Он начал мысленно считать: раз, два…
Лишь бы не перевернуться спиной вниз! Чтобы этого не произошло, он раскинул руки и ноги, как если бы намеревался оседлать воздушный шар. Ветер зашумел в ушах, словно горный водопад. Третья секунда! Скорость падения превысила семь метров в секунду… Четвертая секунда… Он повернул голову. Металлические конструкции телевышки мельтешили перед его глазами, словно шпалы, если на них смотреть из тамбура последнего вагона… Пора!
Левая рука привычно пошла назад и коснулась боковины ранца. Ладонь легла на резинку, под которой должен был находиться вытяжной парашют. Пальцы сжались, но ногти скользнули по шероховатой ткани. Гера сжал в ладони воздух. Черт!! Где же парашют?!
– Омлет! Омлет! – хрипел в наушнике голос Клима.
Пятая секунда! Он чувствовал, как стремительно нарастает скорость падения, и видел, как неумолимо надвигается на него город с узкими, нагретыми солнцем улочками, черепичными крышами, горячими и хрупкими, словно корка свежего хлеба, и уже различал ползущие в паутине кварталов машины и похожих на тлю людей, и его пальцы с яростью рвали резинки и шнуровки, отыскивая парашют… Но вот он нащупал фал и потянул его вверх. Парашют, словно пес на поводке, тотчас ткнулся ему в кулак. Ах ты, собака! Пока он его искал, парашют съехал под резинку и распустился бледной поганкой сбоку от ранца.
Смяв парашют, как носовой платок, Гера с силой откинул его в сторону. Немедленно наполнившись воздухом, парашют потянул за собой фал. Какое наслаждение чувствовать, как параплан стремительно выскальзывает из ранца, будто клубок разбуженных удавов, и становится щекотно спине от этого шевеления, и на мгновение ослабевают лямки, которые только что так туго стягивали грудь!
Он услышал над собой шелест, затем хлопок. Стропы натянулись, и его чувствительно тряхнуло, словно он, как Буратино, зацепился курткой за крюк и повис на нем.
– Вижу тебя, Омлет! – будничным голосом сказал Клим. – Ты чего так поздно раскрылся?
– Хотел преодолеть звуковой барьер, – ответил Гера, взявшись за клеванты. – Чтобы народ попугать…
Стропы управления тотчас откликнулись на его движения. Параплан послушно пошел вправо, к западной части города, где на одной из улиц, в красной «шестерке», его ждал Клим.
– Чего ж не попугал? – проворчал Клим.
– Уши задымились…
Гера повел параплан ближе к скалистым склонам горы, где восходящие потоки могли бы немного подобрать его. Пока же высоты было недостаточно, чтобы осуществить бредовую задумку.
– Ты рискуешь зацепиться за высоковольтные провода! – недовольно произнес Клим. – Эх, Алкалоид, говорил я тебе, чтобы ты петарду прихватил. Не хватает тебе реактивной тяги! Ей богу, не хватает!
Гера аистом пролетел над Ботаническим садом и в очередной раз убедился, что люди нелюбопытны, как пресловутая свинья под дубом. Ни влюбленная парочка, которая сидела на лавочке с пластиковыми стаканчиками в руках, ни пацаны, убивающие кирпичами тритонов в пруду, ни загорелые до коричневого оттенка старушки, торгующие семечками в тени магнолии, не подняли головы и не посмотрели на него, хотя Гера громко распевал «Навечно в памяти моей ты как во сне…». Даже тень от параплана, промчавшаяся по саду как зловещий знак, не привлекла внимания людей.
– Когда ты поешь, мне кажется, что мне в ухо залетел шмель, – сказал Клим. – Тебя несет на женский пляж, Алкалоид. Я трогаюсь!
Восходящий поток, на который Гера уповал, приподнял его метров на пятьдесят. Пришлось разворачиваться лицом к морю. Его ноги в драных кроссовках болтались над шумными улицами. Покатые крыши, обшитые ржавыми до красноты листами жести, утыканные разномастными антеннами и потому похожие на облезлых ежиков, сменяли друг друга, словно театральные декорации. Гера чувствовал себя богом. Он испытывал то, что не дано было испытать этим суетным насекомым, именуемым людьми. Они ползали по земле или передвигались по ней в своих тесных коробочках с четырьмя колесами и, должно быть, полагали, что жизнь у них удалась. Но они не знали, как бедны и примитивны в своем придуманном счастье. Они, словно пиявки, присосались к земле и не умели использовать для передвижения воздух. А воздух – он совсем не такой, каким кажется этим пиявкам. Он вовсе не смердит выхлопными газами, табаком и «Макдоналдсом». Он густой и чистый, как родниковая вода, и на него можно опереться, на него даже можно лечь, притворившись ангелом в облаках…
– Я над Кипарисовой аллеей, – комментировал Гера. – Поймал поток… Иду в сторону Гоголевской…
– Слушай, ты меня заставил проехать под «кирпич»! – ворчал Клим. – На Гоголевской полно машин, Алкалоид!.. Черт, гаишник палкой машет!
Тому, кто не летал на параплане, не понять чувств молодого человека, который парил над городом. Трудно дать точное объяснение тому идиотскому счастью, какое испытывает парашютист, плюющий на светофоры, на «кирпичи» и гаишников с их палками. Это похоже на самые восхитительные сны детства, на воспарение в рай…
Клим хотел встретить Геру на Приморском бульваре, но из-за недостатка высоты Гера туда недотягивал. Потому выбрал Гоголевскую. Эта улица находилась прямо под ним, к тому же она была прямой и длинной, как посадочная полоса в Лондонском аэропорту Хитроу. Единственный недостаток – там было полно машин.
Вскоре Гера заметил красную машину, выскочившую на Гоголевскую из какой-то подворотни. Совершенно наглым образом нарушая правила, она вырулила на встречную полосу и вытеснила на тротуар «Газель» и «Ниву».
– Красная «шестерка»! – грозным голосом крикнул Гера. – Займите правый ряд!
– Ты б еще на городской пляж приземлился! – проворчал в ответ Клим. – Представляешь, как бы я рулил между задницами!
Высота стремительно падала. Гера пролетел мимо балкона четырнадцатиэтажной башни, на котором курили две пацанки. От удивления одна из них выронила сигарету, а вторая кинулась в комнату с криками: «Славик! Славик! Посмотри, что летит!»
– Чуть добавь! – корректировал Гера скорость машины. – Еще немного… Вот так хорошо!
Теперь он уже не смотрел по сторонам, не любовался красотами города. Все его внимание было приковано к крыше красной «шестерки», которая плыла в потоке автомашин прямо под ним.
– Немного сбавь! – кричал Гера от волнения и восторга. – Тридцать метров…
Скорость у «шестерки», которая подстроилась под него, была слишком мала для идущих следом машин. Не понимая, что происходит, водители принялись нервно сигналить и материться. Гера отчетливо слышал и гудки, и крики. Клим, пытаясь успокоить разгоряченных водителей, включил аварийные огни. Парашютист догонял «шестерку» и быстро снижался. Горячая улица с запахами автомобильных выхлопов, гамбургеров и шашлыков стремительно надвигалась на него, и дома вырастали с обеих сторон, будто медленно сжимались челюсти некоего гигантского ящера. Гера потянул стропы, гася скорость. Парашют стал вянуть. Две ноги в драных кроссовках, словно два метеорита, пикировали точно на крышу «шестерки».
– Сажусь! – крикнул Гера, и Клим уже наверняка услышал этот крик без радиостанции.
В тот момент, когда Гера свалился на крышу «шестерки» и тонкая жесть, словно барабан, издала гулкий звук, опора вдруг ушла из-под его ног. Может быть, он потерял равновесие, может, Клим чуть прибавил газу. Как бы то ни было, красиво финишировать не удалось, и Гера скатился с машины на асфальт, попутно ударившись плечом о бампер. Параплан, который еще несколько мгновений назад гордо реял над городом тугим красным крылом, скомканной тряпкой накрыл черный лимузин. Лимузин, ослепнув, пронзительно завизжал тормозами и остановился. Остановилась и «шестерка» Клима. Остановились люди, ставшие свидетелями необычного зрелища. И когда Гера почувствовал эту статичность, то понял, что его полет закончился.
Глава 3 Лисица
Он поднялся на ноги, выпутываясь из строп. Тотчас к нему подлетел Клим и, крепко обняв, дурным голосом заорал:
– С прибытием на Землю, товарищ майор! С прибытием вас! С прибытием! Если бы вы знали, что сейчас творится в ЦУПе! Шампанское рекой…
Движение на Гоголевской было парализовано. Толпа зевак росла стремительно. Рядом с лимузином, накрытым парапланом, началась возня: несколько пацанов пытались стащить с машины ткань.
– А вы, в самом деле, космонавт? – спросила Геру старушка в брюках и с фиолетовыми волосами, глядя на него по-детски восторженными глазами.
– Летчик-космонавт! – поправил Клим, помогая Гере отстегнуть пряжки и сбросить подвесную систему. Громко, чтобы услышали широкие слои населения, он добавил: – Звонил генеральный, просил передать, что вертолет из-за погодных условий задерживается…
Клим получал колоссальное удовольствие, придуриваясь перед людьми. Гера же думал о том, как побыстрее закинуть параплан в багажник и свалить отсюда без печальных для них последствий. С улыбкой глядя на окруживших его людей, он потянул за стропы. Параплан легко соскользнул с соседней машины на асфальт, и обнажился сверкающий черным лаком лимузин. Было похоже, что состоялось открытие памятника, символизирующего материальный достаток.