А за спиной — то ли в воображении, то ли наяву, грохотали голоса и мужские подошвы.
Она ранила его, ранила в шею — не выполнила задание, но выявила себя и подняла тревогу. Плохо. Придется залечь на дно и придумать новый план — тот, что не закончится неудачей.
Не позволяя себе обернуться, Ани липово-беззаботным шагом шлепала по лужам — мужские сапоги она выбросила в урну, заменила их промокшими за секунду легкими летними кедами. В этот момент она одинаково сильно ненавидела грозу, себя, Эльконто, а заодно и весь окружающий мир.
* * *— Отпечатки подошв — это все, что у нас есть?
— Да. Это все.
Дэйн Эльконто — руководитель Уровня: Война, осматривая комнатушку в заброшенном здании напротив оружейного склада, напоминал пса, который присматривается, принюхивается, порами кожи впитывает невидимую для других информацию.
— Ни остатков пороха, ни следов от оружия, ни гильзы? Сделать экспертизу воздуха! — Крикнул он стоящим в проходе мужчинам. — Быстро! Пока все не выветрилось к ядрене-фене.
Прижимая окровавленную ладонь к шее, он быстро подошел к форточке и захлопнул ее, осмотрел оконный шпингалет, но прикасаться не стал — возможно, сохранились отпечатки.
— Дэйн, я должен осмотреть твою шею. — Следующий по пятам доктор хмурил широкие брови и с беспокойством смотрел на выталкивающую кровь рану — красные блестящие дорожки протянулись поверх плаща и под него. — Ты теряешь кровь.
— Я теряю время! — Гаркнули в ответ зло. — Какая-то собака посмела в меня выстрелить, и ушла после этого живой.
— Ее поймают.
— Конечно, поймают. Только следы, бл№!%ие следы, поверить не могу. Ничего больше…
Стивен Лагерфельд — врач отряда специального назначения — проследил за напряженным, застывшим взглядом серо-голубых глаз, упершимся в пол — туда, где в пыли виднелся четкий отпечаток подошвы мужского ботинка — все остальные были смазаны или затоптаны.
— Знаешь, что мне странно? — Вдруг тихо произнес Эльконто, сменив злой тон на задумчивый. Медленно приставил свою стопу к виднеющемуся следу и надавил. Затем так же медленно и осторожно убрал ботинок. Текущая по шее кровь начинала всерьез волновать доктора.
— Что?
— Тот, кто стрелял, был гораздо легче меня по весу.
— Почему?
— Сравни отпечатки подошв.
Действительно, свежий след выглядел четче, «тяжелее».
— Возьмем это на заметку. А теперь пошли на склад, я должен осмотреть твою шею.
Дэйн нехотя оторвался от изучения пола и еще раз втянул в легкие зависший в воздухе запах пороха — между бровями залегла тяжелая недобрая морщина, а взгляд уперся в стену. Через секунду он зло процедил.
— Убью эту тварь.
* * *(Rng — This Is My Life (Radio Edit))
Полтора часа она кружила под дождем, меняя направление, как спугнутая с мусорных баков крыса — убеждалась, что следом нет «хвоста», а когда устала, обнаружила себя стоящей в центре города, у лавочки, на которой когда-то любила сидеть.
Ани огляделась вокруг — морось, серость, висящий над зданиями и тротуарами туман — и поняла, что проголодалась. Дошла до ближайшей забегаловки, купила в пропахшем пережаренным маслом помещении картошку, пирожок с мясом и лимонный напиток в высоком, завинченном полупрозрачной крышкой стакане, но есть в дешевом кафе не стала — заляпанная пятнами стойка вызывала омерзение — вместо этого вышла под дождь и побрела обратно к лавочке.
Села на мокрые доски, чехол зажала между коленями и открыла бумажный «кармашек» с картошкой. Закинула дольку в рот, запила пахнущим красителями напитком, поморщилась.
Когда-то она следила за питанием, как одержимая. Каждую неделю спорт, и не один, а три раза, продукты только высокого качества и сплошь натуральные — никакого лишнего жира, никаких добавок, никаких консервантов. Гордилась собственными привычками и телом, постоянно подбивала Инессу ходить с ней в спортзал.
Где теперь пухлая и веселая Инесса? Наверное, там же. Работает в отеле «Левенталь» вторым администратором — нет, первым. А вторым, вместо Ани, работает кто-то еще — ведь два с половиной месяца прошло, наверняка кого-то взяли. Конечно, взяли, как же еще…
Напротив, через канал, вдоль которого тянулся выгнутый пешеходный мост — блестящий от дождя и пустой, — застыл дом с оранжевыми стенами — тот самый дом, в котором она два года подряд мечтала купить квартиру. Казалось бы, обычный дом, обычная квартира, но нет, для Ани все в нем было необычным. Расположение в самом центре напротив небольшого окруженного водой островка, куда можно было бы ходить по утрам на прогулки, узорная лепнина на стенах, чердак с треугольными окошками и роскошные просторные Квартиры с большой буквы. Чудесное место: мостик, высокие липы, линия старого трамвая, рядом оперный театр. Ани-Ра мечтала, что однажды будет жить в оранжевом доме на третьем этаже, выходить с чашкой кофе на балкон, любоваться цветастой зеленью острова, вдыхать утренний аромат умытого росой города…
Помнится, сидящая рядом Инесса всегда смеялась, что вот уж где не стоит искать утренней свежести по утрам, так это в самом центре, но Ани продолжала мечтать.
Раньше.
Два с половиной месяца назад она верила, что однажды накопит нужную сумму, даже кое-что отложила — смехотворные по сравнению с ценой за подобную квартиру накопления, — но все шло вперед и однажды обещало прийти к результату. Вот только пришло оно совсем не к тому результату, который Ани для себя планировала.
Картошка в «кармашке» закончилась, настала очередь промасленного пирожка. Ани мерзла, но все никак не могла заставить себя уйти, что-то держало здесь, где осталась и, казалось, застыла навсегда часть ее прошлого. Теперь эта часть сидела рядом с ней на лавочке, звенела далекими голосами, смехом, теплыми солнечными лучами, разговорами прохожих. Тогда рядом сидела и Инесса.
Мимо лавочки прошли двое молодых парней — приостановились, когда увидели обедающую музыкантшу, спросили, не желает ли она для них сыграть на гитаре — мол, они хорошо заплатят, — и Ани, вспомнив про упакованную в чехол винтовку, улыбнулась так странно, что диалог оборвался, не начавшись. Парни молча переглянулись и поспешили прочь.
Инесса…
Нет, Ани не перестала ее любить — розовощекую, кудрявую, вечно радостную, — вот только навещать, теперь не спешила. Что она ответит на вопрос, где пробыла последние два месяца? Почему пропала и ничего не сообщила? Тебя ведь уволили, представляешь! Уволили без права восстановления в должности… Хоть бы записку написала. А то и я, и Том волновались очень, ты ведь, наверное, решила отпуск устроить? Да?…
Отпуск.
Из этого «отпуска» Ани-Ра вернулась другой — с трещиной посередине, которую не замазать пудрой, не замаскировать улыбкой, с каньоном, что протянулся от лба и до пупа.
Что с тобой? Что случилось, Ани? — слышался в голове встревоженный голос бывшей подруги. И что ответить? Что она больше не та Ани, которой была когда-то? Что той Ани больше нет и не будет? Простите, что зашла навестить вас, чудачка, я просто хотела сказать, что все изменилось и изменилось слишком сильно…
Нет. Не нужно ходить в гости. Когда-то друзей и знакомых было много — теперь нет. Может, и хорошо. Люди хрупкие — теряются, уходят, едва успеваешь их полюбить, умирают на твоих руках. Довольно.
Ани допила едкий лимонный напиток и зачем-то потрясла тару — зашуршала о дно пластиковая трубка; пустой стакан отправился в урну.
Как сильно, однако, может измениться жизнь: раньше слово «хорошо» означало радость. Хорошо получить очередную зарплату, хорошо прогуляться с подругой, хорошо урвать для себя час-другой и сходить за покупками. Хорошо раз в две недели завалиться на диван с чипсами и посмотреть полюбившийся фильм — расслабиться, отпустить вожжи, наесться запретного мороженого, и уснуть сытой, как бурундук…
А теперь смысл у «хорошо» выцвел — стал недоступен. Слово осталось, а ощущения пропали. Не нужно квартиры в оранжевом доме, не нужно Инессы рядом, вообще ничего не нужно. А хорошо то, что сегодня ее не поймали, не скрутили и не убили. Хорошо, что будет еще один шанс осуществить месть — единственное, что важно. И хорошо, что однажды она ее осуществит.
Ани сжала челюсти, поднялась, закинула вымокший чехол за спину, зачем-то натянула молчащие, неподсоединенные к плееру наушники и побрела в старую квартиру на Ривертон-драйв.
* * *— Значит, у меня появился личный враг.
Они стояли у полуразвалившейся каменной кладки — единственной, частично уцелевшей стены, над поверхностью подземного бункера. Под ногами множество ходов, экранов и кабинетов — штаб управления Уровнем, а сверху черное облачное небо без единой звезды. Колыхалась от ветра трава — коричневая, выжженная; здесь, в этом месте редко звучали выстрелы и рвались гранаты; повстанцы сюда не добирались, а солдаты предпочитали отдыхать внизу. Что делать на поверхности, где лишь заросшие бурьяном черные камни и никогда не слышно стрекота сверчков. Эльконто сомневался, что в этом забытом Создателем месте вообще водятся насекомые. Шуршал в его руках пакет с печеньем, изо рта доносился хруст пережевываемых крекеров.