— Теперь все изменится. Вот увидишь, Марика.
Мысль хоть бы ты умерла нужно с позором изгнать из головы. Нужно набраться мужества, чтобы поговорить с женой. Это непростое решение и будет первым шагом к новой жизни. И к нему самому, — совершенно новому, свободному от всего. Способному, не моргнув глазом, спереть пару сигар и молочник.
— Поедем в наш ресторанчик? — говорит он жене в одно из воскресений.
— В наш ресторанчик? — кажется, она не совсем понимает, о чем идет речь.
Еще бы — последний раз в «нашем ресторанчике» (средиземноморская кухня, живая музыка) они были лет семь назад, а до этого ездили туда по нескольку раз в месяц.
— Ну да. Тот самый, на Заливе. Помнишь? Мы часто там бывали.
— А-а… — наконец-то она поняла, какой именно ресторан он имеет в виду. — Я не уверена, что он до сих пор работает. Столько лет прошло… А почему ты вспомнил о нем сейчас?
— Не знаю. Просто так.
Совсем не просто так, он снова врет. Он хочет рассказать жене о Марике, и том, что решил уйти, и лучше это сделать на нейтральной территории.
— Он, наверняка, закрыт, милый.
— Вот мы и проверим, закрыт он или нет.
Стоит им выбраться на трассу, как начинают происходить удивительные вещи. «Лучше бы за руль сел я», — думает он. — «130 на спидометре — явный перебор». Перебором было бы и 90, и 100 — никогда еще она не гнала с такой скоростью.
— Не слишком ли мы торопимся?
— Очень хочется узнать о судьбе средиземноморской кухни и живой музыки. Мы как-то выпустили ее из виду, — улыбается она. Она давно так не улыбалась — открыто и безмятежно, почти как Марика. А в довершение всего… В довершение всего, не снижая скорости, она сует в магнитолу диск. Жак Брель, «Ne Me Quitte Pas», что же еще!
— Давненько же я его не слышал… — очередное вранье, немекитепá вертится в его голове с тех самых пор, как он встретил Марику.
— Эта песня не для тебя, — неожиданно говорит она. — Может быть, раньше, но не сейчас. Наверное, хорошо, что ты меня пригласил. Нам нужно поговорить. Нам давно нужно было поговорить.
— Что-то случилось?
— Да.
Она больше не смотрит на трассу. Она смотрит на него. Так, как горный ландшафт смотрел бы на маленький европейский городишко. Он всегда был ее зеркалом, а она — его. Сейчас в этом зеркале отражается не хоть бы ты умерла, а… хоть бы ты умер, что ли. И — Марика. Нет, нет, не Марика! Кто-то еще, похожий на Марику, близнец Марики, брат-близнец! Такой же молодой, похожий на животное; ворующий не сигары, а машины. С мотоциклом вместо мопеда, с готовностью заняться сексом когда и где угодно, с ником в интернете «dreamcatcher» или что-то вроде того. Пришедший, чтобы разбудить его жену, о неброской фосфоресцирующей нежности речи больше не идет. Ну ее к черту, нежность, ну ее к черт…
Последнее, что он видит, прежде, чем машина не вписывается в поворот, и, снеся заграждение, врезается в бетонный столб, — улыбка его жены.
Немекитепá.
