– Ах Веру…
Надежда испытала сразу два чувства.
Во-первых, некоторое облегчение.
Если незнакомец знает ее соседку (а иначе, откуда ему известно ее имя?), значит, он скорее всего не жулик и не грабитель и не нападет прямо здесь и сейчас на нее, Надежду, с ножом или другим оружием массового поражения.
Во-вторых, жгучее любопытство.
К ее таинственной соседке пришел мужчина, да еще такой интересный… Как бы ненавязчиво узнать: кем он ей приходится? Во всяком случае, голос у него очень приятный, мягкий, бархатистый и явно не тот, который слышала Надежда, когда сидела в кладовке чужой квартиры в обществе кота Бейсика.
Но ведь не спросишь же его вот так, прямо: «Вы Вере кто?»
– А вы ей кем приходитесь? – спросила Надежда вот так, прямо, удивляясь собственной прямоте.
– Я вообще-то ее муж, – сообщил незнакомец охотно.
Тут Надежда вспомнила душещипательную историю Вериного замужества, которую ей только что рассказала словоохотливая Таисья Михайловна, и протянула весьма многозначительно:
– Ах муж…
Этой многозначительной интонацией она хотела дать понять нахальному красавцу, что она очень даже в курсе того, какой он муж и почему Вера поспешно покинула свой родной город и не оставила ему, кстати, адреса…
Но незнакомец не стал вдаваться в такие психологические нюансы и просто спросил Надежду:
– А вы не знаете, когда она вернется? Я ей звоню, звоню, но ее, наверное, нет дома…
– Наверное, – холодно согласилась Надежда.
Она хотела наконец попасть к себе домой, но не собиралась открывать двери в присутствии этого незнакомца. Пусть даже он теперь не совсем незнакомец, но тем не менее…
– И когда она вернется, я не знаю! – отчеканила Надежда Николаевна, поскольку Верин муж (или кто он там на самом деле) все еще ждал от нее ответа.
– Жаль. – На этот раз он улыбнулся печально, но эта улыбка была еще привлекательнее прежней.
Надежда поняла, что никакого ножа у него нет, он ему просто не нужен. Его улыбки – вот настоящее оружие массового поражения женщин самого разного возраста и социального положения.
– Жаль, – повторил мужчина и шагнул навстречу Надежде. – А можно вас попросить…
Надежда чуть было не выпалила: «Можно, все, что угодно!»
Она с трудом удержала эти слова и строго напомнила самой себе (беззвучно, разумеется, но очень строго), что она – серьезная, основательная женщина средних лет, что она замужем и мужа своего она очень любит, а этот провинциальный ловелас – тот еще тип и с ним нужно держать ухо востро.
– О чем именно? – спросила она строго.
– Да, в общем, это сущая ерунда… когда Вера вернется, передайте ей, пожалуйста, эту записку…
Он достал из кармана ручку и блокнот, нацарапал на листке несколько слов и передал этот листок Надежде. Перехватив ее недоверчивый взгляд, снова улыбнулся и пояснил:
– Я просто пишу ей, что приехал, и сообщаю номер мобильного, по которому со мной можно связаться.
– Ну ладно… – смилостивилась Надежда. – Я подсуну в дверь ее квартиры. К нам в тамбур посторонние не заходят, так что она непременно найдет записку, когда вернется.
Верин муж, видимо, вполне уловил подтекст этой фразы. Он поблагодарил Надежду, одарил ее на прощание еще одной улыбкой из своего смертоносного арсенала и уехал на лифте.
Надежда наконец открыла дверь тамбура, немного отдышалась, чтобы отойти от всех этих улыбок, засунула записку в дверную щель соседней квартиры и наконец вошла в свою собственную.
Бейсик встретил ее возмущенным мявом: мол, где это ты шляешься, вместо того чтобы лелеять и баловать своего единственного и неповторимого кота?
– Бейсик, отвяжись! – грубо проговорила Надежда. – Не до тебя, честное слово!
Кот фыркнул и ушел на кухню, всем своим видом показывая, что вечером наябедничает Сан Санычу на его невежливую, невнимательную и грубую жену, которая совершенно манкирует своими священными обязанностями.
– Ну и пожалуйста! – отмахнулась от него Надежда.
Ее сейчас интересовало совершенно другое.
Она третий раз подметала совершенно чистый пол в прихожей, вытирала давно вытертую пыль и делала еще тысячу ненужных дел, только бы оставаться возле входной двери.
И все время прислушивалась к звукам, доносящимся с лестничной площадки и из тамбура.
Кот некоторое время обижался, но потом его заинтриговало поведение хозяйки, и он явился в прихожую мириться. Но Надежда и на этот раз обошлась с ним совершенно равнодушно, проще говоря – отфутболила, да еще и ни за что ни про что шлепнула пыльной тряпкой, чтобы не крутился под ногами.
На этот раз кот был оскорблен до глубины своей тонкой и чувствительной души и окончательно удалился на шкаф, чтобы не слезать оттуда до прихода хозяина.
Но Надежда этого просто не заметила.
И наконец ее терпение было вознаграждено: она услышала приглушенный звук подъехавшего лифта, затем хлопнула дверь тамбура, и наконец лязгнули замки соседней квартиры.
Именно той квартиры, в которой обитала таинственная молодая женщина (которую Надежда все никак не могла привыкнуть называть Верой).
Соседская дверь захлопнулась.
И тут Надежда Николаевна повела себя, прямо скажем, недостойно.
Она вооружилась шваброй и совком и вышла в тамбур, делая вид, что решила там подмести.
И разумеется, тут же оказалась возле соседской двери и прижалась к ней ухом.
Она не думала о том, как выглядит со стороны. Не думала, что будет, если соседка сейчас откроет дверь. Или придет с работы кто-нибудь из других соседей. Она вся обратилась в слух.
И почти сразу услышала, что соседка с кем-то разговаривает.
Поскольку голос был слышен только один, нетрудно было догадаться, что разговаривает она по телефону.
К счастью для Надежды, разговаривала она в прихожей, недалеко от двери, так что слышно было неплохо.
– Да, это я! – проговорила женщина приглушенным голосом.
На какое-то время она замолчала, видимо, слушала ответ своего собеседника. Потом снова заговорила – вроде бы оправдываясь, но при этом раздраженно:
– Ну да, я знаю, вы велели не звонить по этому телефону, кроме экстренных случаев… ну так сейчас как раз такой случай! Он сюда приходил… ну да, именно он… нет, он меня не застал, но оставил мне записку! – Женщина прервалась, затем выпалила: – И что мне делать? Что, если он вернется?
Она снова замолчала. Надежда вся превратилась в слух.
– Текст записки? Сейчас я прочитаю…
За дверью зашуршала бумажка, и снова раздался голос:
– «Я приехал. Я очень хочу тебя увидеть. Понимаю, что ты чувствуешь, но ты должна дать мне еще один шанс. Мой телефон такой-то. Непременно позвони! Твой В.». Ну и что мне теперь делать?
Женщина за дверью снова замолчала, на этот раз надолго. Потом громко продиктовала цифры того номера, что был в записке. Затем она швырнула телефонную трубку и что-то раздраженно пробормотала. За дверью раздались шаги.
Надежду словно ветром сдуло. Она подхватила швабру с совком и улепетнула в свою квартиру.
Бейсик встретил ее в прихожей с самым неодобрительным видом. Его глаза выражали осуждение.
– Вот только не надо этого! – сказала ему Надежда, запирая входную дверь. – Я не хуже тебя знаю, что подслушивать некрасиво, но бывают такие обстоятельства, когда приличия отступают на второй план! Или даже на третий! И ты бы лучше вообще молчал, потому что все случилось из-за твоего хулиганства!
Бейсик примирительно мурлыкнул, тем самым давая понять, что готов к мирным переговорам и теперь только от Надежды зависит их благополучное завершение.
Надежда решила, что парочка холодных котлет будет достаточной компенсацией его моральных и физических страданий, хоть кот и не любил чеснока.
«Все, – подумала Надежда, выключая огонь под кастрюлей с супом. – Саша прав. Я слишком много внимания уделяю чужим делам, вместо того чтобы заниматься своими собственными. Хозяйство заброшено, отношения с котом совершенно испорчены, в доме никакого порядка… бумажки какие-то валяются…»
Она подняла с полу бумажку, на которую уже с интересом посматривал Бейсик, и хотела бросить ее в мусорное ведро, но в последний момент сработал инстинкт бывалого инженера – не выбрасывать ни одну бумажку, не проверив, что на ней записано.
У них в институте был как-то громкий скандал. Ведущий инженер одного из проектов записал на клочке бумаги коды доступа к серьезному программному комплексу и уехал в командировку. Этот клочок сквозняком сдуло со стола на пол, а уборщица тетя Дуся вымела бумажку вместе с остальным мусором. Потом всем отделом неделю вспоминали злополучные коды, потому что спросить по телефону у ведущего было никак нельзя – коды были секретные.
Так что сейчас, прежде чем выбросить мятый листочек, Надежда разгладила его, взглянула… и оторопела.
Это был неоплаченный телефонный счет.
– Оплатить до двадцатого, – прочитала Надежда Николаевна, – а сегодня у нас что?