Диксон надолго приложился к фляжке, а потом посмотрел на Ларионову в упор:
— Ирина, тут есть жизнь. В этом мерзлом океане есть жизнь. Я вам покажу. Глотните.
Образец находился в ящике. Ящик стоял возле рабочего стола.
Открывшееся глазам Ирины существо походило на ленту пестрого мяса. В длину — фута три. Тварь была раздавлена, похоже, мертва. Плоть испещрили осколки чего-то прозрачного, вероятно, раковины. Они блестели, как кристаллики льда.
— Мы его нашли на глубине две тысячи ярдов. «Интересно, как выглядело это существо, когда было живым и подвижным?» — подумала Ларионова.
— Фрэнк, для меня это ровным счетом ничего не значит. Я же не биолог.
Он хмыкнул и проворчал:
— Я тоже. В моей экспедиции биологов нет; Да и кто мог ожидать, что на Меркурии обнаружится жизнь? — Его пальцы в перчатках нажимали на клавиши. — Но у нас есть медтехника, в том числе диагностическая, и с ее помощью мы получили реконструкцию. Это существо мы назвали меркуриком.
Пространство на фут от стола заполнилось виртуальной объемной картинкой. Реконструкция вращалась. Меркурик имел форму узкого конуса, сужаясь от широкой, плоской головы к хвосту. На гладкой «морде», расположенные симметрично вокруг безгубой пасти, три глубокие впадины — глаза? Может, какие-нибудь звукоулавливатели? Как еще объяснить параболический профиль? Изо рта торчат жвала — как клещи. На хвосте вокруг отверстия (анального?) — три плавника. Туловище окружено прозрачным панцирем, внутри этой трубки видны ряды крошечных волосков. Волоски гибкие и очень чувствительные, судя по тому, как они подрагивают. На панцире — узор, но он едва различим.
— Вы уверены, что он именно такой?
— Какая тут уверенность… Но мы сделали, что могли. Будь у нас ваши полномочия, отправили бы на Землю все сведения о нем, и пускай разбираются те, кому за это деньги платят…
— О Лета! — тяжело вздохнула Ларионова. — Фрэнк, он на рыбу похож. Такое впечатление, будто плавать умеет. Прямые линии, хвост…
Диксон почесал коротко остриженный затылок, но ничего не сказал.
— Но ведь мы же не на Гавайях, а на Меркурии. Диксон показал вниз, на пыльный пол:
— Ирина, там не все замерзло. В ледяной шапке есть полости. Наши приборы показывают…
— Полости?
— С водой. Под кратером пара миль льда. У выходов глубинной энергии он плавится. А тектоника тут — будьте-нате! Подвижек и разломов хватает, потому и тепла выходит достаточно. Им есть где поплескаться, — кивнул он на меркурика. — Возможно, наш приятель и правда водоплавающий. — Он нажал что-то на пульте, и меркурик принялся извиваться и махать плавниками. — Тут возникла мысль, что он пропускал воду между телом и панцирем. А все эти волоски — чтобы отлавливать пищу. По всему туловищу у него крошечные ротовые отверстия. Видите? — Он переключил режим демонстрации, кожа меркурика сделалась прозрачной, и Ларионова увидела внутренние органы. — Желудка как такового нет, но его заменяет вот эта длинная пищеварительная трубка, от головы до ануса.
Ларионова увидела нечто вроде паутины между органами, вокруг всего пищеварительного тракта.
— Обратите внимание на поверхность органов. Ларионова пригляделась. У трубок, что сгрудились вокруг пищеварительного тракта, поверхность была сложной, складчатой.
— И что?
— Не заметили, да? Это же извилины! Как на поверхности мозга. Возможно, перед нами — эквивалент нервной ткани.
«Дура! — упрекнула себя Ларионова. — Надо было хорошенько биологию учить!»
— А что за сетка вокруг органов? Диксон беспомощно развел руками:
— Этого, Ирина, мы не поняли. Как-то она не вяжется со всей прочей анатомией. Но посмотрите вот сюда, здесь сетка сгущается. Есть предположение, что это какой-то паразит, вроде плоского червя. А нити — щупальца… ну, рудиментарные конечности.
Подавшись вперед, Ларионова разглядела, что «щупальца» погружены в «мозговые» трубки. Она содрогнулась. Если это паразит, не позавидуешь его добыче. Что, если «червь» влияет на поведение меркурика?
Диксон вернул картинку в прежний режим.
Испытывая тяжелое чувство, Ларионова разглядывала панцирь. Крошечные треугольники на нем были выстроены в сложный узор.
— А это что такое?
Диксон мрачно посмотрел на нее.
— Я боялся, что вы об этом спросите.
— Ну и?
— Ирина, мы думаем, это искусственный рисунок. Настоящая татуировка, резьба по кости. Возможно, жвала поработали. Это письмо, что-то вроде пиктографии. Информацию содержит.
— Воды Леты! — воскликнула Ларионова.
— Вот-вот… Это умная рыбка.
Торжествующий народ собрался вокруг нового, дышащего теплом очага. Сородичи отдыхали после тяжелого похода, залечивали боевые раны и без опаски гуляли над садами ресничных водорослей, вылавливая крупицы пищи. Они одержали великую победу. Головы частью перебиты, частью загнаны в лабиринт туннелей. Крепкие Плавники даже обнаружила их главное гнездо — оно пряталось под соляным полом пещеры. Своими острыми жвалами Крепкие Плавники перещелкала больше десятка маленьких голов.
Золотые Реснички держалась от очага в стороне. Она плавала вдоль стены, кормилась тем, что попадалось на пути. Да, она героиня. Но чужое внимание сейчас невыносимо. Восторги и похвалы сородичей, теплота их тел ничего, кроме боли, не дают. Сейчас ей нужна только простая, суровая стужа.
Золотые Реснички прислушивалась к своим ощущениям, пыталась определить, как широко распространилась болезнь.
Искатель — это загадка. Никому не известно, почему он заставляет свою жертву бежать от сородичей, хорониться во льду. Какой в этом смысл? Когда гибнет переносчик, гибнет и искатель. Возможно, вовсе не лед нужен этим созданиям, подумала Золотые Реснички. Возможно, они слепо ищут нечто, находящееся за льдом…
Но ведь за льдом ничего нет. Пещеры — это полости в бескрайнем и вечном мировом льду.
Золотые Реснички с ужасом представила, как она пробивает, прогрызает себе путь наверх. Неужели ей суждено расстаться с жизнью на этом бессмысленном пути? Как она ненавидела поселившегося в ней искателя! Как ненавидела за предательство собственное тело!
— Золотые Реснички!
Вздрогнув От неожиданности, она развернулась и инстинктивно прижала щиток к телу. И увидела Крепкие Плавники и Рожденную во Льду.
Появление в этом глухом углу пещеры двух теплых знакомых тел только всколыхнуло одиночество Золотых Ресничек. Хвостом вперед она отплыла от подруг, царапая щитком ледяную стену.
Рожденная во Льду нерешительно двинулась следом:
— Мы за тебя волнуемся.
— Ни к чему, — буркнула Золотые Реснички. — Возвращайтесь к очагу, а меня оставьте в покое.
— Нет! — тихо возразила Крепкие Плавники.
В отчаянии, в бессильном гневе Золотые Реснички вскричала:
— Крепкие Плавники! Ты же знаешь, что со мной! Во мне искатель! И никто не в силах мне помочь.
Но их тела прижались к ней. Как страстно желала она распахнуть панцирь, принять тепло подруг!
— Золотые Реснички, мы знаем, что предстоит расставание, — произнесла Рожденная во Льду так тихо, будто у нее почти пропал дар речи. В тройке она была самой нежной, самой любящей, самой теплой…
— И что?
Крепкие Плавники раскрыла щиток:
— Мы снова хотим быть тройкой!
И тут Золотые Реснички, охваченная любовью и нежностью, увидела, что у Крепких Плавников увеличен яйцеклад. Одна из трех изогамет развилась в зародыш. Родится малыш. Но Золотым Ресничкам не суждено увидеть, как ее дитя вырастет и станет разумным.
— Нет! — Ее реснички спазматически сжались, когда ротовые отверстия в муке исторгали это слово.
Внезапно тепло подруг стало тяжелым, душным. Скорее выбраться из этой тюрьмы! Разум наполнился картинами чистого, холодного льда. Наверх, наверх!
— Золотые Реснички! Подожди! Куда ты?!
Но она не слушала. Она пронеслась вдоль стены, нырнула в туннель, в холодную стоячую воду.
— Золотые Реснички! Золотые Реснички!..
Она плыла куда глаза глядят, из туннеля в туннель, не береглась ледяных выступов, хотя при каждом таком ударе ее панцирь мог треснуть. Она плыла все дальше и дальше, и вскоре родные голоса навсегда остались внизу.
— Ирина, мы раскопали артефакт больше чем наполовину, — сообщила Долорес By. — Странная штука, очень похожа на корпус корабля.
— Образец взяли?
— Нет. Материал слишком твердый, разрезать нечем. Ирина, то, что мы здесь обнаружили, совершенно необъяснимо.
Ларионова устало вздохнула, глядя в лицо на экране:
— Все равно, Долорес, попробуйте объяснить.
— Кажется, мы имеем дело с принципом запрета Паули. По этому принципу две частицы с полуцелым спином не могут находиться в одном и том же квантовом состоянии. Атом может иметь определенный уровень энергии только при определенном числе электронов. При добавлении электронов образуется сложная зарядная оболочка вокруг атомного ядра. Из принципа Паули вытекает, что химические свойства вещества обусловлены зарядом электронной оболочки атома.