«Но ведь он все равно догонит нас…» — услышал я как Иккинг произнес шепотом себе под нос.
Я заметил, что Иккинг не раздумывал долго. Мой хозяин, возможно, не так мускулист и крепок как остальные викинги, но он намного умнее.
«Стой, Мракодых!» — прокричал он существу по-драконьи.
Мракодых приостановился на секунду чрезвычайно удивленный тому, что человек может говорить на языке драконов. И затем продолжил путь, с легкостью догнав нас и плывя рядом. Я задержал дыхание. Животное было, по крайней мере, в три раза длиннее «Решительного Пингвина», и ужасно уродливо.
Когда оно заговорило в ответ, это было голос настолько отвратительный и хрипящий, словно говорил его же собственный труп. Это был голос жуткого отчаянья, что пришло от веков жизни во тьме, без надежды, без цвета, без тепла, без любви.
«Дай мне Звезду… — прошипело оно. — Я оставлю вас в покое, если вы дадите мне Звезду…»
Я вскрикнул, когда до меня дошло что Мракодых говорит обо МНЕ.
«Это не звезда, — ответил Иккинг, мой хозяин. — Это всего лишь маленький жадный дракон, что поел светляков на обед… к утру он уже не будет светиться».
Но Мракодых или не слышал, или не хотел понимать.
«Дай мне Звезду…» — повторил он с ужасающей тоской.
«Нет, — сказал Иккинг. Я НИ ЗА ЧТО с ним не расстанусь».
Он попытался спрятать меня под рубашку, но свет внутри меня всеравно просачивался наружу.
«Если ты хочешь его, — сказал Иккинг, — тебе придется проглотить лодку».
«Ну хорошо, — ответил Мракодых, — я проглочу».
И чудовище исчезло под волнами.
На мгновение наступила тишина. Ветер добрался до паруса «Решительного Пингвина» и мы скользили вперед весьма быстро. Однако мы не заметили, что нас отнесло далеко от пляжа, и костер Брехуна был виден лишь как искорка в дали.
«Куда он делся? — спросил в ужасе Рыбьеног.
— Что ты ему сказал?»
«Я сказал ему, — ответил Иккинг, что если он хочет Беззубика, то ему придется проглотить лодку».
«Зачем ты это сказал?» — вскричал Рыбьеног.
«Потому что я не думаю что он сможет это сделать, — ответил Иккинг. Прижавшись к его груди с закрытыми глазами, я чувствовал как он дрожит. — И я хотел чтобы Мракодых попытался сделать ЭТО, нежели продырявить лодку, например. В этом случае мы НЕИЗБЕЖНО умерли бы. А так мы лишь МОЖЕМ умереть».
«Ох, замечательно, — простонал Рыбьеног. — Эх, это чудесно, это просто…»
«Не важно, он, похоже, ушел…» — сказал Иккинг.
Я выглянул из под рубашки Иккинга. Похоже, он был прав.
Мы приближались к пляжу. Костер Брехуна виднелся все ярче и ближе. Впереди нас мы видели темные контуры лодок других ребят, приближающихся к причалу. Лучи света от моего живота освещали спокойные, блестящие волны вокруг нас.
И затем…
Около ста ярдов позади нас вознеслась пасть чудища. Она была невероятной. Поскольку существо не было НАСТОЛЬКО больше, чем сам «Решительный Пингвин». Но оно могло распахнуть челюсти так невероятно широко, что казалось физически невозможным.
Рот Иккинга тоже распахнулся.
«Изумительно… — пробормотал он, — У Мракодыха, должно быть, челюсти как у змеи…»
«Не зацикливайся на челюстях СЕЙЧАС! — вскричал Рыбьеног, — Что нам ДЕЛАТЬ???»
«Мы ничего не СМОЖЕМ сделать…» — сказал Иккинг.
Я хочу, чтобы вы представили весь ужас ситуации в которую мы попали. Мы сидели в своей лодке посреди океана, и позади нас была огромная ПАСТЬ практически размером с лодку. Мы плыли быстро, но ПАСТЬ двигалась еще быстрее. Она все еще была на отдалении, но приближалась и приближалась.
«Он догоняет нас!» — закричал Рыбьеног. И он действительно догонял. Он подбирался все ближе и ближе, словно жуткая движущаяся пещера, пока не приблизился настолько плотно сзади нас, что мы могли чувствовать его голодное, воняющее дохлой рыбой, дыхание у себя на шее. Рыбьеног и Иккинг теперь кричали оба, отчаянно работая веслами, чтобы заставить бедного старого «Решительного Пингвина» плыть быстрее. Иккинг оглянулся через плечо: «Я все еще не думаю что эта пасть достаточно велика чтобы проглотить нас…»
Я посмотрел тоже. Какой бы ужасной она не была, огромная зевающая пещера Смерти, обрамленная изогнутой мешаниной бритвенно¬острых зубов, эта ПАСТЬ была не настолько высока как мачта «Решительного Пингвина».
Но затем послышался скрипучий щелчок, и челюсти раздвинулись еще шире, и, к моему величайшему ужасу, эта ПАСТЬ надвинулась над и под нами и схватила нас.
9. В ПАСТИ МРАКОДЫХА
Он захватил нас целиком, и челюсти начали сжиматься. Я закрыл глаза, я не хотел видеть как ужасные зубы сходились передо мною, навсегда закрывая мир.
Но затем была жуткая дрожь, словно землетрясение, и затем снова, я открыл глаза, и челюсти были все еще широко распахнуты, но Мракодых что держал нас, кричал и трясся и извивался, словно рыба без воды. Иккинг и Рыбьеног вынуждены были крепко уцепиться, чтобы их не выкинуло из лодки…
…и наконец наступила смертельная тишина.
Мы сидели в лодке, все еще плотно зажатой в пасти Мракодыха.
Но само существо было мертво как камень.
«Что случилось?» — спросил Рыбьеног дрожа.
Иккинг глянул наверх. «Я думаю… — медленно промолвил он, — Я думаю, что мачта лодки была слишком большая для него… она, должно быть, проколола ему нёбо и вошла в мозг. Это УДИВИТЕЛЬНОЕ везение, поскольку мозг у Мракодыха особенно мал».
«Ох, хвала Тору», — вздохнул Рыбьеног.
— Хвала Тору, и Водену, и Фрее, и Локи, и вообще всем остальным. Мы ЖИВЫ… и завтра, я клянусь, я БРОСАЮ быть викингом, просто ДОЛЖЕН быть лучший образ жизни… присматривать за овцами, или играть на музыкальных инструментах, или плести из соломы, или еще ЧТО-НИБУДЬ… ладно, давай выберемся на берег пока я не умер от вони дыхания этого существа.
Это было легче сказать, чем сделать. Ибо «Решительный Пингвин» застрял так крепко в пасти Мракодыха, что мы не могли его освободить. Так что Иккингу и Рыбьеногу пришлось перебраться через нос лодки и — очень аккуратно, чтобы не порезаться об зубы Мракодыха — пасть, и грести на веслах эту странную комбинацию Лодки-в-Монстре в сторону пляжа.
Плыли мы очень медленно, пока Страхкорова не прилетела, и не протянула руку, или, скорее, крыло помощи, взявшись тянуть нас с помощью веревки, сделанной из той старой сети.
Она не нашла никакой рыбы ВООБЩЕ, так что было замечательно, что у нас все еще была огромная куча макрели, что мой живот наловил нам.
10. ВИКИНГ НИ РАЗУ, НИКОГДА, НЕ БЫВАЕТ ИСПУГАН?
Однако все трудности окупили себя с лихвой.
Сначала, когда мы уже почти добрались до пляжа, мы наткнулись на Сопляка и Песьедуха Тугодума, пользующимися последними минутками отведенного времени чтобы дать Огневице и Слизняку поймать еще больше рыбы.
Это было такое удовольствие, видеть абсолютный ужас на их лицах, когда мы надвинулись на них сзади. Мы, должно быть, представляли собой кошмарное зрелище: жуткий монстр с широко открытыми челюстями, и я, светящийся, в глубине его.
Огневица завизжала, Сопляк побелел как лист бумаги, а Песьедух задрожал от страха как большая красная медуза. Они были настолько испуганы, что в криках и панике, в попытках убраться с дороги, умудрились перевернуть свою лодку.
«Перепелятник» (их лодка), они сами, и вся наловленная рыба посыпались в море.
Это было уже просто здорово!
А пока Брехун с остальными мальчишками поджидали перед своим костром…
Пока Страхкорова затягивала нас на пляж, а Рыбьеног и Иккинг по-прежнему гребли, как сумасшедшие, последний неяркий свет в моем животе начал мерцать.
И когда Брехун посмотрел на это Ужасное Зрелище, вползающее на пляж во тьме, он страшно позеленел.
Брехун не боялся монстров, или драконов, или шторма, или воинов-бунтарей с топорами, вобщем ничего практически, но было кое-что, чего он действительно боялся — ПРИЗРАКОВ. И мы действительно выглядели как призрак какого-то давно умершего существа, с этим светом, зловеще мерцающим в моем животе.
Ох-х, как меня порадовало видеть этого огромного босса Брехуна сжавшимся и дрожащим, упавшим на колени и взывавшим тонким срывающимся голосом: «Ккккктптоо тааа-ааам???»
И мой хозяин Иккинг решил преподать ему урок.
«Я ПРИЗРАК ТОГО СУЩЕСТВА, ЧТО ТЫ УБИЛ ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД… — воззвал Иккинг. Стены пасти Мракодыха исказили эхом голос Иккинга в самой убедительной призрачной манере. — Я ПРИШЕЛ ОТОМСТИТЬ ЗА СЕБЯ ТЕБЕ, БРЕХУН КРИКЛИВЫЙ, И ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ ИЗ ПЛЕМЕНИ ВОЛОСАТЫХ ХУЛИГАНОВ… ТРЕПЕЩИТЕ, ИБО Я ЗАСТАВЛЮ ВАС СТРАДАТЬ…»
Позади Брехуна, шесть молодых разбойников — Бестолков и Остронож, и Кабанчик, и все остальные — уже не выглядели такими крутыми.