью. Да, у него был второй пистолет, но пускать его в дело означало истратить страховку и, возможно, проститься с жизнью немногим позднее. Ни тот, ни другой вариант не устраивал Блэйза. Телохранителей оставалось не меньше дюжины: прижимистый босс, по-видимому, рассчитывал подавить противника количеством, а не умением.
Что ж, выбора нет. Эти мысли пронеслись за одно неуловимое мгновение, когда рука — опередив с решением хозяина — уже тянула наружу содержимое ножен. Пальцы привычно сомкнулись на рукояти. Лезвие было длинным, чуть искривленным, заточенным до бритвенной остроты. Блестящий клинок, (выплавленный, по рассказу торговца, в жерле вулкана; Блэйз не поверил, но сталь и впрямь оказалась отменной) отражал разноцветные лучи. Казалось, сколь бы эффектно нож ни смотрелся, защиту от лазера он представлял смехотворную. Однако Блэйз представлял до мельчайших деталей, что ему следует сделать.
Противников слишком много, и они вооружены. Именно в этом, как пи странно, заключалась их слабость. Вместо того чтобы рассредоточиться — по крайней мере, попытаться, потому, как размеры заведения не предполагали масштабных маневров, — они столпились дружной, но весьма уязвимой гурьбой. Толкались и всячески, хотя и непреднамеренно, друг другу мешали. Более того, некоторые опасались пускать в ход оружие; их коллеги так спешили занять лучшую позицию, что, даже не подозревая о том, оказывались на линии огня. Было очевидно, что многие охранники держат бластеры едва ли не впервые в жизни.
Блэйз чувствовал себя волком, проникшим в курятник.
Перехватив нож, он прыгнул на ближайший стол и, словно с трамплина, рухнул в гущу бестолкового стада. Кривое лезвие начало жатву. Стрелка окружили кричащие рты, судорожно машущие конечности, животы и грудины, вспоротые ножом, но, как правило, пронзенные смертоносными лучами... Блэйз врезался в толпу, уподобившись торпеде. Винт вращался на бешеных оборотах. Животы, глотки, подмышечные впадины...
Безумная, неистовая карусель. Должно быть, со стороны стрелок казался разъяренным демоном — воплощением ярости — быстрым и неуловимым, скалящим клыки, разящим стальным жалом. Казалось, он находился в нескольких местах одновременно; наблюдатели тщетно пытались уследить за его перемещениями. Вот Блэйз ЗДЕСЬ, выдирает нож из-под ребер очередного бедолаги; вот Блэйз ТАМ, погружает клинок в чьё-то горло; вот Блэйз снова ЗДЕСЬ, неуловимым движением разрезает сухожилия...
Каждое движение продолжало предшествующее и, соответственно, начинало последующее Стрелок не колебался, не думал над выбором цели. Так действует... стихия. Безжалостная и непоколебимая.
Кровь взлетала багровыми струями. Несколько угодили Блэйзу в лицо — он прищурился, чтобы уберечь глаза, и продолжил работу. Неожиданно что-то привлекло его внимание. Что-то НЕ ТАК. Слева по борту образовалась пустота.
И точно. Несколько охранников сбились в кучку на расстоянии нескольких метров. Слишком далеко. Брали бластеры на изготовку. Определенно, не успеть.
Блэйз бегло осмотрелся. Вот оно. Квадратная выпуклость на ближайшей стене. Взгляд уцепился за нее, точно утопающий за спасательный круг. Глаза знали, что искать, и сигнализировали мозгу. Повторять не требовалось.
Стрелок размахнулся и, что есть силы швырнул нож, метя в означенную выпуклость.
Есть! Клинок наполовину вошел в крышку. Брызнули искры. Что-то затрещало. Мелькнул синий разряд. В баре потемнело, затем освещение выровнялось. Но исчезло что-то другое, что люди принимали как должное, оказываясь в неизменном недоумении, когда это нечто куда-то девалось.
Надпись на выпуклости гласила: «ИСКГРАВ».