Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы страница 15.

– Откуда вы знаете? – вскинулся Родик.

Игнорируя его вопрос, господин сказал:

– Я представляю интересы людей, которым нужен этот документ. Которые хотели бы его заполучить. Причем не копию, а оригинал…

– Я ничего не знаю! – выкрикнул Родик. И добавил: – Я не брал его!

И тут мужчина остановил Родиона, развернул к себе, приблизил свое лицо к нему и взглядом из-под солнечных очков впился прямо в его зрачки.

– Ты не брал? – раздельно переспросил товарищ.

– Нет! Нет! Ей-богу, нет!

– Верю, – наконец ласково проговорил мужчина и отпустил Родика, у того словно огромный камень упал с сердца. А толстяк поощрительно похлопал его по плечу, дружески развернул и направил в прежнюю сторону. И снова взялся крепкими пальцами за его локоть.

– Тогда надо мне помочь, – еще более ласково сказал мужчина, – найти этот документ.

– Как найти? – выкрикнул пораженный Родион.

– Тебе придется заняться этим, – в очередной раз не ответил на его вопрос толстяк.

– Мне?

– Ну да.

– Но почему я?

– А потому, что иначе информация о твоей семье станет достоянием широкой гласности. И о том, что твоя мать убила своего мужа и сейчас сидит в тюрьме, узнают все друзья. И коллеги по работе. И начальство. Все узнают, понимаешь, Родя?

– О нет, – прошептал тот.

– Если же ты найдешь пропавший документ, – продолжал незнакомец, – я, Родион, сделаю все, чтобы твою мать освободили досрочно. Все, что в моих силах. Ты понял меня?

– Кто вы? – повторил вопрос Родион.

Господин опять не ответил прямо:

– Можешь не сомневаться, возможности у меня имеются. Возможности и для того, чтобы поощрить тебя, и для того, чтобы наказать. Причем не только те, что я озвучил. И другие, самые разнообразные… А вот теперь слушай внимательно, что тебе следует делать…

Родик вместе с гражданином уже дошли до Садового кольца. Здесь и прохожих было погуще, и шел сплошной дымный поток машин. Щапову отчаянно захотелось дернуться, высвободиться из цепких пальцев толстяка – и убежать. Убежать куда глаза глядят! Спрятаться, зарыться с головой под одеяло… Но его разумное «я» понимало: так нельзя, это не выход, надо шагать рядом с этим ужасным мужиком, пока тот его не отпустит. Пока тот сам не позволит ему уйти.

– Ты, – продолжил мужчина, – прямо завтра распустишь в своем агентстве один слушок…

– Какой?

– Слушай, слушай. Ты потихоньку, тет-а-тет, поговоришь с каждым человеком из своего отдела… И каждому втайне расскажешь, что есть некий могущественный человек, который готов заплатить за пропавший документ деньги. Большие деньги. Скажем, для начала – двадцать тысяч долларов. Ты должен побеседовать со всеми своими коллегами. Особенно меня интересуют следующие товарищи: Колпин, Пастухов, Полина Павленко, Наталья Соколова. А также Татьяна Садовникова и Андрей Теплицын.

– Я не смогу, – жалобно пробормотал Родион. – Садовникова и Теплицын – мое начальство.

– Начнешь с первых четверых: Павленко, Соколова, Пастухов, Колпин. Потом доберешься и до начальства. Ты понял, Родион, что тебе надо говорить? «Документ нужен. За него готовы заплатить. Заплатить хорошие деньги». Вот основные постулаты. Донесешь их до каждого.

– А что мне делать, – пробормотал Щапов (он был совершенно раздавлен), – если кто-нибудь из них вдруг скажет «да»? Что документ – у него?

– Позвонишь мне. Сразу же. Вот телефон.

Господин достал из кармана картонную карточку, на которой не было ни имени, ни должности, только от руки записан номер сотового телефона.

– Кто вы такой? – прошептал Родион.

– Это совершенно неважно.

– А как мне вас называть?

– По телефону просто представишься. Я тебя узнаю.

– Я… я… я не смогу говорить с ними… С этими людьми, на работе…

– Это очень просто. Ты это сделаешь, Родя, и как можно быстрее. Завтра, максимум послезавтра.

– А что потом?

– Все будет хорошо, – уверенно проговорил толстый щеголь.

– И вы от меня отстанете?

– Конечно, – пожал плечами господин. – Слово чести. Да и что нам от тебя еще может понадобиться? Ты же не на секретном заводе работаешь и не во вражеской резидентуре…

Слова гражданина звучали мягко и убедительно.

– И еще раз: не забывай о том, каковы мои возможности, – проговорил он, снова развернув Щапова лицом к себе и пристально вглядываясь ему в лицо из-под своих очков. – Если ты нам реально поможешь, я замолвлю словечко о твоей маме. Ну а будешь ваньку валять – мы тебя уничтожим. Понял?

Родиону ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть.

– Давай, мой дорогой. – Господин поощрительно похлопал его плечу. – Действуй.

Потом оставил в покое Щапова и быстро-быстро пошел в сторону метро.

…Снимая с носа солнцезащитные очки, полковник Ходасевич подумал: «А я уже почти забыл, что такое вербовать агентов. Больше десяти лет этим не занимался. Забыл, какая это муторная и, в общем-то, грязная работа. Но есть еще порох в пороховницах. И мастерство, как говорится, не пропьешь. Все прошло как по маслу. Правда, и объект – мелюзга натуральная. Совершенно нетренированный тип. То ли дело тот торговец оружием в Анголе, к которому мы всей группой подбирались четыре месяца…»

Но, несмотря на легкость добычи, отчим Тани был доволен и даже горд собой. И освежен, словно только что из бани. «Как уж этот Щапов сработает, я не знаю, – подумал он, входя в темный после яркого солнечного света вестибюль метро, – зато документ он и вправду не крал. Это видно. Он слишком глуп и труслив. Так что из списка подозреваемых его можно смело вычеркнуть. Даже я могу теперь за него поручиться».

Два немолодых человека сидели друг напротив друга за угловым столиком ресторанчика «Шашлык-машлык». После того как официантка отошла, приняв заказ – лагман, чебуреки, люля-кебаб, зеленый чай и, конечно же, водка, – первый из них попросил:

– Ну, Валерий Петрович, выкладывай.

– Что? – делано удивился второй.

– Как «что»? Что тебе от меня нужно, – засмеялся первый. Это был человек лет пятидесяти, с полысевшей и при этом наголо побритой головой – так, что было не разобрать, где кончается естественная лысина и начинается бритая поверхность. Он сиял добродушной улыбкой, но глаза его при этом словно бы шурупчиками ввинчивались в лицо собеседника.

– А почему ты решил, что мне от тебя что-то нужно? – улыбнулся его визави – этакий, со стороны глядя, добряк, толстячок, увалень. Старый модник в элегантном костюме и с шейным платочком. (Если, конечно, тоже не брать в расчет его проницательные глаза.)

– Да потому что ты, Валерий Петрович, – проговорил бритый, – первый раз мне звонишь с тех пор, как мы вместе работали. А прошло уже, дай бог, лет десять.

– Одиннадцать, – поправил собеседника Ходасевич.

– Тем более. А ты еще в ресторан меня приглашаешь. На свои-то пенсионные шиши.

– Ты, Вадимыч, я вижу, обо мне справки тоже навел.

– А то как же!

Официантка принесла водку и чебуреки. Расставила тарелки и рюмочки. Налила господам из графинчика, пропела:

– Приятного аппетита!

– Не люблю я за едой о делах разговаривать, – поморщился Татьянин отчим, когда девушка отошла. – Давай сначала пообедаем, а потом уже поговорим.

– Ты что, не знаешь главного принципа капитализма, Петрович? – спросил его собеседник, чокнулся с рюмкой Ходасевича и быстро выпил.

– Их много, этих принципов, – усмехнулся полковник. – Какой из них ты имеешь в виду?

– Время – деньги. – Лысый отрезал кусочек чебурека и отправил его в рот. – У меня на все про все – один час.

– А что потом? – усмехнулся Ходасевич, приветственно вздымая свою рюмку.

– Потом у меня дела.

– Жалко. Я думал, ты меня до дому подкинешь. У тебя ведь, поди, «Мерседес»?

– У меня «Ауди». А ты что, девушка – тебя до дому провожать? – усмехнулся лысый. Тон его с каждой репликой становился все более и более высокомерным по отношению к пенсионеру-полковнику.

– Да, Вадимыч, – вздохнул Ходасевич, – быстро ты, похоже, забыл, как я тогда в Париже твою задницу прикрывал. – Он пристально глянул на собеседника. – А ведь сгорела бы задница-то твоя? А? Что скажешь?

– Петро-ович… – протянул лысый. Тон его сразу сменился, из высокомерно-делового превратился в сладко-елейный. – Конечно, то, что ты для меня сделал, я вечно помнить буду. И вечный твой должник.

– Значит, сейчас ты мне свой должок и отработаешь, – усмехнулся Валерий Петрович.

– Что нужно? – с готовностью отозвался лысый. Он жадно ел чебурек, и узкие губы его стали маслеными. – Денег? На работу кого устроить? Словечко перед боссом замолвить?

– Ни то, ни другое, ни третье. Нужна информация.

– Информация в наше время, – усмехнулся собеседник, – порой дороже любых денег стоит.

– А ты мне ничего не говори. Просто головой кивай, «да» или «нет».