Айзек Азимов Очень плохо
Перевела Диана НЕРСЕСОВА.
Грегори Арнфельд еще жил, но дни его были сочтены. Он был болен раком, и эта опухоль не могла быть устранена хирургическим путем. А предложение попробовать химио- и рентгенотерапию он и вовсе категорически отверг.
Он полусидел, опираясь на подушку, и сказан, улыбнувшись жене:
— Я — идеальный случай, Терция, и Майк справится.
Терция не ответила на его улыбку. У нее был очень озабоченный вид.
— Существует столько других способов. Грегори. А Майк — только последний шанс. Может, обойтись и без вмешательства этой машины?
— Нет-нет, когда меня перестанут пичкать химикатами и облучать радиацией, болезнь уже настолько разовьется, что его вмешательство станет бессмысленным. И, прошу тебя, не называй Майка "эта машина".
— Грег, мы живем в двадцать втором веке. Есть столько способов лечения рака…
— Да, и Майк — один из них. И, на мой взгляд, самый лучший. Мы действительно живем в двадцать втором веке и знаем, что могут роботы. Я, по крайней мере, знаю. Я занимался Майком больше, чем кто бы то ни было. И ты это отлично знаешь тоже.
— Не потому ли ты и хочешь, чтобы он был использован, что ты сконструировал его? Да и насколько можно быть уверенным в миниатюризации? Эта технология еще моложе, чем роботика.
— Ты имеешь право сомневаться, Терция, — кивнул Арнфельд. — Но, кажется, парням, которые работают над миниатюризацией, можно доверять вполне. Они способны уменьшать и вновь увеличивать константу Планка так, что это исключает в разумных пределах, всякую ошибку. Устройство, которое позволяет это, вмонтировано в Майка. Он может уменьшаться или увеличиваться по собственному разумению, без влияния извне.
— Исключает в разумных пределах ошибку, — повторила Терция с легкой горечью.
— Большего и желать не приходится. Подумай сама, Терция. Для меня большая честь участвовать в опыте. Я войду в историю как главный конструктор Майка. Но не это самое важное. Самым большим достижением станет, что я буду человеком, которого успешно прооперирует мини-робот. По моему собственному желанию и выбору.
— Ты знаешь, что это опасно.
— Опасность скрыта во всем. Химикалии и радиация дают побочный эффект. Они могут задержать болезнь, но не остановить ее. И будешь влачить потом жалкое полусуществование. А если не предпримешь еще что-то, обязательно умрешь. А если, Майк хорошо справится с делом, я выздоровею абсолютно. Если же опухоль снова появится, — Арнфельд бодро улыбнулся, — Майк опять устранит ее.
Он сделал усилие, чтобы взять ее за руки.
— Терция, мы знаем, что пора решиться — ты и я. Давай воспользуемся обстоятельствами, попробуем. Даже если опыт будет неудачным — а он будет удачным, — он не пройдет даром.
*Луис Секундо из группы миниатюризации покачал головой.
— Нет, миссис Арнфельд. Мы не можем гарантировать абсолютный успех. Миниатюризация очень тесно связана с квантовой механикой, а в ней много непредсказуемого. После того как МИК-27 уменьшит свои размеры, будет существовать вероятность незапланированного внезапного обратного расширения, которое, естественно, убьет… пациента. И чем более уменьшатся размеры робота, чем меньше он станет, тем больше вероятность того, что он увеличится. А когда он начнет расти снова, шансы быстрого и резкого роста будут еще больше. Обратное увеличение по-настоящему опасно.
Терция задумалась.
— Вы считаете, нечто подобное случится?
— Вероятности такой опасности, миссис Арнфельд, практически нет, но она никогда не может быть нулевой. И это мы должны уяснить.
— А доктору Арнфельду это ясно?
— Разумеется. Мы подробно обсуждали это. Он придерживается мнения, что обстоятельства оправдывают риск, — ученый на мгновение заколебался. — Как и мы…
— И все же, какова вероятность его расширения при такой величине?
— Когда МИК-27 достигнет, скажем, размера нейтрино, теоретическое время его полураспада будет порядка секунд, что означает, что вероятность расширения в эти секунды — 1:2. Но во время, когда он разрастется, он будет находиться уже в сотнях километров в космическом пространстве, и взрыв, который воспоследует, распространит, к удивлению астрономов, определенное количество гамма-лучей. Но этого не случится.
*
Миссис Арнфельд знала, что не избежать встречи с прессой. Она категорически отказалась появляться перед голокамерой, и гарантия права на личную жизнь, записанная в Мировой хартии, обеспечила выполнение этого желания.
Она чувствована себя скованно, когда сидящая перед ней молодая женщина задавала свои вопросы.
— Не является ли, помимо прочего, миссис Арнфельд, странным совпадением, что ваш супруг — главный конструктор Майка микроробота и будет также его первым пациентом?
— Вовсе нет, мисс Рот, — ответила Терция устало. — У доктора наследственная предрасположенность к этой болезни, и другие члены его семьи страдали ею. Он говорил мне об этом, когда мы только поженились, так что я была в курсе этого вопроса, и поэтому мы решили не заводить детей. Также именно по этой причине мой муж сделал свой выбор, чему посвятить свою жизнь. Он с самого начала знал, что станет его пациентом. Понимаете?
*
Миссис Арнфельд настояла на встрече и разговоре с Майком. В данных обстоятельствах ей не могли отказать. Работавший с ее мужем на протяжении пяти лет Бен Джоганес, которого она довольно хорошо знала, чтобы быть с ним на «ты», отвел ее в комнату робота.
Миссис Арнфельд видела Манка вскоре после его появления на свет, когда он еще проходил основные испытания, и робот помнил ее.
— Я рад вас видеть, миссис Арнфельд, — сказал он поразительно нейтральным голосом, слишком ровным и чистым, чтобы принадлежать человеку.
Робот не отличался особенной красотой… Его тело было почти конусообразным. Миссис Арнфельд знала, что объемистое устройство для миниатюризации находился у него в области «живота», как и мозг, чтобы увеличивать скорость реакции. Располагать мозг за высоким лбом излишний антропоморфизм, как объяснял ей муж. Все-таки это делало Майка внешне глуповатым, смешным. "В антропоморфизме есть психологические преимущества", — подумала она и почувствовала неловкость.
— Ты уверен, Майк, что уяснил свою задачу? — спросила миссис Арнфельд.
— Абсолютно, — ответил Майк. — Я постараюсь устранить все следы рака.
— Не знаю, объяснил ли тебе Грегори, — вмешался Джоганес, — но Майк легко распознает раковые клетки, когда он соответственно уменьшится. Их свойства нельзя перепутать, и он способен быстро уничтожать ядро любой ненормальной клетки.
— Я снабжен лазером, миссис Арнфельд, — сказал Майк своим странным голосом, в котором звучала сдерживаемая гордость.
— Да, но миллионы раковых клеток расползлись по телу. Сколько понадобится времени, чтобы устранить их одну за другой?
— Их не нужно обрабатывать одну за другой Терция, — сказал Джоганес. — Хотя рак и распространился обширно, он встречается «островками». Майк располагает средствами прожечь и замкнуть капилляры, ведущие к ним. Таким образом сразу погибнут миллионы клеток. Обрабатывать самостоятельные клетки ему придется только в отдельных случаях.
— И все же, как долго это продлится?
На юношеском лице Джоганеса появилось такое выражение, словно ему было трудно решить, что ответить ей.
— На это могут потребоваться часы, Терция, если мы хотим довести дело до конца. Не стану скрывать от тебя.
— И с каждым мигом вероятность обратного расширения будет увеличиваться?
— Миссис Арнфельд, я позабочусь о предотвращении расширения, — сказал Майк.
Терция повернулась к роботу и серьезно спросила его:
— Это возможно. Майк? Я хочу сказать, ты сможешь это предотвратить?
— Не полностью, миссис Арнфельд. Но, управляя своим ростом, стараясь поддержать его в определенных границах, могу контролировать случайные изменения, которые могут привести к обратному расширению. Это, естественно, исключает случаи, когда мне положено увеличиваться.
— Да, я знаю. Муж объяснил мне, что обратное расширение — самый опасный момент, но ты будешь внимателен, Майк, правда? Прошу тебя!
— Законы роботики гарантируют, что я буду делать так, миссис Арнфельд, — торжественно ответил Майк.
Когда они вышли из комнаты, Джоганес повернулся к Терции так, что она восприняла этот жест как попытку успокоить ее.
— Не забывай, мы сделали голосонограмму и подробное компьютерное сканирование области. Майк точно знает расположение всех наиболее значительных раковых образований. Большая часть времени уйдет на поиск маленьких раковых «островков», которые не заметны с помощью аппарата, но без этого нельзя.