— Кажись, Римас, это она?
— Вроде бы да… Точняк! — Римас Мажонас легко оторвал девушку от шеста и, обхватив ее одной рукой за тоненькую талию, сунул себе куда-то под мышку. — Перекрасили! Блин… Эй, Алина! Че молчишь?! Гм… По-моему, Стас, девушка капитально обдолбана.
— Погодь, Римас…
Стас снял свой плащ и передал напарнику.
— Заверни ее! Не голой же везти через весь город?!
Под плащом у Стаса Нестерова оказался зеленоватый простеганный свитер, перекрещенный ремнем, на котором закреплена кобура с торчащей наружу рифленой рукоятью пистолета.
Ричи, бешено выкатив глаза, то шарил рукой по столу, разыскивая среди тарелок и фужеров переговорник, по которому можно было бы перемолвиться словцом с охраной, которую он мысленно уже уволил к чертям, то хватался за кармашек жилетки, хотя тут же вспоминал, что сотовый он отключил и оставил у себя наверху в кабинете.
— Ты не это, случаем, ищешь? — спросил Стас, вытаскивая из заднего кармана брюк книжечку темно-зеленого цвета. — Это ее свидетельство о рождении… Только через семь с лишком месяцев ей должно исполниться восемнадцать! И не говори мне, Ричи, что ты этого не знал.
— Счас, девочка, отвезем тебя домой, — сказал Мажонас, заворачивая почти целиком эту несостоявшуюся стриптизершу в нестеровский плащ. — Родители тебя вот уже второй месяц разыскивают…
Девушка, выйдя из состояния прострации, завизжала:
— Не хочу! Сволочи! Оставьте меня!.. Я уже взрослая!!!
Римас, забросив брыкающуюся и визжащую девчонку, закутанную в плащ, себе на плечо, почапал на выход, следуя тем же маршрутом: через коридорчик, несколько ступенек вниз, дверь запасного выхода и двор, где они со Стасом припарковали свой транспорт.
— Ну что за бордель?! — поморщившись, сказал Стас. Уже от дверей он обернулся, запоминающе посмотрев на горбоносого гостя, который только сейчас выпустил из своих объятий бедную «приму», напоследок остро, но в то же время брезгливо, оглядел двух местных деятелей, чьи образины ему были хорошо знакомы. — Вот что, Ричи… Если бы я был большим начальником, я б давно закрыл твой поганый шалман!..
Охранники, которых наконец вызвал по переговорнику взбешенный донельзя Ричи, выскочив во двор, сумели засечь лишь кормовые огни темного джипешника.
— Я чего-то не врубился, Ричи? — подал голос Альвидас, который после коктейля из «Хеннесси» и кокса был, кажется, слегка не в себе. — Че за дела? Куда девалась Кармен? Кстати, эти две рожи, кажется, я уже где-то видел…
— А кто они вообще такие? — поинтересовался Руслан.
— Да так, пара местных «пинкертонов», — сказал Ричи, к которому уже почти вернулось его обычное спокойствие. — Мы с ними раньше, в принципе, не пересекались. Не знаю, что это на них нашло? Парни они вредные, но когда-нибудь точно нарвутся…
— Ну так прозвони «крыше»! — подал реплику Альвидас. — А хочешь, я дам команду, и этой парочке оторвут яйца с концами?!
— Спасибо, Алик, но я сам улажу свои проблемы, — натужно усмехнувшись, сказал Ричи. — Вам, пожалуй, лучше уехать отсюда, потому что я не исключаю, что Нестеров попытается раздуть эту историю. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли в любое место по вашему желанию и выбору.
— У нас тут тачка с шофером, — надевая пиджак и засовывая в карман пожамканный галстук, сказал Альвидас. — Гм… Чуток обломали нам кайф, но вечерок все равно получился знатный.
Улучив момент, когда Ричи отвлекся на разговор со старшим охраны, он шепнул своему знакомому:
— Руслан, ты засек тех двоих, что вломились к Ричи?
— Да, конечно. А что?
— Ты будешь смеяться, но это как раз та самая парочка, о которой я тебе недавно говорил…
Хозяин заведения лично проводил двух гостей до парадного, за которым их ожидал лоснящийся, как вороной жеребец, «мерсовский» джип.
— Немного жаль, что так получилось, — сказал Ричи, выйдя вслед за ними на свежий воздух. — Всегда буду рад принять у себя столь уважаемых людей.
Руслан, прежде чем сесть в джип, немного задержался.
— Ха-ар-рошее у тебя заведение, дорогой Ричи, — сказал он, еще раз пройдясь взглядом по щедро иллюминированному фасаду популярного среди обеспеченной молодежи ночного клуба. — Спасибо за гостеприимство, хозяин. Все хорошо, все понравилось… особенно Марго! Но охрана, брат, у тебя все же никудышная.
Глава 2 ЗА ЧЕЛОВЕКА СТРАШНО
В одноместном номере люкс гостиницы «Приморская», глядящей окнами на полноводную Преголе, в том самом номере, который почти двое суток назад при довольно странных обстоятельствах покинула Юлия Поплавская, после чего канула как в воду, трое мужчин пытались подвести первые итоги случившемуся.
Михаил Гуревич, старший брат Поплавской, тридцатитрехлетний бизнесмен из Москвы, с внешностью и манерами преуспевающего дельца, прилетел в Кёниг обычным вечерним авиарейсом. Компанию ему в этой экстренной поездке составил мужчина лет сорока двух, предпочитающий носить неброские темно-серые и коричневых оттенков костюмы в сочетании с дымчатыми очками (несколько человек из высшего руководства компании «Росфармаком», которые имеют на него выход, обращаются обычно к этому мужчине по имени-отчеству — Сергей Александрович, — и только Гуревич-младший позволяет себе более фамильярное «Саныч»). Третьим в номере был Боря Найман, ровесник и давний приятель Гуревича, мужчина несколько полноватой комплекции, добродушный и крайне общительный субъект (сегодня, впрочем, он выглядел подавленным).
История, которая уже успела вызвать переполох и послужила, собственно, причиной тому, что Гуревич, ругаясь на чем свет стоит, вынужден был отложить все дела и мчаться в Шереметьево — как на грех, не удалось организовать частный борт в Кёниг, — по правде говоря, не поддавалась пока никакому здравому объяснению.
Но обо всем по порядку.
Юля исчезла в ночь с четверга на пятницу. Первым поднял тревогу Борис Найман, менеджер московского офиса компании «Росфармаком», в прошлом Юлин ухажер, а теперь, после годичной давности объяснения между ними, просто ее хороший приятель.
В Кёниг они прилетели из Москвы вместе, еще в среду, а уже в воскресенье должны были вернуться обратно в российскую столицу опять же одним авиарейсом. Поплавская вот уже как года три поддерживала контакты с местной немногочисленной еврейской общиной и бывала здесь почти ежеквартально, приезжая на два или три дня, подгадывая к каким-нибудь важным мероприятиям (на этот раз празднование Рош-Ашана[2], а также подготовка к мероприятиям, проводимым в память о жертвах холокоста). Что касается Бориса, то он планировал проинспектировать местное представительство компании, а также вручить представителям общины партию лекарств и компьютерное оборудование (контейнер с благотворительной «посылкой» от «Росфармакома» уже прибыл на местную железнодорожную станцию).
Юля, по обыкновению, предпочла остановиться в гостинице «Приморская», где для гостей из Москвы были забронированы два одноместных люкса. Почти все из запланированного было сделано в среду, во второй половине дня, и в четверг. В пятницу утром Юля планировала во второй раз посетить областной архив — Найман сразу же навязался ей в провожатые, — а потом они собирались съездить к каким-то Юлиным знакомым. Никаких серьезных общественных мероприятий на этот день у них не планировалось. Наступал шабат, еврейская суббота, которая, как известно, начинается в пятницу, во второй половине дня. Юлия, как и Борис, были обычными современными молодыми людьми, воспитанными в светских традициях. Но раз уж они решили поучаствовать в общинных мероприятиях, то и им приходилось считаться с существующими традициями и обычаями.
Ну так вот, в пятницу, в половине десятого утра, как и было договорено еще в четверг вечером, Борис, уже полностью собранный, в плаще, с портфельчиком в правой руке, постучался в дверь номера, который занимала Юлия.
Прислушался. Опять постучал. В ответ — тишина.
Борис подумал, что девушка, возможно, не расслышав попискивание будильника, чуток заспалась. Или же находится в ванной комнате и потому не слышит стук в дверь…
Найман достал из кармана пиджака трубку и позвонил Юле на сотовый. Механический голос сообщил, что абонент находится за пределами Сети, соединение невозможно. Борис, недоумевающе пожав плечами, повторил попытку, но результат вновь оказался отрицательным.
Тогда он громко забарабанил кулаком в дверь Юлиного номера, откуда, несмотря на все эти его попытки, по-прежнему не доносилось ни единого звука.
«Что за ерунда? — несколько раздраженно подумал он. — Если Юля уже усвистала куда-то с утра пораньше, то почему не заглянула ко мне и не предупредила, что уходит? И с какой это стати вдруг она отключила свой сотовый?»