Аннотация: Мир под лучами Гелиона – странный мир. Здесь последнее слово умирающего становится Истиной. Одному мать пожелала здоровья, добра, богатства. Другого отец послал в бесконечное скитание. А есть и такой, что обратил собственного сына в злобное чудовище и обрек его на вечную охоту за людьми.
Мгновенно воплощаются в жизнь заклятия навсегда уходящих, только не дано им знать, чем отзовутся эти слова. С Истиной не спорят, но рок кружит предназначением и выводит неведомо куда. И совсем уж непредсказуема судьба Донаты: ведь мать бросила ее на съедение диким зверям…
---------------------------------------------
Ирина Булгакова
Дочери,
Маргарите
ПРОЛОГ
Женщина тяжело опустилась на мшистое, покрытое россыпью белых соцветий поваленное дерево. Идти дальше не имело смысла: настороженный, дышащий ненавистью лес не пускал ее.
Откинув со лба мокрую от пота прядь волос, женщина огляделась. Везде, насколько хватало глаз, ее поджидала опасность. Узловатые корни, клубком змей свернувшиеся возле высохшей ели, будто ждали, когда уставшая от долгой дороги женщина сделает неосторожный шаг, и, казалось бы, мертвое корневище жгутом завернется вокруг щиколотки, навсегда пригвоздив к земле задыхающуюся от ужаса добычу.
Черная, в наступающих сумерках непроглядная чаща с высоким, густым подлеском, хранила до поры и другую напасть. Если деревья могли и пощадить, то от хищных зверей и лесных кошек нет спасенья.
Женщина судорожно вздохнула. Она не хотела себе признаваться, что удушливая волна, время от времени накрывавшая ее с головой, означала начало ее мучений. Но там где есть начало, легко увидеть и конец. Если пришла пора разрешиться от бремени, пусть это будет здесь. В такт своим мыслям женщина кивнула головой. Густая трава скроет ее позор, а хищный лес легко примет будущую жертву.
Ребенок, еще пока неотъемлемая часть женщины, вздрогнул и потянулся, разрывая ее пополам. Боль, такая же неотвратимая, как день и ночь, заставила ее сползти на землю. Она хотела закричать, но вдруг с ужасом поняла, что забыла, как это делается. И пока она вспоминала, новая волна боли подступила к горлу, не оставив без внимания ни один, даже самый крохотный участок бьющегося в агонии тела.
Кажется, дальше была темнота.
Или свет. Свет ночного светила – милосердной Сели – пробивался сквозь плотный занавес сплетенных ветвей.
Ближе к утру предрассветный туман пробудил к жизни измученное тело. Женщина очнулась. Ребенок, еще связанный с ней пуповиной, молчал, как будто ему передалась по наследству тревога матери. Ему? Нет. Ей. Девочка бессмысленно сучила ручками и ножками. Ее глаза были плотно закрыты. Казалось, она не хотела видеть того, что случится позже.
Женщина острым ножом перерезала пуповину, еще хранящую ток крови. Теперь вместо одного существа, всю ночь цеплявшегося за ничтожную жизнь, лес увидел двоих.
Долгое время женщина сжимала в руке нож, занесенный над ребенком, пытаясь отыскать на беззащитном тельце признаки вырождения. Это послужило бы толчком к тому, что она поступает правильно. Но ослепительную белизну кожи только подчеркивали алые разводы подсохшей крови.
Обычный младенец, отцом которого мог быть кто угодно.
Только не тот, кто был на самом деле.
Женщина содрогнулась. Ее голова откинулась в сторону, принимая очередную пощечину злого рока.
От прежней решимости не осталось следа. Женщина медленно убрала нож в котомку, то и дело прислушиваясь к себе – не изменится ли решение? Но сердце молчало.
Потом женщина поднялась, тяжело опираясь на дерево, у которого провела долгую и мучительную ночь. И пошла прочь, даже не оглянувшись на ту, кто прежде был частью ее самой.