Жарский, вошедший в раздевалку сразу за Бакиным, был красен, как хорошо отваренный рак. Седые короткие волосы топорщились в немом возмущении.
– Что это за дела?! – прошептал Кисляк сидевшему рядом Димке Щукину.
– Что это за дела?! – продублировал громко первый тренер.
– Шестое поражение за сезон, – продолжил так же шепотом Кисляк.
– Шестое поражение за сезон! – тренер окинул ребят гневным взглядом, не понимая, почему Щукин-младший хихикает.
– Это уже ни в какие ворота… – подал следующую реплику Кисляк.
– Слили подчистую! – произнес тренер.
– Не угадал, – Кислый развел руками. – Наш Дед такой непредсказуемый!..
Тут уж несколько ребят, сидевших поблизости от командного остряка, с готовностью прыснули.
– Ах так! Вам смешно, значит? – Жарский покраснел еще сильнее. – Ну что же, продолжайте в том же духе. Тренер вам не нужен, вы сами умные, вот и прощайте. Мне этот срам вот уже где сидит! – он выразительно провел рукой по шее. – Больше вы меня здесь не увидите!
– Сейчас лопнет, – прошипел Кисляк.
На этот раз тренер его услышал, потому что бросил на шутника колючий, пронизывающий взгляд, но, не сказав больше ни слова, вышел, хлопнув дверью.
– Он что, серьезно?! – Егор Щукин, позабыв о своих обидах, поднялся со скамьи.
– Да ладно, не принимай всерьез! – засмеялся Дима. – Будто он в первый раз уходит. Кому он еще нужен. Вернется как миленький. И все будет по-прежнему.
– И мы по-прежнему будем проигрывать… – мрачно закончил его брат.
В раздевалке воцарилась тишина.
Всем вдруг стало как-то неловко, и было непонятно, из-за чего – то ли из-за позорного проигрыша, то ли из-за Деда, то ли из-за невольно вырвавшихся слов…
Лучше уж промолчать и, уйдя в душ, подставить лицо под струю воды, забыв обо всем, слушать, как она плещет об пол, смывая с тебя пот, усталость… все то плохое, что было сегодня. И тогда можно будет подумать, что капитан неправ и завтра обязательно станет лучше…
Саша Костров так и сделал. Думать о плохом ему вовсе не хотелось, и так настроение опустилось ниже минусовой отметки. Выйдя из душа, он быстро оделся, натянул куртку, обернул вокруг шеи шарф и, бросив нейтральное: «Пока», покинул раздевалку.
На улице было холодно. Серое январское небо хмурилось, словно и оно было разочаровано поражением «Медведей».
А на ступенях ледового комплекса стояла девушка.
Темноволосая, с чудесными карими глазами, в которых, несмотря на хмурую погоду, затаились солнечные лучики.
– Простите… – девушка взглянула прямо на него, и Саша с удивлением ощутил толчок, словно земля дрогнула у него под ногами.
– Да? – Он остановился, глядя, как студеный ветер играет с выбившейся из-под шапочки прядкой блестящих волос, в которых словно бы тоже запуталось солнце.
– Вы из «Медведей», так? Они сегодня опять проиграли?.. – спросила девушка.
Костров сглотнул. В горле стало неприятно-горько.
– Нет, я сантехник, мимо проходил, – буркнул он, не успев даже подумать, зачем грубит. В выразительных глазах незнакомки появилось такое явное разочарование, что Сашка почувствовал себя последним подонком и законченным хамом. – Простите, – торопливо сказал он, – неудачный день. Да, я из «Медведей». А вы на какой предмет интересуетесь?
– Мне нужен Андрей Кисляк. Он еще здесь?
Вот теперь был разочарован уже он. Кислый нравится девушкам. Они любят бойких, слегка хамоватых и внешне уверенных в себе, так называемых плохих мальчиков. Просто-таки тренд сезона. Но было как-то особенно больно, что эта милая незнакомка повелась на тренд и готова влиться в стройные ряды девиц, бегающих за прокурорским сыном. Особенно больно и… неприятно.
– Вроде был, – отведя взгляд, ответил Костров.
– Позовите его, пожалуйста.
– Я…
Он хотел отказаться, но вдруг случайно взглянул в ее глаза и не смог этого сделать, и, как дурак, молча развернулся и пошел обратно.
Кисляк еще мылся, с удовольствием отфыркиваясь, как морж.
– Эй, Кислый! – окликнул его Костров. – Тебя там девушка заждалась.
– Это которая? – взлохмаченная голова с любопытством выглянула из кабинки. – Блондиночка или рыжая?
– Темненькая, волосы длинные, глаза такие медово-карие…
– Вот ведь блин! – Кислый принялся обматывать полотенце вокруг бедер. – Достала уже! Вот глаза бы мои на нее не смотрели!
– Это почему? – Сашка искренне удивился. – Она же симпатичная.
– Понравилась? Так не теряйся! – Кисляк подмигнул ему. – Давай на штурм! Будет тебе на это дело мое святое благословение. Думаешь, она мне нужна? Ни разу. Это родичи хлопочут. Ее папаша да мой с детства из нас сладкую парочку делают. А она туда же – таскается за мной, как собачка!..
Кулаки сжались словно сами собой, и с полминуты Сашка размышлял, не вдарить ли по этой ухмыляющейся физиономии, но потом осадил себя, понял, что просто не имеет права. Кто он такой, чтобы лезть в чужие отношения? Случайный разговор на крыльце еще не дает повода становиться рыцарем прекрасной дамы, которой на него, конечно же, наплевать.
Костров досчитал про себя до десяти и молча отвернулся.
– Эй, – крикнул вслед Кислый, – скажи ей, что не нашел меня, что я, скорее всего, уже ушел!
– Сам ей и говори…
Оставив позади влажную, полную горячим паром раздевалку, Костров перевел дух и снова вышел на улицу, чтобы встретиться с полным ожидания солнечным взглядом.
– Скоро выйдет, – сказал Саша хрипло.
– Спасибо! – Она улыбнулась и вдруг, стащив перчатку, протянула ему свою узкую ладошку. – Меня зовут Яна.
– Саша… – он бережно пожал ее тонкие белые пальчики, словно вырезанные из хрусталя.
– Костров? Номер девять? – в карих глазах зажегся интерес. – Слышала о тебе. Ты молодец…
– Да ладно, – отмахнулся он. – Был бы молодцом – не проигрывали бы…
Яна неуверенно улыбнулась, явно желая сказать что-то утешительное – про то же счастливое завтра, которое непременно придет на смену неудачам сегодняшнего дня, но Костров только махнул рукой и бросил все то же нейтрально-безличное: «Пока…»
– Пока, – эхом отозвалась девушка, и, уходя, Сашка чувствовал на себе ее взгляд, заставляющий даже после неудачи, даже после сегодняшней травмы, несмотря на ноющее плечо, держать спину прямо, словно натянутая струна.
Ловить тут нечего. Отличницы всегда засматриваются на хулиганов. Хотя ладно, Кисляк все же обаятельный, да и игрок неплохой…
– Мне-то какое дело, – бормотал Саша, шагая к дому. – Я вообще о ней завтра не вспомню.
Он врал и понимал, что врет, но от этого вранья становилось немного легче.
А дома ждал новый сюрприз. Родители, успевшие узнать про травму, накинулись на него с новой силой.
«Тебе в институт поступать нужно, а не шайбу гонять!» – и прочие бла-бла-бла.
Кажется, запас Сашкиного терпения на сегодня все-таки истощился. Поэтому, когда отец в качестве последнего аргумента сломал клюшку, нервы окончательно сдали.
– Ах вот как! – произнес Саша. – Ну хорошо! Если вам не нужен сын-хоккеист, считайте, что у вас нет сына!
Мама закричала что-то, бросаясь ему наперерез, но Сашка уже ее не слушал. Хлопнув дверью, он побежал по ступенькам вниз. В никуда.
Глава 2 Девушки и что-то еще
– Кого я вижу! Какой сюрприз! – Андрей Кисляк, улыбнувшись так, что на щеках появились ямочки, сводившие с ума многих и многих девушек, попытался обнять Яну, но та отстранилась.
Андрей, иронически приподняв бровь, посмотрел на нее.
– Я вчера ждала тебя весь вечер, – произнесла девушка напряженным голосом.
– Ну Яна, – он снова улыбнулся, – ты же знаешь, у меня сегодня был матч, требовалось выспаться…
– И телефона, чтобы позвонить, не было, – уточнила девушка, глядя себе под ноги, на пляшущую на асфальте тень.
– Устал, забыл. Нужное подчеркнуть. Ну реально, ты же знаешь, какая у меня запара! – Андрей поднял глаза к небу.
Сказать честно, Яна не пробуждала в нем фантазию. Слишком правильная, холодная… Вот, например, одна из чирлидерш Маринка – вот это огонь, это страсть. Нормально! А не эта – рыба мороженая. К тому же одно то, что отец считал Яну идеальной для сына партией, делало ее шансы вызвать его интерес близкими к нулю. Андрей знал ее давно, она была одним из привычных, устойчивых элементов жизни, примерно как потолок в его комнате – есть, и ладно. О какой страсти тут вообще можно говорить?!
Неподалеку протопал Бакин с невысоким мужиком в куцей курточке и меховой шапке, такой раритетной, что Андрей и не подумал бы, что подобный музейный экспонат вообще можно носить. Кисляк скосил на них глаза. Надо же, это же Бакинский отец, заядлый болельщик.
– Позор! – донесся до них голос Бакина-старшего. – У них один приличный игрок, ек-макарек, и тот сидит на скамейке запасных, штаны протирает!
– Пап… – протянул Семен как-то жалобно.
– А что – пап?! – отозвался тот. – Коррупция у них везде! Ты вон какую банку[3] взял, а тебя на скамейке маринуют. А знаешь почему? Потому что у них все блатные! Мафия! У кого папа-мама высоко сидят – те и играют, а настоящему таланту ходу нет!