– Бесы?
– Да, забегая вперёд, сразу скажу, что Бесы, как это ни оскорбительно звучит, – всего лишь побочный эффект экспериментов семьи Асуэнто по усовершенствованию человека.
– Да ничего оскорбительного. Нормально звучит. Теперь-то они не дружат?
– Теперь – нет. Теперь Бесы и потомки Правителей вдохновенно уничтожают друг друга.
– Слушай… А шустрая семейка какая-то, тебе не кажется? И опыты всякие, и бунт подняли, в смысле, в Ересь впрыгнули…
– Ну, так это всё звенья одной цепи. Изначально семья Асуэнто отвечала за подготовку Стартовой Группы. У них было несколько тысяч лет для совершенствования человеческой сущности. Экспериментировали, в первую очередь, на членах семьи, ребята самоотверженные… Хм… В итоге стали считать себя сверхчеловеками и не захотели больше быть клерками Статистического Отдела Вселенной. Но про это мы уже говорили в параграфе про суть Ереси.
Итак, переходим к параграфу про семью Асуэнто…
– Ты погоди маленько, давай передохнём, а то у меня голова кругом идёт от всего этого.
– В принципе, на сегодня можем закончить, а потом продолжим в свободное время. Ты и так узнал достаточно для первого раза.
– Хорошо, так и сделаем. А напоследок у меня вопрос… Можно сказать, животрепещущий.
– Слушаю?
– За что вы так ненавидите друг друга?
– Вопрос некорректный.
– В смысле, не можешь ответить?
– Не в том дело. Вопрос неверно сформулирован. Ненависти как таковой между нами нет.
– Да ладно! «Встретишь, не проходи мимо – убей…» – и никакой ненависти?!
– Нет, в данном случае «убей» – это не яростный призыв в состоянии аффекта, а вполне конструктивно обоснованный и мотивированный подход…
– Ой, я тебя прошу, давай без зауми.
– Хорошо, скажем так: ненависть тут ни при чём. Просто у нас радикальные расхождения в идеологии.
– Например?
– Вот образчик идеологии Элиты, цитирую почти дословно: «Человек – это звучит гордо. Человек самодостаточен, он независим от эфемерных сущностей, именуемых Богами, и не обязан быть слепым исполнителем воли Коллективного Разума Вселенной. Человечество свободно в выборе пути развития. Никто не вправе указывать ему, какой дорогой идти, и уж тем более никто не вправе судить его по делам и заслугам, ставить задачи, проводить Экзамены и Ревизии».
Проще говоря, их основной императив: Свобода Волеизъявления Человечества.
– А образчик вашей идеологии?
– Изволь. У нас будет короче, проще и конкретнее: «Элита – еретики и преступники. Из-за них Человечество может быть признано опасным для Вселенной и приговорено к Аннигиляции. Для спасения Человечества нужно во что бы то ни стало соблюдать Протокол. Элита, которая не собирается поступаться своими принципами, подлежит безоговорочному уничтожению.»
– Да уж, точно – расхождения. Однако «Человек – это звучит гордо» – в самом деле звучит… гордо. Я бы даже сказал, их позиция вызывает симпатию.
– Согласен. Если не вдаваться в суть, их постулаты кажутся квинтэссенцией антропоцентризма.
– Как?!
– Эм-м… Слушай, тебе надо немного книги почитать, а то с тобой сложно разговаривать…
– Это с тобой сложно разговаривать! Объясняй по-человечьи, это же вроде школьный курс, нет?
– Хорошо, для иллюстрации отношений Элиты и Ордена я приведу простой пример. Ты в часах разбираешься?
– Ну, я не часовщик, конечно, но как они устроены, знаю. И разбирал часы, и чинил, бывало, так что в курсе.
– Отлично. Представь себе, что из вот этих твоих замечательных часов… выскочила шестерёнка. Что будешь делать?
– Вставлю обратно.
– А если она не хочет?
– Шестерёнка? «Не хочет»?! Ххэ! Ну ты сказанул…
– Да уж, сказанул… Ну представь, не хочет она обратно в часы. У неё, у шестерёнки, видишь ли, появилась Свободная Воля. Она считает себя самодостаточным Механизмом, не хочет посредством своего вращения крутить другие шестерни, не хочет быть зависимой частью часов, в которых каждая деталь связана с другой… а хочет жить так, как ей нравится, вот тут, в укромном уголке.
– Да, я понял, к чему ты клонишь. Ну, я тебе так скажу: я бы такую шестерёнку сразу шарахнул молотком. Но если бы у меня был характер, как у тебя, такой, научно-исследовательский, я бы понаблюдал за ней, в какую сторону она будет жить в этом своём уголке.
– Хорошо, наблюдаешь ты за ней с моим характером… Живёт она тут, как ей нравится, и вдруг ты замечаешь, что начинает эта шестерёнка самоуправствовать в твоей квартире… Например, потихоньку крадёт энергию из розетки, непонятно как и откуда вырабатывает мышьяк или ртуть, которыми могут отравиться твои домашние питомцы или, не дай бог, дети. И в итоге ты с ужасом узнаёшь в один прекрасный день, что эта твоя бывшая шестерёнка, которая теперь Механизм с Волей, открывает газ в твоё отсутствие и тащит к себе в уголок спички…
– Да сразу – молотком! Вдребезги!
– Ну вот, собственно, и всё. Ты постиг суть отношений Ордена и Элиты…
Глава 1 Семён Кузнецов. Беззаботный ремесленник
– Не отступай! Выше щит, выше!
– Парируй! Да парируй же…
Ратмир движется легко и грациозно, удары его быстры как молния и в то же время фатально тяжелы. Полуторакилограммовый меч в руке опытного воина бьёт так, словно это кузнечный молот.
Просто чудо, что щит Семёна до сих пор не разлетелся вдребезги.
Сейчас понятно, каким это было страшным заблуждением, но две минуты назад Семён искренне полагал, что справится с Ратмиром без особых проблем.
При росте метр восемьдесят Семён весит девяносто кило, с утра до вечера возится с железом, и у него очень сильные руки.
Ратмир весит едва ли шестьдесят, росточком вышел чуть за сто шестьдесят. Одним словом, легковесный маломерок. Семён всерьёз считал, что утопчет его секунд за десять-пятнадцать, с ходу задавит массой.
Господи, каким же надо быть глупцом, чтобы не догадаться, что звание «мастер-мечник» в этом сообществе даётся вовсе не за красивые глаза и острый язык…
– Парируй!
– Встречай удар! Сбивай, парируй, он же тебе руку сломает!
– Леший тебя задери… Этот парень вообще понимает, что такое «парируй»?
Сбивать и парировать уже нет сил.
Щит принимает удары без отдачи, как будто надет на тренировочный манекен. Только вместо бесчувственного дерева под ним живая рука, и с каждым ударом она слабеет.
Семён много раз играл в мастерской с самолично выкованным оружием, имитируя бой. Всё получалось красиво и ловко, сам себе казался опытным воином, причём не простым кметом, а мастером оружия, тонко чувствующим структуру и суть смертоносного металла.
А сейчас всё получается с точностью до наоборот. За две минуты боя Ратмир выбил из него всё дыхание, «отсушил» обе руки и, кажется, напрочь вышиб боевой дух.
Сейчас Семён чувствует себя неуклюжим щенком таксы, по какому-то недоразумению угодившим на арену для тренировки бойцовых псов.
– Убей смерда! Пусть ответит за слова!
– Кузнец, да ты просто упади на него, он сам умрёт! Тушей задави! Хе-хе…
Душно, влажно, нечем дышать.
Солёный пот щиплет глаза, кровавая пелена застилает взор. Июньская жара душит кузнеца в липких объятиях, тело под поддёвкой плавится и пылает, как в натопленной бане. Кольчугу, которую собрал собственными руками, похоже, зачаровал какой-то злой маг: она явно имеет склонность к мистической весовой эволюции. Семёну кажется, что сейчас кольчуга весит как минимум три пуда. Экая вредная гадина, сбросить бы её!
Но для этого нужно бросить меч, щит, освободить руки…
Семён держится только на одном упрямстве. Уже понятно, чем всё это кончится, но раз вышел, надо стоять до конца.
– Бей его щитом!
– Толкай его, ты в два раза тяжелее! Щитом, щитом вдарь!
Какой там «вдарь»!
Щит неподъёмно тяжёл, Семён его еле держит. Уже нет сил поднять проклятую деревяшку повыше, если сейчас противник рубанёт в голову, это будет конец схватки.
– Эй, кузнец, а ты знаешь, что мечом можно бить? – Ратмир скалится в ехидной улыбке, дышит ровно, выносливости у него хоть отбавляй. – Или ты думаешь, Герцог тебе его просто подержать дал?
Да, мечом можно бить. Рубить, колоть, резать, парировать, на худой конец, садануть со всей дури тяжёлым навершием рукояти. Меч создан именно для боя, кому, как не кузнецу, об этом знать.
Однако сейчас бить не получается.
Правая рука отсушена первыми же ударами супостата, дай бог просто удержать в ней меч. Вообще, очень хочется уронить меч на траву и вцепиться в ремни щита обеими руками. Возможно, так будет легче.
Но бросать оружие нельзя, это позор.
Ещё пара ударов, и левая рука не сможет держать щит.
«Тресь!»
Нет, не пара, хватило и одного.
Наверно, это был самый тяжёлый удар за всю схватку.
Щит отлетает в сторону. Не удержав равновесия, Семён падает на колени и уже не пытается встать. Нет сил.