Подъехала "Скорая", не нужная сейчас помощь. Фотограф отщелкал свое, труп завернули в белое, уложили на носилки и увезли.
- Неужели никто ничего не слышал? - недовольно бурчал майор. - Среди бела дня, выстрелом в упор убит человек, кругом полно народу и никто ничего не слышал.
Никем не останавливаемый, я подошел к месту, где недавно лежал Геша. Стена и кустарник заслоняли окна соседних домов, задняя сторона кафе проезжую часть и тротуар. Очень удобно для убийства. Конечно, выстрел был сделан из пистолета с глушителем.
Я посмотрел на зловонные лужи под ногами, через которые бодрыми прыжками стремилась куда-то крыса. Ирония судьбы - место последнего приюта стало логическим завершением вертляврй, не очень-то честной жизни Геши-Нюхача.
Эпитафия.
Я слышал свое имя, но мыслями все ещё был так далек отсюда, что не сразу догадался оглянуться.
- Иван! Иван! - кричал мне какой-то капитан. Он оживленно махал рукой и лишь по мере приближения, я начал узнавать. Ну конечно...
- Ловкач! Ты что-ли?
- Здравствуй, Иван! Давненько... давненько меня так уже не называли. Для некоторых я уже Константин Анатольевич.
- Ты это брось! - увидел он мои насмешливо вздернутые брови. - Для своих я Костей и остался. Ладно, познакомься. Полковник Сергеев Петр Леонидович. А это мой друг детства Иван... Как тебя по батюшке? Иван Михайлович по кличке Оборотень.
Полковник протянул мне руку и крепко пожал. Это был невысокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти.
- Я слышал о вас. Да и капитан мне рассказывал. Не могли бы уделить мне время для разговора?
- Я так понимаю, что отказаться мне не удастся.
- Почему же?.. Но я думаю, для нас обоих выгодно сотрудничать.
- В чем же для меня выгода?
- Насколько я осведомлен, вы приехали сюда по делам "Бета-банка". А я, кроме всего прочего, вхожу в правление нашего городского филиала.
- Понял, - кивнул я. - Отчего же не поговорить.
- В таком случае, милости прошу ко мне в машину.
И, завершив свое старорежимное приглашение каким-то иезуитским вывертом кисти, он направил меня (слава богу не к "жигулю") к служебной "Волге". Уже это хорошо, подумал я, не надо складываться, больно втискиваясь в средние габариты общедоступной машинки.
Шофер в штатском лихо рванул с места. Рядом с ним, явно напрягаясь, сидел, отвернувшись, Константин, всем видом демонстрируя страстное желание быть вежливо-отсутствующим и то же время внутренне настраиваясь на нашу волну. Это бывает на службе.
- Капитан Кашеваров рассказывал нам о вас, Иван Михайлович. Я собирался с вами связаться сегодня же. А тут такой случай.
Костя повернулся, подтверждая слова полковника. Я лихорадочно пытался сообразить, каким образом оказался вплетенным в сеть посторонних для себя замыслов..
- Да, - нейтрально отозвался я.
- Кроме того, мне доложили, что вы приехали в наш город в связи с расширением вашего бизнеса. Это в какой-то мере затрагивает и мои интересы.
- Да, - ещё более нейтрально повторил я.
- Сейчас, буквально пять минут назад, мне доложили, что вы оказались в числе свидетелей последнего преступления, вот я и решил воспользоваться случаем и познакомиться.
Мне нечего было на это сказать, потому я и промолчал. И подумал, что, вероятно, полковнику позвонил тот опер, когда диктовал мои паспортные данные.
- Вы, кажется, раньше были хорошо знакомы с городом? - переменил тему полковник.
- Еще бы. Я, знаете, был, что называется, уличным ребенком. Вот Константин... Анатольевич подтвердит, - кивнул я на тут же согласно закивавшего Костю-Ловкача.
Полковник вытащил пачку "Мальборо" и предложил нам закурить. Костя с готовностью взял сигарету. Я отказался.
- Привык к крепким. Я курю "Кэмел". В Чечне пристрастился.
- Как же, как же, - полковник давал понять, что знаком и с этим эпизодом моей служебной карьеры в ФСБ.
- Вы приехали два дня назад?
- Прилетел.
- Да, разумеется. Ну и как ваши ощущения, многое изменилось здесь?
- Изменилось? Циолковский как-то сказал, что мы скорее избороздим Вселенную, чем сделаем что-нибудь с Калугой. Я думаю, это же можно отнести ко всем нашим русским провинциальным городам.
- Значит, сразу сориентировались?
- Можно и так сказать.
- Это хорошо.
- Вы хорошо знали убитого? - тут же спросил он.
- Капитан Кашеваров должен был вам доложить, что Геша... Георгий был нашим общим приятелем..
Меня начинала немного раздражать эта осторожная беседа. Уже несколько лет, счастливо содрав погоны, я потерял вместе с ними и необходимую каждому служаке субординационную почтительность.
- Зачем я вам понадобился?
- Терпение, капитан Фролов.
- Бывший капитан.
- Это теперь уже на всю жизнь, - доброжелательно пояснил полковник.
Я не стал переспрашивать, что он имел в виду. И так было понятно. Кроме того, тоскливая мысль, что я попал в какую-то западню, сменилась злобной решимостью... Впрочем, посмотрим, что он предложит.
Мы приехали. Водитель, лихо притормозив, влетел в каменный дворик старенького особняка, и, словно щелкнув затвором памяти, мозг мой выдал забытый снимок: конечно, это было в детстве таинственно и глухо звучащее здание КГБ. Значит, полковник Сергеев, несмотря на свои милицейские погоны, служит в нашей конторе.
Мы выбрались из машины, оставив там водилу, и втроем мимо часового прошли на второй этаж по сильно потертому лестничному ковру.
В кабинете казенно пованивало застоявшимся табаком и ещё бог знает чем. У меня возникло ощущение, что я вернулся на десяток лет назад, когда перестройкой не пахло, или весьма слабо, зато больше разило растерянной затхлостью пробуксовывающего, оставленного без руководства механизма Госужаса.
- Прошу садиться, - сказал нам полковник.
Мы сели за длинный стол. Полковник, шумно двигаясь, устроился напротив.
- Перейдем к делу. У нас в городе последние два дня происходит что-то странное. Четыре убийства. Скорее всего идет разборка среди местных креминальных структур. Но, может быть, эти убийства не имеют между собой связя. Кроме одной детали: все покойники в жизни хорошо знали друг друга. А в детстве даже дружили. Поэтому нам нужен человек, который хорошо знал бы изнаночную сторону жизни города и в то же время ни с кем не был бы связан.
- Вы имеете в виду меня?
- Да. Капитан Кашеваров исключается. Его нельзя использовать. Все знают, что он работает в милиции. А вы местный, сейчас бизнесмен. У вас процветающее охранное предприятие: банки, офисы, госучреждения.
- Я не был здесь почти десять лет. Как взяли в армию, так больше не возвращался. Сейчас другие времена... - я решил не сдаваться.
- Времена другие, но если постоянно упускать инициативу, то через несколько лет вы точно города не узнаете. Сейчас благоприятная ситуация. Нам на самом верху разрешено, наконец-то, применять жесткие меры. Мы должны только выяснить - к кому применить эти меры.
- Вам, наконец-то, разрешили работать? - оскорбительно вопросил я.
Он побагровел, достал ключи и полез в низ стола. Пыхтя, отомкнул дверцу и, выпроставшись, протянул мне листок.
- Четыре убийства. И три из одного и того же оружия. Это уже плохо, а дальше может стать и ещё хуже. Посмотрите, вам знакомы эти имена?
Я взглянул на список и бросил односложно:
- Да.
- Что вы можете о них сказать?
- Не больше того, что вам уже рассказал капитан Кашеваров.
- И все-таки?..
- Когда были детьми, мы слонялись компанией, вместо того чтобы ходить в школу, как большинство детишек, которых мы считали своими личными врагами.
- И вас всех вместе приводили в отделение милиции?
- Почему, иногда и отдельно. Впрочем, вы и это, конечно, знаете.
- Кое-что знаем, - он взял у меня листок и задумчиво забарабанил пальцами по столу.
- Кстати, что это за загадочная личность по кличке Лютый? - Никто ничего толком сказать не может, кроме того, что это, вроде, ваш брат. Это правда?
- Чушь! Никакого Лютого никогда не знал.
- Да, да. Но многие утверждают...
- Вы, разумеется, и с паспортным столом связывались?
- Конечно. У вас две сестры, обе замужем. Одна живет в Волгограде, другая в Старом Осколе. Ваша мать умерла семь лет назад. Отец развелся с вашей матерью, когда вам было... три года, насколько я помню.
- Пять.
- Что?..
- Пять лет мне было.
- Извините. Когда вам было пять лет. От его новой жены, Венеры Федоровны Мамаевой, у вас были сестра Роза и брат Руслан. Может, имеется в виду этот ваш брат?
- Не знаю, кем имеется в виду, но я никогда не был с ним знаком.
- Хорошо, оставим это. А отец ваш умер ещё при вас. Что с ним произошло?
- Заражение крови. Он был токарь и ему оторвало руку. По локоть. Затянуло в станок.
- Очень жаль.
- Да, очень.
- Но вернемся к вашему мифическому брату. Вот и капитан Кашеваров утверждает...
Я уже не слушал, потому что воскрешение этой дикой, ни на чем не основанной легенды о существовании Лютого, потрясло меня сильнее, чем я мог предположить. Его небытие давно стало одной из аксиом, что спрятались вы такой глубине рассудка, куда и заглядывать-то уже нет ни малейшей охоты. В детстве, то в шутку, то всерьез упоминание о моем каком-то лютом братце доводило и меня до состояния лютости, так что шушукаться об этом стали исподтишка. Потом, конечно, ещё и сны, на них не было управы. И не только случалось, что иллюзорный мой брат, притянутый к действительности одной своей страшной кличкой, являлся мне в самом что ни на есть реальном виде, в обстановке безумия, наскоро составленной сном из таких аксессуаров, как нож с канавкой на лезвии, граненая и неизвесно где найденная граната, патрон, купленный в ближайшей воинской части у беспечного старослужащего солдата. Мне он представлялся грубым, мускулистым, беспощадно жестоким, стремительно влекущим за собой лавину бездумных шалостей и преступлений. И однако же тень его мрачной славы падала и на меня, делая в глазах товарищей бесспорным вождем.