– Пошли отсюда!
Вместо ответа поединщики закружились в замысловатом танце – бурый мех и черная блестящая чешуя, – – а затем барабелка вдруг изловчилась и впилась зубами вуки в лапу, вырвав изрядный шмат. Чубакка взревел от боли, подхватил противника, опрокинул, взял за хвост и раскрутил над головой.
С триумфальным воем Чубакка разжал когти, и крупная рептилия отправилась в полет; посетители кабака разбегались, давая ей дорогу. Шалламар приземлилась на спину посреди обломков сломанных кресел, столов и рассыпанных карт.
Парализатор на нее, пожалуй, не подействует., убивать не хочу… мысль неуклюже прыгала в голове. Хэн перевел регулятор стрельбы, прицелился и угостил оглушенную барабелку половинным зарядом как раз пониже могучего колена. Шалламар зашипела от боли и обмякла, чешуйки на лапе сморщились.
– Пошли отсюда, Чуй.
Хэн выстрелил парализующим лучом в игрока, которому вздумалось целиться в вуки из бластера. Деваронец беззвучно сполз на пол. Истекающий кровью Чубакка следом за кореллианином поспешил к выходу, разбрасывая уцелевшую мебель.
Рослая аборигенка – хозяйка заведения – загородила выход, выкрикивая проклятия и угрозы. Хэн, не останавливаясь, ударил ее рукоятью бластера и с разгону врезался в дверь. Его отбросило. Заперто!
Выругавшись на шести языках, из которых ни один не принадлежал людям, Соло перевел регулятор стрельбы на полную мощность и выстрелил. Хозяйка протестующе взвыла, но беглецы уже вырвались на свободу.
Они нырнули в ближайший переулок, который вывел их на улицу с сельскими на вид зданиями, выстроенными из синего местного дерева и оштукатуренного пермакрита. Кореллианин задрожал от холода. На южном полярном континенте стояла ранняя весна.
Хэн торопливо спрятал бластер в кобуру и, как ни хотелось ему помчаться вскачь, сменил аллюр на быстрый деловитый шаг.
– Как лапа, приятель?
В ответ выразительно заскулили. Соло на ходу осмотрел поврежденную конечность.
– Никто тебя не заставлял возвращаться, – хмыкнул он. – Не то чтобы я особенно раскаивался по этому поводу, ты не думай. Я… я вот сказать хочу… ты это… спасибо, что спас мои дюзы.
Вуки с интересом вуфкнул. Хэн пожал плечами.
– Ну да, наверное… – промямлил он. – Раньше я не работал с напарником, но… да ну, почему бы и нет? Когда в полете не с кем поговорить, жить становится невмоготу..
Несмотря на боль, Чубакка удовлетворенно заурчал.
– Не перегибай палку, – строго предупредил его Хэн. – Лучше пошли подлечим твою лапу. Вон на той стороне я вижу клинику. Пошли.
Часом позже парочка вновь оказалась на улице. После обработки бактой раненая конечность покоилась в защитной повязке, но медицинский дроид заверил, что на вуки все заживает… ну, как на вуки.
Чубакка как раз по четвертому разу заныл, что проголодался, когда Хэна окликнули из темного дверного проема:
– Пилот Соло…
Кореллианин остановился как вкопанный и оглянулся; ему приветственно махал рукой мужчина-дуро. На всякий случай Хэн осмотрелся по сторонам, но деваронская улица выглядела тихо и мирно. Здешний квартал предназначался лишь для пеших прогулок.
– Чего? – не повышая голоса полюбопытствовал Хэн.
Синекожий гуманоид продолжал манить за собой в ближайший переулок. Кореллианин неторопливо подошел, завернул следом за дуро за угол и остановился спиной к стене. Ладонь при этом он как бы между прочим положил на рукоять бластера.
– Ну все, я дальше не пойду, пока не скажешь, что тебе понадобилось.
И без того кислое, словно уксус, выражение на синем лице стало и вовсе унылым
– Ты не из доверчивых существ, пилот Соло. О тебе мне рассказал наш общий друг, правдивый Ториль. Он утверждал, что ты великолепный летчик.
Напряжение чуть-чуть ослабло, но руку с оружия Хэн не убрал.