— У Коробкова нашли два паспорта, — кивнул Звягинцев, — у его ребят тоже были разные документы. И интересно узнать, где они получают эти новенькие паспорта.
— По-моему, это как раз то, чем вы должны заниматься, — ядовито заметил прокурор, поднимаясь со стула, — что-нибудь еще нашли?
Шувалов и Петрашку, находившиеся в соседней комнате, слышали разговор прокурора с их командиром. Но согласно строгим внутренним правилам никто из них не мог вмешаться и доложить о найденных в машине деньгах, об удостоверении сотрудника Кабинета Министров. Все это мог сказать только сам подполковник.
Либо не сказать вообще. Окончательное право решать, что говорить, могло принадлежать только одному человеку.
— Есть некоторые странные вещи, которые мы проверяем, — сказал Звягинцев, — в том числе и по самоубийце.
Он не добавил больше ничего, а прокурор больше ничего не стал спрашивать. Но Серегин решил уточнить:
— Этот самоубийца не входил в банду Коробкова?
— Судя по всему, нет. Он оказался здесь случайно и, по-видимому, был посвящен в секреты, которые представлялись ему настолько важными, что он решил прыгнуть из окна, — ответил Звягинцев.
— Вы все точно проверьте, — Кочетов подошел к оружию, — все оружие направить на идентификацию, — строго напомнил он. — В общем, опять вы нас обошли, Звягинцев. Пока меня нашли и пока я сюда приехал, вы успели все подчистить. Трупы увезли, раненые в больнице. Надеюсь, ваш офицер пострадал не очень сильно?
— Ранение в руку, — доложил подполковник, — но пока из больницы никто не звонил. И мы не знаем подробностей.
— Составьте все акты, и я подпишу, — уже мягче сказал прокурор, — вообще-то я приехал сюда не за этим. Мне действительно не нравится, Звягинцев, как вы действуете. Вы понимаете, что вызываете своими Действиями волну критики со стороны руководства города и подставляете себя под удары бандитов. Другие группы спецназа действуют хотя бы в масках или стараются себя не афишировать, а вы словно сорвавшиеся с цепи сумасшедшие. Мне уже намекали, что пора расформировывать вашу группу.
Звягинцев выслушал эту речь молча. Потом повернулся и, словно ничего не произошло, сказал, обращаясь к майору Зуеву:
— Заканчивайте обыск. И готовьте протокол.
— Надеюсь, понятых вы потом хотя бы позовете, — проворчал прокурор на прощание, поняв, что его речь пропала впустую. И первым вышел из квартиры. За ним поспешили Серегин и сотрудники прокуратуры. После их ухода, когда в квартире остались только офицеры группы Звягинцева, подполковник подозвал Петрашку.
— Нашли что-нибудь на стоянке? Вместо ответа Петрашку протянул аптечку с пачками долларов. Звягинцев вытащил одну.
— Это серьезно, ребята, — сказал он задумчиво, — чтобы никто об этом не знал.
Звягинцев вышел в гостиную и подозвал журналистку.
— Послушайте меня очень внимательно, — сказал он, глядя ей в глаза, — я сам не знал, что все так сложится. Но предупреждаю, о сегодняшнем героическом рейде нашей группы вы не напишете ни слова. Ни одной строчки, вы меня понимаете? Иначе я сейчас просто оставлю вас здесь, и вы ничего не сможете узнать или увидеть.
Журналистка пожала плечами. — Это нужно в интересах дела, — с нажимом продолжил Звягинцев, — поэтому сядь в угол и не мешай нам работать. — Когда он переходил на «ты», это было знаком его доверия. — И чтобы я не слышал ни единого звука. Достаточно и того, что ты присутствовала на сегодняшних событиях. А когда мы закончим, я обещаю интервью по любым интересующим тебя вопросам. Устраивает тебя такая сделка?
Она кивнула и отошла к дивану. Звягинцев оглядел собравшихся.
— Здесь мы больше ничего не найдем, — твердо сказал он, — а ситуация получается интересная. В паспорте нашего гостя есть его домашний адрес. Я предлагаю не ждать санкции прокурора и специального разрешения, а провести немедленно обыск. Немедленно. Его самоубийство, пребывание ночью с бандитами, найденные пачки долларов дают все основания к этому обыску. Я думаю, возражений не будет?
К дому Скрибенко мы подъехали в половине пятого утра, оставив Зуева дожидаться уехавших в больницы и морг наших ребят, которые должны были вернуться на квартиру, чтобы узнать новости еще до того, как мы поедем обратно, на службу. Это тоже наш закон. Все должны вернуться на место и все вместе приехать на службу. Все, кто останется в живых. За три с половиной года наша группа потеряла шесть человек. Это шестьдесят процентов личного состава. Я не знаю, были ли во время войны такие потери после самых ожесточенных сражений.
По-моему, нам давно пора выдавать фронтовые сто граммов.
Да вдобавок еще и проблема с транспортом. «Воронок» мы отпустили, еще когда приехал прокурор, и нам остались всего два автомобиля. Байрамов и Дятлов уехали в больницу на нашей служебной «волге», а свою «девятку» Звягинцев оставил Зуеву. Поэтому на квартиру Скрибенко нам пришлось отправиться вшестером, набившись в один джип. И, конечно, с нами поехала эта Дамочка, от которой просто невозможно было избавиться. Но, по-моему, Михалыч и не очень хотел от нее избавляться, имея в виду, что небольшой скандальчик нам даже пригодится, чтобы гарантировать дальнейшее расследование дела.
С другой стороны, она тоже дамочка не промах. Как только Михалыч приказал собираться, сразу вскочила и первой поспешила к машине. Мы все четверо мужчин разместились на заднем сиденье. А Михалыч, который обычно сидел впереди, теперь вполне галантно уступил место этой дамочке. Хотя какая она дамочка?
Скорее комиссар, в кожаной куртке и джинсах. Вернее, гибрид комиссара и современной ведущей на радио, которая говорит скороговоркой и курит больше мужиков.
Глава 5
Скрибенко жил в бывшем доме партийных вождей. Есть такие дома, сосредоточенные в самых лучших местах Москвы, квартиры в них давали только в ЦК или в горкомах. Скрибенко успел получить квартиру еще до того, как начал рушиться их старый мир.
Внизу сидел вахтер. Раньше здесь наверняка дежурили сотрудники милиции, а сейчас остался старичок, который даже не спросил у нас, куда мы направляемся.
Четверо мужчин и одна женщина, похожая на мужчину, появившиеся здесь в столь раннее утро. Наверно, ему платили только за антураж, а охрана не входила в его обязанности. Мы оставили у автомобиля Хонинова. Он бывает нужен, когда надо произвести «активный» обыск и перепотрошить все до основания.
Нужную квартиру мы нашли быстро, но на звонки долго никто не отвечал.
Мы уже хотели ломать замок, когда дверь открылась, и на пороге появилась недовольная особа неопределенного возраста. Волосы торчали в разные стороны, темно-серый халат был накинут на плечи. Она открыла дверь, даже не испугавшись наличия стольких незнакомых мужчин, грубо поинтересовалась:
— Что вам нужно?
Видимо, она еще спала и мы вытащили ее из постели. Михалыч выступил вперед:
— Это квартира Скрибенко?
— А вы не знаете, куда явились рано утром? — презрительно спросила эта особа.
— Нам нужно просто все уточнить, — не собирался уступать Михалыч, — вы его жена?
— Вы могли бы знать, что он давно в разводе. Я его сестра. В чем дело?
— Довольно много неприятного, — спокойно ответил Михалыч, — вот мое удостоверение, к вам мы приехали за помощью.
— Что случилось с братом? — прищурилась эта особа.
— Он погиб, — честно сказал Михалыч, — выпал из окна.
Женщина отшатнулась, но, судя по всему, она была мужественным человеком. Повернувшись, она прошла в глубь квартиры, махнув нам рукой. Это была большая квартира с некогда хорошо продуманной планировкой и ультрасовременной отделкой, но сейчас квартира явно требовала ремонта. Женщина стояла у окна к нам спиной. Если она и плакала, то делала это сдержанно и беззвучно. Мы молча ждали, когда она заговорит. Наконец она повернулась к нам.
— Что вам нужно?
— Мы должны посмотреть его вещи. Его личные вещи, — сказал Михалыч.
— Вы хотите обыскать квартиру? — поняла женщина.
— Да, — кивнул Михалыч.
— Понимаю, — ответила женщина. Она, видимо, действительно все понимала, — там его комната, — показала она. — Вы привели эту молодую особу, чтобы она обыскала и меня?
Журналистка даже поперхнулась, а мы, несмотря на трагизм ситуации, весело переглянулись, представив эту сцену.
— Нет, — быстро ответил Михалыч. — Мы только хотели бы посмотреть личные вещи вашего брата.
— Да, конечно, — вздохнула женщина, — скажите, как он погиб?
— Я сказал вам правду. Он действительно выпал из окна пятого этажа, — Михалыч глядел ей в глаза, — я был рядом и не успел ему помешать. Он умер мгновенно.
— Почему он это сделал?
— Не знаю. Меня тоже очень волнует именно этот вопрос.
— Там его комната, вы можете посмотреть все, что вам интересно. А рядом кабинет. — Она устало опустилась на стул.