— Думаю, он скоро выйдет.
— Кто «он»? — в недоумении спросил Карл.
— Неужели не узнали, монсеньор? Это же монах! Жак Клеман… тот человек, что был с нами в «Железном прессе».
— Тот самый человек, что поклялся отомстить…
— …отомстить Екатерине Медичи, поразив ее в самое сердце! Он поклялся убить любимого сына старой королевы — Генриха III. Что это вы побледнели, монсеньор?
— Пардальян, замыслы этого монаха отвратительны.
— Да что вы, монсеньор! Вы забыли, кто погубил вашего отца? Кто довел его до отчаяния, до безумия, подтолкнул к смерти? Три человека совершили это: королева-мать Екатерина Медичи, его брат герцог Анжуйский, теперешний король Франции, и, наконец, его светлость герцог Генрих де Гиз… Вы же хотели отомстить Генриху III? Случай позволил вам встретиться с Жаком Клеманом, с человеком, отмеченным роковой печатью судьбы! Он сделает за вас грязную работу, отомстив за Карла IX…
Пардальян говорил, а сам не отрывал глаз от лица собеседника.
— Вы во многом правы, — медленно произнес молодой герцог Ангулемский. — Я всегда был уверен, что мой дядюшка-король умрет не своей смертью. Ему воздастся за то зло, что он причинил многим и многим людям. Но если бы я мог вмешаться, я остановил бы Жака Клемана. Нет, Пардальян, мне претит сама мысль об убийстве.
— Итак, монсеньор, если бы вы могли, вы остановили бы руку с кинжалом, занесенную над головой короля Франции?
— Да, и я попытаюсь сделать это! — глухо ответил Карл.
Пардальян покачал головой и с улыбкой прошептал:
— Похоже, Гизу в ближайшее время не стать королем Франции…
— Что вы хотите сказать? — удивился юноша.
Но шевалье вместо ответа схватил его за руку и до боли сжал: дверь особняка отворилась. Из дома вышел монах в низко надвинутом на лицо капюшоне и медленно зашагал в их сторону.
— Я хотел сказать, монсеньор, — прошептал шевалье, — что от вас зависит в данный момент судьба не только Франции, но и всего христианского мира. Видите, сейчас монах поравняется с нами… Если вы дадите ему уйти, завтра ваш дядя король Генрих III будет заколот кинжалом и герцог де Гиз взойдет на французский престол… Монсеньор, сама судьба сейчас встретится с вами!.. Я вмешиваться не буду, останусь только свидетелем… Принимайте же решение, принц!
Пардальян прижался к стене и демонстративно скрестил руки на груди. Монах прошел мимо… Герцог Ангулемский встряхнул головой, словно отбрасывая ненужные сомнения, быстро шагнул вперед, положил руку на плечо монаха и произнес:
— Святой отец, позвольте поговорить с вами!
Монах остановился, поднял голову и довольно высокомерно, как человек, уверенный в покровительстве высших сил, заявил:
— Что вам угодно? Если вам нужен мой кошелек, сразу скажу, денег у меня нет и никогда не было. Если вам нужна моя жизнь, учтите, она не принадлежит ни мне, ни вам, а только Господу.
Пардальян, наблюдая за этой сценой, беззвучно прошептал:
— Король Франции может спать спокойно! Сын Мари Туше спас ему жизнь…
— Мне ни к чему ни ваш кошелек, ни ваша жизнь, — спокойно ответил герцог Ангулемский. — Прошу вас, уделите мне лишь несколько минут для беседы.
— Дайте дорогу! — резко ответил монах. — Пропустите, ибо сегодня ночью я буду разговаривать только с Господом.
Пардальян понял, что пора вмешаться. Он шагнул вперед и воскликнул беззаботно и весело:
— Что же это вы, господин Жак Клеман? Не хотите поболтать с добрыми друзьями?
Монах вздрогнул; на его бледном лице появился румянец, улыбка преобразила сурового Жака Клемана. Он протянул шевалье руку и с искренней радостью произнес:
— Господин Пардальян, неужели это вы?
— Конечно, я! А со мной — герцог Ангулемский…
— Какое совпадение! — прошептал монах.