Звоницкому многие говорили: против магии его успокаивающего голоса устоять невозможно. Вот и сердитая дама еще немного подышала, раздувая ноздри, а потом с размаху опустилась на стул, который жалобно пискнул под ее весом, и мирно сообщила:
– Да ладно, я не обидчивая. Если ваш парнишка вернет мне деньги, я что ж… Я не возражаю. Собаку мою вы вылечили… Клиника у вас хорошая, и от дома близко. В следующий раз снова к вам придем!
Игорек замер с приоткрытым ртом. Кажется, такого поворота событий «Бендер» не ожидал.
– Глеб Аркадьевич, – прошипел он на ухо шефу, – мне что, из своего кармана деньги отдавать этой психованной?
– А куда ты положил разницу между ценой платифиллина в нашей аптеке и тем, за сколько загнал лекарство? – поинтересовался Звоницкий. – В карман? Вот оттуда и доставай.
Игорек, сердито сопя, расплатился с дамой, и та, вполне довольная, покинула кабинет.
В дверь немедленно просунулась голова девушки с сонным котом на руках.
– Можно, Глеб Аркадьевич?
– Прошу вас подождать минут пять-десять, – попросил ветеринар. Кот был «повторный», ничего срочного.
Девушка скрылась, и Звоницкий аккуратно прикрыл за ней дверь. Игорек исподлобья наблюдал за шефом. Сейчас он удивительно напоминал Звоницкому добермана, который когда-то жил у него дома и обожал делать лужи в неположенных местах. Точно такое же самодовольно-глупое выражение на физиономии – да ладно, все обойдется! Хозяин слишком доверчив, чтобы заметить лужу в коридоре!
– Присядьте, Игорь! – вполне миролюбиво предложил Звоницкий.
– Зачем? – напрягся ассистент. – Нас это… пациенты ждут.
– Понимаете, у меня правило, – очень вежливо пояснил Глеб Аркадьевич, – я никогда не увольняю своих сотрудников на бегу и без объяснения причин. Больше пяти минут это не займет, так что присядьте.
Игорек опустился на стул, как будто у него разом ослабели ноги.
– А вы… вы что, уволить меня собираетесь?!
– Именно так, – без улыбки ответил Звоницкий.
– Но… за что?! Подумаешь, платифиллина флакон загнал! Да все так делают! Она и не заметила ничего, эта баба, еще спасибо говорила!
Звоницкий вздохнул. Он был вежливым человеком, и порой у окружающих могло сложиться неправильное мнение о нем. Глеб Аркадьевич никогда не орал на подчиненных, скальпелями не швырялся, но это вовсе не означало, что он был рохлей и мямлей. Звоницкий умел быть очень жестким – его юные ассистенты даже не подозревали насколько.
Просто он старался дать начинающим ветеринарам шанс сделаться нормальными специалистами, сработаться с шефом. Но с ассистентами Глебу хронически не везло. За то время, что просуществовала его клиника, Звоницкий сменил шестерых. Один оказался вороват, у второго руки были, что называется, «не тем концом» приставлены, и, побившись с месяц, Звоницкий понял, что мало-мальски пристойного врача из парнишки не выйдет, как ни старайся… Еще одна выпускница «ветеринарки» полировала на работе ногти и строила глазки клиентам, а следующая была дочкой давних знакомых. Звоницкий взял ее «по протекции» и намучился, пытаясь избавиться от никчемной девицы, которая вдобавок ко всему и сама не испытывала ни малейшего влечения к непростой профессии ветеринарного врача, а мечтала о карьере модели…
В общем, Игорек был шестым неудачным опытом Звоницкого. Первое время парень, что называется, «тянулся» – старался выполнять работу как можно лучше, внимательно слушал замечания шефа. Но постепенно расслабился, работал спустя рукава, хамил клиентам. Глеб Аркадьевич давно подумывал, что пора расставаться. История с платифиллином оказалась последней каплей.
– За что? – жалобно повторил Игорек.
Ну еще бы! Работа рядом с домом, график щадящий, да и платил Звоницкий более чем нормально… Жалко терять такую работу!
– То, что ты сегодня сделал, на уголовном жаргоне называется «крысячить», то есть воровать у своих, – смерив его взглядом, жестко проговорил Глеб. – Эта клиника принадлежит мне, не забыл? Значит, положив в свой карман «навар» от трех флаконов лекарства, ты украл не у кого-нибудь, а у меня! А я такого не прощаю, понял?
Игорек во все глаза смотрел на шефа. Он никак не ожидал, что вежливый, интеллигентный, похожий на профессора Звоницкий может быть и таким тоже. Ой, блин, влип так влип! И, главное, из-за чего? Навар ведь получился копеечный, вот что самое обидное…
Да, кажется, краем уха Игорек слышал, что его шеф раньше работал то ли в прокуратуре, то ли в адвокатуре… короче, в органах. Знать бы заранее, чем все закончится, ни за что не стал бы толкать «налево» этот злосчастный платифиллин…
А Глеб Аркадьевич как ни в чем не бывало откинулся на спинку стула и задумчиво произнес:
– Странно, что люди сравнивают себя с животными, когда говорят о чем-то гадком. «Злой как собака», «упрямый как осел»… И крысам досталось, можно сказать, ни за что. Интеллигентнейшие животные, чрезвычайно умные…
Игорек таращился на шефа. Кажется, в своей любви к «братьям нашим меньшим» тот перешел всякие границы… Лучше бы он с такой любовью относился к начинающим ветеринарам! А то чуть что, так сразу увольнять…
– Глеб Аркадьевич, – предпринял новый заход ассистент, – дайте мне еще один шансик, а? Я это… обещаю исправиться! Больше никаких… э-э, косяков, честно!
– Честно надо было раньше. Кстати, ваше «крысятничество» – это далеко не единственная претензия с моей стороны. Вы постоянно наносите урон репутации моей клиники. Вы грубите клиентам. И ваши неумелые манипуляции с капельницей тоже не прибавляют нам очков…
– Глеб Арка-а-адьевич! – заныл юноша.
– Достаточно, Игорь, не унижайтесь! – Звоницкий резко поднялся. – Я своих решений не меняю. Вы свободны. Расчет можете получить хоть завтра.
Ассистент еще немного постоял, тяжело дыша, но, поняв, что точка в разговоре шефом поставлена, причем жирная и окончательная, выскочил из кабинета с перекошенным от гнева лицом.
Звоницкий пожал плечами и пригласил в кабинет девушку с «повторным» котом. До самого вечера Глеб Аркадьевич вел прием один. Как назло, после ухода Игорька пациенты потянулись вереницей. В приемной скопилась небольшая очередь. С одной стороны, это было даже приятно – очередь означала, что открытая недавно клиника востребована. Значит, район, где Звоницкий арендовал помещение, выбран правильно, и при условии «по-умному» налаженной работы клиника будет процветать. С другой стороны, сидеть в очередях никто не любит. Современный человек – это вам не терпеливый обитатель «совка», который воспринимал многочасовые очереди как нечто неизбежное – вроде морозной зимы или слякотного лета. Тем более что ему особенно и некуда было торопиться… Современный городской житель совершенно не привык ждать. Конкуренция так велика, что всегда можно найти аналогичную услугу неподалеку. А вот этого Глебу Аркадьевичу никак не хотелось.
Так что до самого вечера Звоницкий проявлял прямо-таки чудеса скоростной медицины. Никогда еще он так быстро не накладывал швов, не кастрировал и не перевязывал. Работать без ассистента было неудобно и непривычно, и пару раз Звоницкий ловил себя на том, что ждет, когда ему подадут инструменты или перевязочный материал.
Но Глеб Аркадьевич принял, так сказать, вызов обстоятельств, благополучно управился со всеми трудностями и, кстати, неплохо заработал. К восьми вечера, когда клиника закрылась, он утер со лба трудовой пот и с облегчением выпроводил последнего четвероногого пациента.
Быстро привел в порядок смотровую и операционную, убрал инструменты. К восьми утра явится приходящая уборщица тетя Маша, она вымоет полы. Затем умылся, сменил темно-синюю хирургическую форму на летние брюки и рубашку, запер клинику, сел за руль своей новенькой «Мицубиси Паджеро» и поехал домой, привычно мурлыча под нос «Ландыши, ландыши, нежного мая привет».
Звоницкий был доволен новой машиной. Тем более что эту серебристую красавицу по его заказу только что переделали под ручное управление. После «того, что случилось», коленный сустав был не в лучшем состоянии, вернее, его собрали по кусочкам, и правая нога иногда подводила. Звоницкий не любил рисковать и потому предпочитал машину с ручным управлением. Незачем ставить под удар жизни окружающих – и пешеходов, и водителей. Да и свою собственную жизнь Глеб Аркадьевич чрезвычайно ценил. Особенно после «того, что случилось»…
После взрыва начиненной гексогеном машины сотрудник прокуратуры Глеб Звоницкий выжил чудом. Собственно говоря, не совсем выжил… Клиническая смерть длилась две минуты. А потом Звоницкого, что называется, вытащили с того света. Глеб Аркадьевич никогда и никому не рассказывал о том, что видел «по ту сторону». Но с этого момента жизнь его бесповоротно изменилась.
Престижную службу в прокуратуре, где Звоницкий стремительно делал карьеру, пришлось оставить. Прежде всего по состоянию здоровья, конечно. После взрыва Глеб восстанавливался очень долго – больше года. Позвоночник, колено, поврежденная сетчатка глаз… Одно время была вполне реальна угроза полной слепоты. Ну, про косметические дефекты и говорить нечего – прежде красивое лицо Глеба Аркадьевича теперь выглядело так, будто в него в упор выстрелили мелкой дробью. И если шрамы на коже в конце концов зажили, нервную систему проклятый гексоген расшатал навсегда.