Конан-Дойль Рейгэтские помещики
Прошло не мало времени, прежде чем здоровье моего друга, м-ра Шерлока Холмса, вполне поправилось после его напряженной деятельности весной 1887 г. Вопрос о нидерландско-суматрской компании и колоссальных планах барона Мопертюи еще слишком жив в памяти публики и слишком интимно связан с политическими и финансовыми вопросами для того, чтобы касаться его в этих очерках. Однако, следствием его, косвенным образом, было появление странной, сложной задачи, разрешение которой дало моему другу возможность ввести новое оружие в число употреблявшихся им во время его продолжительной борьбы с преступлениями.
В моих заметках упоминается, что 14-го апреля я получил телеграмму из Лиона, извещавшую меня, что Холмс лежит больной в гостинице Дюлон. Спустя сутки я уже стоял у его постели и с облегчением убедился, что симптомы его болезни не представляли ничего опасного. Однако, и его железное сложение не выдержало напряженного состояния, в котором он находился во время следствия, продолжавшегося два месяца. За этот период он работал не менее пятнадцати часов в сутки, а иногда, как он признался мне, и по пяти суток без отдыха. Блистательный исход дела не мог предотвратить реакции, последовавшей за крайним напряжением сил, и в то время, когда имя его гремело по всей Европе, а комната, в которой он лежал, была положительно завалена поздравительными телеграммами, я нашел его в полном упадке духа. Даже сознание, что он добился успеха в деле, с которым не могла справиться полиция трех государств, и перехитрил самого искусного мошенника Европы, не могло вывести его из нервной прострации.
Через три дня мы вместе вернулись в улицу Бэкер, но ясно было, что моему другу нужна перемена места, да и мне мысль провести недельку, другую в деревне казалась очень привлекательной. Мой старинный приятель, полковник Хэйтер, которого я лечил в былое время в Афганистане, жил теперь близ Рейгэта в Сёррее и не раз приглашал меня погостить у него. В последний раз он писал, что был бы рад, если бы мой друг приехал со мной. Пришлось пустить в ход разные дипломатические уловки, но когда Холмс узнал, что мой приятель — холостяк и что гостям его предоставляется полная свобода, он согласился принять предложение, и через неделю после нашего возвращения из Лиона мы уже сидели под гостеприимной кровлей полковника. Хэйтер был славный старый солдат, много видавший на своем веку, и, как я и ожидал, у них с Холмсом нашлось много общего.
Вечером в день нашего приезда мы все сидели в кабинете полковника, стены которого украшены были оружием. Холмс лежал на диване, а Хэйтер и я пересматривали небольшой запас оружия.
— Между прочим, вдруг сказал полковник, — я возьму к себе наверх один из этих пистолетов на случай тревоги.
— Тревоги! — сказал я.
— Да, недавно тут у нас был переполох. В прошлый понедельник напали на дом одного из наших магнатов, Эктона. Покража ни велика, но воров еще не удалось поймать.
— А следов никаких? — спросил Холмс, взглядывая на полковника.
— Никаких. Но дело это пустяшное, одно из мелких преступлений, обычных в нашей местности, слишком ничтожных для того, чтобы за интересовать вас, м-р Холмс, после знаменитого международного дела.
Холмс сделал знак рукою, как бы отстраняя комплимент, но по улыбке было видно, что о доволен им.
— Были в деле какие-нибудь интересные подробности?
— Кажется, нет. Воры обшарили библиотеку, но получили очень мало за свой труд. Все там перевернуто вверх дном, шкафы открыты и обшарены, а исчезли только один разрозненный том Гомера в переводе Попа, два подсвечника накладного серебра, пресс-папье из слоновой кости, маленький дубовый термометр и пучок веревки.
— Что за странный подбор вещей! — заметил
— О, молодцы, очевидно, схватили, что им попалось под руку.
Холмс проворчал что-то себе под нос.
— Местная полиция должна бы заняться этим, — сказал он. — Ведь очевидно, что…
Но я погрозил ему.
— Вы здесь для отдыха, мой милый. Ради Бога, не выдумывайте себе новой работы, когда у вас нервы так издерганы.
Холмс, с видом комической покорности, взглянул на полковника, и разговор перешел на менее опасные темы.
Однако, судьба решила, чтобы вся моя профессиональная осторожность пропала даром, потому что на следующее утро дело явилось перед нами в таком виде, что его нельзя было игнорировать, и наше посещение деревни приняло совершенно неожиданный оборот. Мы сидели за завтраком, когда в столовую вдруг вбежал дворецкий с совершенно растерянным видом.
— Вы слышали новость, сэр? — задыхаясь, проговорил он. — Слышали, что случилось у Кённингэмов, сэр?
— Воровство? — крикнул полковник, не донеся до рта чашку с кофе.
— Убийство!
Полковник свистнул.
— Чорт возьми! — проговорил он. — Кто же убит? Сам мировой или сын?
— Ни тот, ни другой, сэр. Убит Вильям, кучер. В самое сердце… и слова ни сказал.
— Кто же убил его?
— Разбойник, сэр. Выскочил, как стрела, и след его простыл. Он только что влез в окно кладовой, как Вильям бросился на него и поплатился жизнью, спасая имущество своего господина.
— Когда?
— Вчера ночью, сэр, около полуночи.
— А! Ну, так мы сейчас отправимся туда, — сказал полковник, хладнокровно принимаясь опять за завтрак. — Скверная история, — прибавил он, когда дворецкий вышел из комнаты. — Старик Кённингэм — один из самых выдающихся наших помещиков и весьма порядочный человек. Это убийство страшно поразит его, потому что кучер жил у него много лет и был хороший слуга. Очевидно, это те же негодяи, которые забрались в Эктон.
— И украли такую странную коллекцию? — задумчиво сказал Холмс.
— Вот именно.
— Гм! Может быть, дело окажется совершенно простое, но на первый взгляд оно все же любопытно, не правда ли? Шайка воров, действующая в известной местности, могла бы несколько разнообразить свои похождения и не нападать в течение нескольких дней на два дома в одном округе. Когда вчера вечером вы заговорили о предосторожностях, я помню, что мне пришла в голову мысль, что едва ли какой либо вор или воры обратят внимание на эту местность Англии. Оказывается, однако, что мне следует еще многому поучиться.
— Я думаю, это какой-нибудь местный профессионал, — сказал полковник. — В таком случае он, понятно, выбрал поместья Эктона и Кённингэма, как самые большие.
— И богатые?
— Должны бы быть самыми богатыми; но в продолжение нескольких лет они вели процесс друг с другом, который, как я полагаю, высосал соки из обоих. У старого Эктона есть какое-то право на половину имения Кённингэма, и адвокаты ухватились за это дело обеими руками.
— Если это какой-нибудь местный негодяй, то поймать его не трудно, — зевая, проговорил Холмс. — Хорошо, Ватсон, я не стану мешаться в это дело.
— Инспектор Форрестер, сэр, — проговорил дворецкий, растворяя двери.
В комнату вошел франтоватый молодой человек с умным лицом.
— Здравствуйте, полковник, — сказал он. — Извините, что помешал, но мы слышали, что здесь м-р Шерлок Холмс из улицы Бэкер.
Полковник указал на моего друга. Инспектор поклонился.
— Мы думали, что, может быть, вы согласитесь пойти с нами, м-р Холмс.
— Судьба, положительно, против вас, Ватсон, — со смехом сказал мой приятель. — Мы только что говорили об этом деле, инспектор. Может быть, вы сообщите нам несколько подробностей.
По тому, как он откинулся на спинку кресла, я увидел, что все мои увещания будут напрасны.
— В деле Эктона у нас не было никаких данных. В этом же их очень много, и нет сомнения, что в обоих случаях участвовала одна и та же личность. Человека этого видели.
— А!
— Да, сэр. Но он убежал с быстротой лани, после того, как выстрелил в бедного Вильяма Кирвана. М-р Кённингэм видел его из окна спальни, а м-р Алек Кённингэм — с черного хода. Тревога поднялась в три четверти двенадцатого. М-р Кённингэм только что лег в постель, а м-р Алек, уже в халате, курил трубку. Они оба слышали, как кучер Вильям звал на помощь, и м-р Алек бросился вниз узнать, что случилось. Дверь черного хода была отперта, и внизу лестницы он увидел двух человек, боровшихся друг с другом. Один из них выстрелил, другой упал, и убийца бросился в сад и перескочил через забор. М-рь Кённингэм, выглянув из окна спальни, видел, как он добежал до дороги, но затем потерял его из виду. М-р Алек нагнулся, чтобы посмотреть, нельзя ли помочь умирающему, а негодяй тем временем убежал. Мы знаем только, что это человек среднего роста, одетый в темную одежду, усердно разыскиваем его и надеемся скоро найти, так как он здесь чужой.
— Что делал Вильям там? Говорил он что-нибудь перед смертью?
— Ни слова. Он жил в сторожке с матерью, и так как был очень преданный малый, то мы думаем, что он пришел в дом взглянуть, все ли там в порядке. Понятно, что происшествие в поместье Эктона заставило всех быть настороже. Разбойник, должно быть, только что взломал дверь — замок оказался сломанным, когда Вильям бросился на него.