Падшие боги - Грановский Антон

Антон Грановский Падшие боги

Пролог

Надей Жгут сгреб тлеющие угли в кучу, потом вернулся к бревну и уселся рядом с Васькой Ольхой. Долго сидели молча, согревая продрогшие тела. Первым молчание нарушил Васька Ольха.

– А ты сколько разов в Гиблое место хаживал? – спросил он, с уважением глядя на старшего товарища.

Жгут растопырил пальцы обеих рук:

– Считай.

Васька глянул на толстые грязные пальцы Жгута и присвистнул.

– А я только раз тут и был, – сказал он. – С дядькой Пыреем ходил. Ох и натерпелся же страху.

Надей глянул на Ваську холодными глазами.

– А чего ж снова поперся?

Васька усмехнулся, почесал грязными пальцами живот и ответил:

– От жадности, отчего еще? У кого бурая пыль, тот сам себе князь.

– Вот появятся охоронцы, они тебе живо башку прочистят и покажут, кто тут настоящий князь.

Жгут зевнул и обмахнул ладонью обветренный рот, чтобы злые духи не залетели. Потом поднял с земли обломок ветки и стал ковырять им в щербатых зубах. Васька долго смотрел на него, размышляя, спросить али не спросить. И все-таки спросил:

– А сам пошто сюда ходишь? Ребята в кружале сказывали, что у тебя хоромы в Остужье с полатями золотыми. Правда аль нет?

Жгут глянул на Ваську из-под густых бровей и усмехнулся.

– Правда.

– А чего ж ходишь? – снова спросил Васька.

– Мне среди людей муторно, – ответил Надей, ковыряя в зубах веткой.

– Как это? – не понял Васька.

– А так. На рожи их тошно смотреть. Поживу, поживу и снова сюда.

– К упырям да волколакам? – не поверил своим ушам Васька. – Нешто они лучше людей?

– Не хужее – это точно.

Васька посмотрел на товарища с восхищением.

– И не боишься?

– А я от их клыков болотным духом заговоренный.

– Правда?

– Кривда!

Во взгляде Васьки Ольхи читалось недоверие. Он слыхал о добытчиках, заговоренных болотным духом, но всегда считал это выдумкой. Болотный дух страшен и людей ненавидит, разве с ним столкуешься.

Надей отшвырнул изжеванную ветку и поднял с земли котомку.

– Ну, отогрелся? Тушим костер да пошли.

Они поднялись с бревна и развязали веревки на мотне. Приспустили штаны и помочились на угли.

Затушив костер, привели одежу в порядок, закинули котомки на плечи и зашагали дальше. Васька опасливо поглядывал по сторонам. Сколько добытчиков тут сгинуло. И еще неизвестно, что с ними теперь: то ли в земле гниют, то ли упырями красноглазыми по лесу бродят да кровь свежую вынюхивают.

Где-то неподалеку ухнула спуржун-птица. Васька насторожился, прислушался и спросил хриплым шепотом:

– Волколаки?

Жгут тоже прислушался и покачал головой:

– Не. Пока солнце за сосны не закатилось, они из чащобы носа не высунут. То медведь или лиса.

Они вышли на полянку, и на душе у Васьки чуток полегчало. Волколаки на такое открытое место не полезут.

Да только рано обрадовался Васька. Едва успел оглядеться, как Жгут зашипел на ухо:

– Княжьи ратники! Прячься в траву и молчок!

Сказано – сделано. Сидя в высокой траве, Васька Ольха приподнял голову. Разъезд из четырех всадников в шеломах, латах, на крепких лошадях неспешно ехал по полю. Узнать на́большего в разъезде не составляло труда. Он ехал впереди, за его плечами развевался красный суконный плащ. Был он гораздо выше остальных ратников, суровее лицом, а в его русой широкой бороде уже пробивалась седина.

Сердце у Васьки упало. Княжьих ратников он боялся не меньше, чем оборотней и волколаков. Глаза Васьки закрылись, а его толстые, обветренные ветрами Гиблого места губы беззвучно зашептали заклинанье-оберег, припасенное на особые случаи:

«Ты зачем меня, матушка, несчастного, родила? Завернула бы меня в льняную тряпочку да бросила бы камешком в синее море. Лежал бы я на дне, не ездил бы в дальние страны, не побирал бы копеечку, не боялся врага лютого. Обереги меня, матушка, окутай своим саваном, прикрой от напастей».

Когда Васька открыл глаза, ратников уже не было. Он облегченно вздохнул и отер ладонью потный лоб. Пронесло!

Кожаный мешочек с бурой пылью, спрятанный за пазухой, топорщил рубаху. Васька поднял руку к груди и осторожно погладил мешочек сквозь полотно рубахи. Вот оно, счастье-то.

Если Бава Прибыток не поскупится и даст хорошую цену, можно будет с полгода не ходить в Гиблое место. Жизнь пойдет сытая, пьяная, да и на утехи любовные кой-чего останется.

Васька Ольха шмыгнул носом, осторожно выглянул из травы и огляделся. Вроде никого. Можно выходить. Куда, интересно, схоронился Надей?

Васька было привстал, как вдруг услышал чей-то грозный, насмешливый голос:

– Эй, дядя, выдь-ка к нам!

«Конец!» – понял Васька и обмер от ужаса. Но не тут-то было. Сидящий в пяти саженях от него Жгут вскочил на ноги и бросился к лесу.

– Держи его! – заорал охоронец.

Надей утекал от княжьих охоронцев быстрее, чем заяц от лисы. Но двое всадников, пришпорив коней, перерезали ему путь к отступлению. Жгут остановился, выхватил из ножен меч и угрюмо посмотрел на окруживших его дружинников. Лошади захрапели под дюжими седоками, загарцевали на месте, забили по земле копытами, фыркая на Жгута и тесня его прочь от чащобы.

Жгут взял меч на изготовку. Видимо, понял, что убежать не удастся, и решил дорого продать свою жизнь. «Помочь бы!» – промелькнуло в голове у Васьки. Но он тут же прогнал эту мысль как глупую. Своя рубаха ближе к телу.

Надей Жгут отлично владел мечом. Но с пятью дружинниками в полном боевом снаряжении ему, конечно, не совладать.

– Сдохни, добытчик! – крикнул один из дружинников, молодой парень с крохотной русой бородкой, и метнул в Жгута копье. Жгут ловко пригнулся, и копье просвистело у него над головой.

Второй дружинник замахнулся копьем, но Жгут скакнул вперед, подпрыгнул и всадил меч противнику в зазор между нагрудником и боковым щитком. Кровь красным фонтаном ударила из продырявленной груди охоронца.

Надей мягко, по-кошачьи, приземлился, схватил ратника за ногу и стащил его с храпящего коня. Затем, не дав княжьим прийти в себя, вскочил на коня и шлепнул его по крупу голоменью меча.

– Уйдет! – крикнул кто-то из охоронцев.

И мог, мог Жгут уйти, кабы конь, верный своему убитому хозяину, вместо того чтобы пуститься в галоп, не поднял Жгута на дыбы.

Третий дружинник, пожилой, чернобородый, швырнул копье, и оно с отвратительным чавкнувшим звуком воткнулось коню в живот. Конь зашатался, споткнулся о ком земли и тяжело повалился на бок. Жгут успел спрыгнуть на землю и по-волчьи зыркнул глазами на дружинников.

– Сдавайся! – крикнул один из них. – Все одно сгубим! Давай уж сразу, чтоб не мучаться!

Жгут оскалил зубы в усмешке.

– Крепкий зуб мяса не боится, – прорычал он. – Сгуби, коли сможешь.

Дружинник хотел что-то ответить, но Жгут метнул в него меч. Меч, сверкнув в воздухе, сбил с головы дружинника шелом.

Надей подхватил с земли копье, повернулся с ним к другому ратнику, но сделать ничего не успел. Охоронец ударил его щитом по голове и сбил с ног.

Кони, словно огромные черные стервятники, налетели на упавшего Жгута и стали топтать его копытами.

Что было дальше – Васька Ольха не смотрел. Он выскочил из травы и опрометью бросился к лесу. Он бежал, не чувствуя в груди сердца. Летел, продираясь сквозь кусты, как напуганный олень. Рядом с ухом пронзительно просвистела стрела.

«Быстрей! Быстрей! Быстрей!» – колотилось у Васьки в ушах.

Ворвавшись в лес и добежав до небольшого, поросшего травой овражика, Васька нырнул на дно и спрятался за большой гнилой колодой.

Охоронцы осадили коней у самой кромки чащобы.

– Где он? – спросил один.

– Не видать! – ответил другой.

Васька выглянул сторожко из-за колоды и увидел, что один из ратников, рыжий, угрюмый, спешился.

– Ты чего? – спросил его чернобородый.

– В чаще поищем, – угрюмо ответил тот.

Чернобородый посмотрел на темные влажные дубы и зябко передернул плечами.

– Я туда не пойду, – сказал он. – Третьего дня упырь двух лошадей загрыз и воеводина племяша покалечил.

– Так то ночью, – возразил рыжий, однако вгляделся в черную стену деревьев с тревогой. – Днем-то чего бояться? – Он обернулся и взглянул на товарищей: – Так что, будем искать?

Чернобородый и второй охоронец переглянулись.

– Ну его к лешему, – сказал чернобородый. – Все одно оборотни али волколаки сожрут.

Охоронцы, так и не решившись войти в чащу, нехотя ретировались. Сидя за колодой, Васька видел, как рыжий отрубил мертвому товарищу голову. Он хотел сделать то же самое со Жгутом, но чернобородый его остановил.

– Оставь.

– Так ведь обратится.

– Пускай его. Заслужил.

Тело Жгута оставили нетронутым. Обступив обезглавленного товарища, ратники сняли с голов шеломы и, нахмурив брови, посмотрели на его труп.