Как выяснилось на практике, спускаться пьяным по водосточной трубе для Сазонова оказалось более легкой задачей, чем передвигаться на своих двоих по земной тверди. Путь, вначале казавшийся таким коротким, сделался неимоверно трудным.
Носками туфель при каждом сделанном шаге Сазонов цеплял землю, словно примеривался ударить по футбольному мячу. Его шатало из стороны в сторону, как на палубе корабля во время сильного шторма. И один раз Сазонов даже чуть было не рухнул наземь, но ему вовремя помог руль велосипеда, за который он, падая, успел схватиться и благодаря этому своевременному движению смог сохранить равновесие, а возможно, и свою репутацию.
Кто его знает, школьники, вооруженные последними технологиями, запросто могли записать его на камеру обычного мобильного телефона и потом предъявить эти, мягко говоря, интересные материалы директору или, что еще хуже, разместить их в Интернете, и уже буквально через сутки каждый уважающий себя интернетчик знал бы о «подвигах» учителя русского языка и литературы из элитной школы, да еще при американском посольстве.
Мысленно послав далеко-далеко всех своих недругов, Сазонов сел на свой велосипед и, неуверенно крутя педали и вихляя рулем из стороны в сторону, выехал за пределы школьного двора, снова чуть было не «поцеловавшись» с опущенным шлагбаумом.
Глава 3
Белый «порше кайенн», басовито урча мощным двигателем, солидно и неторопливо переваливался с ухаба на ухаб, со стороны смахивая на хищника, который знает себе цену и поэтому даже не собирается суетиться.
Эта машина могла вызвать приступы сильнейшей удушающей зависти даже у человека, не сведущего в автомобилях и знакомого с ними только по картинкам в многочисленных глянцевых журналах.
Окна авто были наглухо затонированы. На лобовом стекле сбоку красовался спецпропуск. Рельефный капот походил на акулью морду. Агрессивный радиатор не оставлял никаких сомнений в гигантской мощности двигателя. Передвигалось это чудо инженерной мысли на огромных хромированных двадцатидюймовых дисках, каждый из которых тянул на годовой заработок любой местной деревни.
Салон, понятное дело, тоже был отделан на высшем уровне. Мягкая и нежная кожа каких-то там ягнят, никакой пластмассы – сплошное дерево, акустика на уровне концертного зала и понатыканные везде дисплеи для просмотра видео.
В машине сидели трое молодых людей, со скучающим видом передающих друг другу изящную трубку. Судя по внушительному блеску наручных часов, они представляли собой типичный образчик золотой молодежи без определенных занятий, для которой основная проблема жизни из года в год заключалась в бесконечной борьбе со скукой. Эта борьба, надо сказать, протекала очень вяло, о чем и свидетельствовал сладковатый дымок легких наркотиков. Впрочем, легкие наркотики среди бравых парней считались детской шалостью. Не зазорно сделать пару затяжек в дружеской компании и, находясь под воздействием наркотического дурмана, совершить какой-нибудь эксцентричный поступок антиобщественного характера. А если папаша ошивается в высших эшелонах власти, то об уголовной ответственности можно даже не задумываться и смело творить такой беспредел, на какой только способна фантазия.
Сидевший за рулем молодой человек с пухлым и по-детски невинным лицом был уже далеко не ребеночком. Согласно последним тенденциям мировой моды он был слегка небрит и сильно надушен.
«Нормальная ситуация, – подумал Малхаз Гогнадзе, лениво работая челюстями и чувствуя, как ротовая полость наполняется мятным вкусом. – Если отец подогнал новые котлы из Швейцарии, да еще лимитированной серии, почему бы не показать? Пусть знают подонки, что Малхаз Гогнадзе – это не какой-то там бедняк».
Впрочем, судя по блаженным лицам его дружков, им было наплевать и на швейцарские часы, и на машину, и на все остальное в этом бренном мире. Их душили взрывы дурашливого хохота, который неизбежно возникал каждый раз после совместного раскуривания травки.
Ну и Малхаз Гогнадзе курнул пару раз. На тот случай, если бы в городе его рискнул остановить какой-нибудь вшивый дэпээсник, у Малхаза Гогнадзе был телефонный номер влиятельного чиновника, хорошего приятеля их семьи.
Однажды Малхаз Гогнадзе сел пьяный за руль и, как назло, попался ментам. Он возвращался с какой-то крутой попойки, и, когда на въезде в город его остановили, Малхаз, нисколько не стесняясь своего плачевного состояния, просто-напросто вывалился из роскошного «туарега». Его попытались заставить подышать в трубку, на что он послал ментов куда подальше, а потом заплетающимся языком переговорил со своим покровителем и передал свой «верстак» одному из служителей порядка.
С ментов мигом слетела вся спесь. Они вытянулись перед Малхазом Гогнадзе, как солдаты перед командиром, а он, конечно, не смог удержаться от соблазна сорвать погоны с плеч попавших впросак блюстителей закона, а затем отхлестал их этими погонами по морде, попутно выслушивая их извинения.
Сегодня был как раз один из тех дней, когда Малхаз Гогнадзе брал отцовский «кайенн» и наворачивал круги по Тбилиси, по настроению разгоняясь до сотни километров в час, либо выезжал со своими корешами за город, где вволю палил в небо из автомата, а если был пьяным, то мог издалека пустить шальную очередь по отаре овец.
Отец смотрел на его забавы сквозь пальцы: по молодости он и сам любил порезвиться.
Сегодня Малхаз, как всегда, не знал, чем заняться, и со скучающим видом ездил по тбилисским улочкам. Иногда, когда мимо проходили местные красотки, он притормаживал и его верные друзья начинали зазывать девушек в салон автомобиля. Они вовсю улыбались и со стороны могли показаться образцовыми мужиками, о которых мечтает любая вменяемая женщина. Правда, когда девушки садились в машину, ситуация разворачивалась каждый раз однообразно и без всяких романтических соплей. Для начала за качественный секс предлагались неплохие деньги в размере нескольких средних зарплат; если же материальные посулы не действовали на сознание юных девушек, то в ход шли угрозы и клятвенные заверения в том, что у девушек в случае их отказа вся жизнь пойдет наперекосяк. Если же и это не помогало добиться сексуальной близости и девушки начинали испуганно кричать и царапаться, пытаясь выскочить из машины, то в ход шли другие средства усмирения, например скотч.
В конце концов Малхаз с друзьями детства добивались своего и, утолив жажду женской плоти, становились на порядок добрее и даже давали девушкам деньги за оказанные услуги и на такси.
Обычно эти деликатные моменты все же решались без насилия. Многие девушки прельщались материальными благами и трахались с удовольствием, после чего эти парни и девушки вваливались всей ватагой в какой-нибудь ресторанчик и устраивали там гульбища до утра, своими криками мешая отдыхать жителям близлежащих улиц.
Порой Малхаз ощущал такую сильную скуку, что скулы сводило, но даже не пытался что-то изменить. Да и что можно изменить? Шляться, что ли, по театрам или торчать, как ботаник, в библиотеке?
Нынешняя жизнь, за исключением скуки, Малхаза полностью устраивала, и вряд ли он мог выдумать для себя что-то лучшее, чем нынешнее времяпрепровождение.
– Куда едем? – на всякий случай спросил Гогнадзе, хотя он и сомневался, что после отменной голландской дури его друзья еще способны о чем-то думать.
– Не знаю, – чуть заикаясь, процедил тот, что сидел рядом с Гогнадзе.
– В конец обдолбались… – то ли спросил, то ли констатировал Малхаз, всем телом ощущая навалившуюся на него апатию.
Он достал из кармана джинсов пачку сигарет и, щелкнув золотой зажигалкой, закурил.
– Да мы уже объездили весь Тбилиси!
– Домой я не поеду, – категорически возразил Гогнадзе, словно его заставляли это сделать, и стряхнул наросший на рдяном кончике сигареты пепел через приоткрытое окошко. – Мне нельзя показываться дома в таком состоянии.
Отец мог спустить ему с рук все что угодно, но только не наркотики. В такой ситуации Малхаз рисковал получить пару раз по морде и лишиться всех финансовых дотаций, благодаря которым он всегда чувствовал себя на высоте среди своего далеко не бедного окружения.
– Может, еще пару косяков забьем?
– Гвозди тебе башкой забивать надо, – угрюмо ответил Малхаз. – Мозгов тогда, может, прибавится. Раз у вас нет никаких предложений, можно разок прошвырнуться по бабам. Это никогда не помешает.
Никаких логически обоснованных возражений на это заманчивое предложение не последовало, поэтому Гогнадзе вдавил педаль газа до пола, и машина, бешено заревев, помчалась в направлении центра Тбилиси.
Белый «кайенн» затормозил у ночного клуба.
– Кого трахать будем? Может, стриптизерш? – с надеждой в голосе спросил Зураб.
– Тебя оттрахаем. Прямо здесь, – с напускной серьезностью пообещал Малхаз и открыл дверцу машины.