– Мне…
– Две минуты…
Буквально затолкнув девушку к себе в комнатушку, я забрал у нее горячую кастрюльку и поставил на откидной столик. Вера скептически огляделась по сторонам и, расправив одеяло, присела на кровать.
– Остальные где?
– Все здесь, – насупившись, посмотрела на меня девушка. – Тебя одного не хватало.
– Парни с Гарнизона тоже?
– Этих не видела.
– Напалм как? – Присмотревшись к Вере, я приметил покрасневшие глаза и синяки под глазами. Чего-то она не ахти выглядит. Нервы? Может быть. И как-то даже непривычно ее не в обычном камуфляже, а в шерстяной юбке и кофточке видеть.
– До сих пор без сознания.
– Пятый день? – неприятно удивился я. – Его хоть лечат?
– Да ходит тут один, весь из себя важный… – Вера вытерла уголок глаза платочком и встала с кровати. – Ну мне пора, припарки остынут.
– Обожди, – толкнул я ее обратно. – Взяли вас как?
– Не помню. Шарахнуло что-то шоковое рядом, а очнулась уже здесь.
– Отношение какое?
– Не жалуюсь, – протиснулась мимо меня к двери девушка. – Знаешь, зачем нас здесь держат?
– Откуда? Первый день из одиночки выпустили, – обвел рукой я свое тесноватое жилище.
– Пойду…
– Успеешь. – Я придержал Веру за руку. – Ты чего такая растрепанная?
– А есть повод для радости? – схватила кастрюльку девушка.
– И что, даже Коля не утешил?
– Все мужики козлы, – распахнула дверь девушка. – Только и горазды языком чесать.
Хмыкнув, я прикрыл за ней дверь и уселся на кровать. Выходит, разругались голубки. Ну да такое бывает, когда люди в замкнутом помещении оказываются. Отойдут еще, дело молодое.
А вот что Напалм до сих пор в отключке – это новость, мягко говоря, не из приятных. Еще и у Веры ничего существенного выяснить не удалось. Даже непонятно, кто их вырубил – СВБ или подельники Селина.
Почесав затылок, я решил не терять времени и навестить Николая и Напалма. Может, Ветрицкий чего интересного расскажет, да и пироманта проведать стоит. А у себя в конуре еще успею насидеться, надо пользоваться случаем, пока снова не заперли.
Как оказалось, с Ветрицким нас заселили дверь в дверь. И комната ему выделенная куда больше моей маломерки оказалась. Метров девять квадратных, не меньше. Кровать нормальная, стол письменный. Еще и раковина с рукомойником. И с чего это ему такая честь, хотелось бы знать?
Сам постоялец этих роскошных апартаментов валялся на заправленной кровати и разглядывал закинутую на дужку ногу. Заслышав шум двери, он тут же соскочил на пол и, припав на левую ногу, раздраженно прошипел сквозь стиснутые зубы проклятие.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – только и развел я руками, разглядывая расплывшийся у того на пол-лица фингал. Вроде столько времени прошло, а только-только всеми оттенками фиолетового и желтого налился.
– Иди в баню, – ничуть не удивился моему появлению Ветрицкий и развернулся к висевшему сбоку от рукомойника зеркалу. – Я, по крайней мере, бреюсь каждый день.
– Рад за тебя, – потер я заросший длинной колючей щетиной подбородок. – Если человек за личной гигиеной следит, это просто здорово. Вот только и на личном же фронте ситуацию под контролем держать надо.
– Ты про Веру, что ли? – устало вздохнул зябко кутавшийся в свитер парень. – Сами уж как-нибудь разберемся.
– Разберитесь, – решив, что нет смысла продолжать не заладившийся с самого начала разговор, развернулся к двери я.
– Слышь, Лед, – позвал меня ссутулившийся Николай. – Нас выпустят отсюда или сразу в расход пустят?
– Выпустят. На днях. – Я вышел в коридор, решив не рассказывать, что после обретения долгожданной свободы наши шансы на долгую и счастливую жизнь нисколько не повысятся. Если не наоборот.
Комнату Напалма отыскать тоже особого труда не составило.