— У тебя сегодня скромный прикид. Вот когда ты работала на жирного кретина Лаббока…
— Все зависит от территории. Эти парни хотят, чтобы я смешивалась с окружением.
И вновь я сумел удержаться от ухмылки. Смеяться над Торнадой, когда Торнада не смеется над собой, опасно для здоровья. Особенно если вы приметесь острить о ее способностях смешиваться с окружением.
— Значит, старикан в отъезде? А как твое пугало?
Она имела в виду моего партнера, Покойника. Он получил свое имя потому, что не двигался с тех пор, как кто-то воткнул в него нож лет четыреста назад. «Пугало» — весьма способное создание. Вообще-то он не человек, а логхир, этим и объясняется, что он так долго ошивается среди нас после того, как его убили. Логхиры неторопливы и упрямы, или, если хотите, упорны, в своем стремлении не помирать по-настоящему.
— Спит. Вот уже несколько недель не донимает меня. Наступила райская жизнь.
Торнада, сморщив носик, откинула назад упавшую на лицо светлую прядь.
— Когда он проснется?
— Быть может, когда в доме начнется пожар. А тебе есть что скрывать?
Чтение мыслей — любимое занятие Покойника.
— Не больше, чем обычно. Я просто думала о том, что у меня выдался сухой сезон. Да и над тобой, как я слышала, не шел дождь из монет.
Такова моя приятельница Торнада. Застенчивая и скромная. И полное отсутствие романтики.
— Итак, у тебя неотложное дело…
— Неотложное?
— Ты чуть не сорвала с петель дверь. Своими воплями и стуком ты разбудила Попку-Дурака. — Этот негодяй, которого я все-таки изжарю, продолжал орать в своей комнате. — Я решил, что за тобой по меньшей мере гонятся убийцы-эльфы.
— Хорошо бы. Я же сказала тебе, как неудачно у меня все складывается. Я всего лишь хотела привлечь твое внимание. — Торнада наполнила свою кружку, затем мою и закончила: — Ты прав, Гаррет. Дело прежде всего.
Она замолчала и прислушалась. Мистер Большая Шишка гремел во весь голос. Пожав плечами, Торнада скользнула в мой кабинет. Я быстро последовал за ней. Иногда вещи, если вы внимательно не следите за ними, имеют склонность исчезать в карманах Торнады.
Я плюхнулся в кресло, отгородившись от нее столом. Торнада покосилась на картинку, а затем уставилась на книгу.
— Эспиноза? Не тяжеловато ли для тебя?
— Настоящий триллер.
Вообще-то Эспиноза — за пределами моего понимания. У него явное стремление поднимать шум из-за пустяков, которые в голову бы не пришли человеку, зарабатывающему на хлеб честным трудом.
Я как-то навещал знакомую, работающую в Королевской библиотеке, и эта книга — все, что удалось от нее получить.
— Философия — триллер? Ну конечно, вроде геморроя. У мужчины должно быть свое хобби.
— У Эспинозы оно есть. Философия. Интересно, когда ты успела научиться читать?
— Не изображай изумление, Гаррет. Я повышала образование. Надо же было потратить куда-нибудь честно и с таким трудом заработанные бабки. Я думала, что знания когда-нибудь смогут пригодиться. Однако поняла одно — никакое образование не делает человека умнее.
Не могу не согласиться. Я знаю некоторых довольно тупых академиков, обитающих как бы в ином измерении.
Торнада прервала мои размышления:
— Хватит болтать. Фокус в том, что тебя, возможно, навестит некая старушенция по имени Мэгги Дженн. Не знаю, чего она хочет, но мой босс готов наложить полную тачку монет, чтобы узнать. Старая карга Дженн со мной знакома, я не могу тереться рядом с ней. Вот я и подумала, почему бы тебе не позволить ей нанять себя, узнать, чего ей надо, и доложить моему боссу?
Она вся в этих словах, моя старая, добрая Торнада.
— Мэгги Дженн?
— Так ее зовут.
— Вроде бы я слышал это имя. Кто она такая?
— Я же сказала. Старая карга с Холма.
— С Холма? — Я откинулся назад с видом делового человека, улучившего минутку для беседы со старым другом. — Я уже веду одно дело.
— Что на сей раз? Розыск пропавшей ящерицы? — рассмеялась она. — Мяу, мяу.
Смех ее напоминал хриплые крики стаи гусей, улетающих на зимовку.
Несколько дней назад на меня насела одна старая перечница, для которой я подрядился найти ее любимую Могги. Детали вам знать не обязательно. Достаточно и того, что они известны мне.
— Неужели об этом говорят на улицах?
— Только об этом и говорят.
Дин, не иначе. Я ни единой живой душе не обмолвился.
— Лучшая история о Гаррете, что мне доводилось слышать. Тысяча марок за кошечку.
— Ты же знаешь, как некоторые пожилые леди относятся к своим кошкам.
На самом деле поиски прошли без сложностей. Проблемы начались, когда я нашел несчастное животное. Старушка, а не кошка заставила меня попотеть.
— Не знаю, как бы я отбилась, приди бабулька ко мне.
Я тоже не знаю. Положение спасло то, что найденную кошку я отправил клиентке с Дином.
Покойник, конечно, мог бы избавить меня от позора, если бы не спал. Правда, тогда он бы вечно изводил меня напоминаниями об этом.
— Ладно, оставим. Раз уж мы заговорили о пожилых дамах, скажи, что эта самая Мэгги Дженн может потребовать от меня?
— Похоже, она захочет, чтобы ты замочил кое-кого.
— Повтори, не понял… — Я, признаться, ждал совсем другого. — Знаешь…
2
Кто-то еще решил проверить на прочность мою входную дверь. У этого кого-то, похоже, кулак побольше свиного окорока.
— Мне это крайне не нравится, — пробормотал я. — Когда люди целыми взводами начинают ломиться в вашу дверь…
Торнада отвела от меня взгляд и бросила:
— Я скрываюсь.
— Смотри не разбуди Покойника.
— Шутишь? — Она показала на потолок. — Я буду наверху, найдешь меня, когда закончишь.
Именно этого я и опасался больше всего.
Дружба, не отягощенная обязательствами или сложностями, оказывается способна порождать свои проблемы.
В маленькой комнате у дверей царила тишина. Я остановился и прислушался. Ни одна непристойность не нарушала благословенного молчания. Попка-Дурак снова уснул.
Жаль, что это не последний сон вороны из джунглей. Не превратить ли дремоту в вечный покой, отправив птицу в путешествие, откуда нет возврата?..
Бум, бум, бум.
Я посмотрел в глазок и увидел только маленькое рыжеволосое создание, которое, почти отвернувшись от меня, смотрело вдаль. Неужели эта крошка производила подобный грохот? В таком случае она, видимо, гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд. Я открыл дверь. Она продолжала смотреть вдоль улицы. Осторожно выглянув, я проследил за ее взглядов.
Пикси-подростки, расположившись на карнизе и решетках безобразного трехэтажного дома в полуквартале от меня по Макунадо-стрит, занимались тем, что швыряли вниз гнилые фрукты и разнообразные объедки. Компания гномов на мостовой орала и потрясала тростями, увертываясь от метательных снарядов. Гномы все как один были стары, облачены в серые невзрачные одежды и украшены бакенбардами. Не бородами, не усами, а бакенбардами, вроде тех, что можно увидеть на старинных портретах генералов, князей и капитанов торгового флота. Все гномы кажутся стариками, и они никогда не следят за модой. Во всяком случае, мне не доводилось встречать среди них женщин или юношей.
Самый проворный из маленьких старикашек, распевая боевой гимн о торговых скидках и фьючерсных сделках на батат, выпустил обломок камня в одного из пикси и, как ни странно, попал. Пикси проделал сальто-мортале над головой гарпии, украшающей фронтон дома. Гномы начали скакать от восторга, радостно вздымая свои трости и посылая благодарности Великому Судии. Но отпрыск пикси вдруг расправил крылья и взмыл вверх, издевательски хохоча.
Я произнес, обращаясь к рыжеволосой:
— Все это пустое дело, бесполезный шум. Сражение идет вот уже целый месяц, и пока в нем никто не пострадал. Они все умрут от стыда, если с кем-нибудь из участников битвы, не дай Бог, что-то произойдет.
Гномы делают состояния, финансируя войны, но сами не желают видеть кровь. Таков уж у гномов характер.
На углу Макунадо с Дорогой Чародея я заметил закрытый портшез, а рядом с ним — странное существо: не то человек, не то горилла. Его руки как раз были похожи на то орудие, которым колотили в мою дверь.
— Это создание ручное? — поинтересовался я.
— Магвамп? Просто душка. Он такой же человек, как и вы.
В тоне ее слышался вопрос: не оскорбила ли она, сама того не желая, своего дружка Магвампа?
— Чем я могу быть вам полезен?
Господи, до чего же мне хотелось быть ей полезным. Магвамп отошел на второй план.
Я всегда старался быть ласковым с рыженькими, по крайней мере пока они не становятся ласковыми со мной. Рыжие всегда были моей слабостью, впрочем, ненамного опережая блондинок или брюнеток.