— Я спал, — коротко ответил Константин. — Но я расстроен.
— Еще бы. Провел ночь с едва знакомой женщиной!
— Но ты же понимаешь, что это все ради спасения нашего доброго имени!
— Боюсь, что в ходе спасения ты опозоришь наше имя каким-нибудь другим способом, — пробормотал Борис.
Глава 6
В это время Мила отчетливо осознала, что ей не по силам сидеть взаперти и бездействовать. Конечно, на нее работает частный детектив, но… Этот Глубоководный не казался ей особо умным или расторопным, ее сто раз прикончат, прежде чем он что-нибудь отыщет. Недаром же у него расценки, как в комиссионке! Нет-нет, до тех пор, пока он ищет убийцу, ей просто необходим телохранитель. Крупный мужик с глазками-прицелами и пистолетом под мышкой. В то время как она станет смотреть телевизор, вязать или читать романы, он будет ходить от двери к окнам и проверять, все ли в порядке.
Мила была убеждена, что нанять телохранителя в нынешнее время — не проблема. Были бы наличные, чтобы оплатить его верную службу. Наличные она могла взять только у бывшего мужа. Вернее, даже не бывшего — ведь развод покуда не состоялся. В конце концов, Орехову по штату положено решать ее проблемы!
«Я должна побороться за себя, — решила Мила. — Кроме того, это Орехов затеял развод, после того как я застукала его с той длинноногой вешалкой». Мила натянула брюки и свитер, зачесала стоявшие дыбом волосы вниз и выскользнула из квартиры. Борис, которого братец уверил в том, что Лютиковой потребуется еще некоторое время на вытрезвление, за лестницей не следил и уход ее прозевал.
«Орехов, конечно, испугается, когда я скажу ему, что в меня стреляли, — думала Мила по дороге. — По крайней мере, расстроится». Однако действительность оказалась другой. Орехов во всей полноте продемонстрировал свой гнусный характер и не только не расстроился, но проявил полное и абсолютное непонимание момента.
— Чушь какая-то! — воскликнул он, когда Мила ворвалась к нему в кабинет и выложила карты на стол. — Зачем тебе телохранитель? — Он голосом выделил это «тебе», давая понять, что Мила в его представлении не больше, чем блоха на собаке.
— В меня стрелял мужчина в черных колготках! — раздраженно пояснила та.
— Мужчина в черных колготках?! — изумленно повторил Орехов. — Ты что, накануне участвовала в демонстрации, требующей ограничить права сексуальных меньшинств?
— Колготки были у него на голове, — раздраженно пояснила Мила. — И прошу тебя, Илья, не строй из себя кретина. Это случилось в редакции, на балконе. Мы вышли с Аликом Цимжановым на воздух…
— Зачем вас понесло на воздух в такую холодную пору?
— Ну… Мы должны были отредактировать статью, а нам мешала секретарша, — не слишком удачно соврала Мила.
Она видела, что Орехов недоволен. Она знала его как облупленного — могла расшифровать его жесты, выражение лица и каждое движение бровей. «Может быть, хорошо, что он ушел из моей жизни? — внезапно подумала Мила. — Если говорить по правде, он мне до смерти надоел». Несмотря на то, что Орехов был симпатичным сорокалетним мужчиной с длинным тренированным телом, в его характере наличествовала масса отвратительных черт.
— А что думает по этому поводу сам Алик? — не сдавался Орехов, проявляя одну из этих черт, а конкретно — ненужную въедливость. Нормальный мужчина на его месте уже давно полез бы в бумажник за деньгами.
— Веришь ли, Алик не видел этого типа. Он стоял к нему спиной.
— Но ты, конечно, закричала, подняла на уши всю редакцию…
— Конечно, — Мила раздула ноздри. — Но он все равно успел убежать.
— А что милиция?
— Милиция не в силах заслонить собой всех беззащитных граждан, — выкрутилась Мила. — Поэтому меня должен защитить ты. Не забыл, что у тебя все еще стоит штамп в паспорте? Или ты его уже соскоблил, чтобы порадовать свою кобылу?
— Не называй ее так! — резко бросил Орехов и, вскочив с места, принялся расхаживать по кабинету. — Если я полюбил другую женщину, значит, она лучше, а не хуже тебя.
Это была любопытная трактовка ситуации, хотя, на взгляд Милы, в ней тоже присутствовали изъяны. Когда Орехов поднялся, Мила с неудовольствием заметила, что он здорово постройнел. Впрочем, впечатление слегка портило лицо, которое вместе с остальным телом тоже сбросило вес и слегка обвисло. Однако вид у него все равно был шикарный. «Молодеет мне назло. В то время как я каждый вечер борюсь с гастрономическими искушениями, он изгоняет из себя жир при помощи молодой любовницы».
— Как ты можешь просить у меня денег в такой момент? — возмутился между тем Орехов. — Ведь ты лучше кого бы то ни было знаешь, в каком я сейчас нахожусь отчаянном положении! После бегства Егорова я буквально на грани разорения!
Мила ему не верила. Орехов был человеком-удачей. У него получалось все, за что бы он ни брался. Он обращал в золото любой мусор и сумел сделать деньги на таких глупых вещах, как табуретки с подогревом и ароматизированные носки. В смутные времена перестройки Орехов еще работал по специальности, возглавляя скудно финансируемый и довольно убогий в смысле полиграфического дополнения журнал «Самородки России». Журнал, по мнению свихнувшихся на русской идее хозяев, должен был поддерживать живую мысль, все еще бившуюся в отечественной глубинке. Мила не переставала удивляться, как при столь мизерном тираже провинциальные читатели вообще смогли узнать о существовании этого светоча мысли. Тем не менее на редакцию в первые же месяцы обрушился шквал писем, телефонных звонков и личных посещений самородков. Подавляющему большинству из них самое место было в сумасшедшем доме. Однако Орехов во всей этой куче мусора постоянно ухитрялся находить жемчужные зерна.
Когда журнал приказал долго жить, он сделал ставку на провинциальных гениев и принялся запускать в производство их проекты. На памяти Милы был строительный набор, из которого можно было построить дачный домик без единого гвоздя, с помощью суперклея, насмерть схватывавшего все подряд. Позже на основе этого клея был создан суперстойкий лак для ногтей и суперрастворитель для него. Потом шли пояса от ревматизма из шерсти северных собак, прыгающие витамины для детей и кеды со встроенным шагомером.
— Хочешь, я покажу тебе свои бухгалтерские книги? — предложил Орехов, упираясь ладонями в стол и нависая над Милой.
— Не стоит, — сказала та. — Я знаю, что Егоров опустошил ваш общий сейф. Но у тебя ведь наверняка что-то осталось! Ты не объявил себя банкротом, твоя фирма продолжает существовать. Кроме того, ты все еще ездишь на своей дорогой машине — я видела ее внизу на стоянке…
— Послушай! — Орехов взлохматил волосы, как делал всегда, когда нервничал. — Я нашел нового инвестора. Он дает деньги под чертовски выгодный проект. Если у нас все получится, я куплю дорогую машину и тебе тоже, обещаю.
— Мне не нужна машина! — закричала Мила и, вскочив, топнула ногой. — Мне нужен телохранитель. Причем не когда-нибудь, а прямо сейчас!
Она топнула второй ногой, и Орехов зашикал на нее:
— Тише ты! Сейчас должен прийти этот самый инвестор. Очень приличный человек. Мне бы не хотелось, чтобы он застал в моем кабинете зареванную истеричку. Ты снизишь мой рейтинг. После бегства Егорова он у меня и так сильно упал.
Егоров и Орехов долгое время были партнерами. Все у них шло просто прекрасно. Однако около месяца назад совершенно неожиданно для всех Егоров бежал в неизвестном направлении, бросив на произвол судьбы жену и ребенка и предварительно опустошив сейф фирмы. Судя по всему. Орехов оправился от удара, но признавать этого перед Милой не желал.
— Послушай, давай обсудим все трезво! — Он снова уселся в кресло и посмотрел на нее теплыми карими глазами. На его лице глаза были самой сногсшибательной деталью. Наверное, с их помощью он и покорил свою Гулливершу. Сейчас по их выражению Мила совершенно отчетливо поняла, что денег он ей не даст.
— Чудовище, — зловещим шепотом сказала она. — Когда меня застрелят, обещаю, что буду являться тебе каждую ночь и напоминать о сегодняшнем разговоре!
— Подожди пророчествовать, — досадливо сморщился Орехов, которому явно не хотелось видеть во сне мертвую жену, исполненную укора. — Скажи-ка лучше: ты знаешь, за что тебя хотят убить?
— Если бы я это знала, — сердито ответила Мила, — то уж, наверное, что-нибудь предприняла бы! Конечно, не знаю.
— Но это самый настоящий абсурд! Тебя некому убивать! Некому и не за что.
— Ты думаешь, это была шутка? — изумилась Мила. — Но я почувствовала даже движение воздуха от просвистевшей пули!
— И все-таки ты осталась жива.
— Считаешь, меня хотели только напугать?
— Да ради чего тебя пугать? — спросил Орехов, еще раз подчеркивая ее ничтожный социальной статус.
— Тогда что же?!
— Думаю, стреляли в твоего приятеля Цимжанова. Если он не дурак, то уже сам это понял и предпринял соответствующие меры. Мила, ну подумай сама: есть ли в твоей жизни какая-нибудь тайна? Хоть что-нибудь, достойное убийства? Ничего. Ведь правда? Признайся!