Олег смотрел на него пустыми мертвыми глазами. Голос был серый, подернутый пылью:
— Что Коперник… Увидел бы то, что увидел я…
— Неправда, — отрезал Мрак хладнокровно.
— Мрак, ты все такой же тупой…
— А мне плевать, — отрезал Мрак.
— То, что ты видишь, — брехня на постном масле. Конечно, она ближе к правде, чем та, коперниковская, но ты не увидел настоящей правды! Та намного страшнее. Вот от той ты в самом деле пошел бы танцевать по дорогам, ушел бы в зеленые или рама-кришны… А эта, что ты увидел, так… пустячок.
Вроде насморка. Или легкой чесотки.
Олег не слушал, так это казалось со стороны. Мрак с грохотом отшвырнул с дороги стул, тот зачем-то сунулся под ноги, пошел вышагивать от стены до стены. Острые уши подрагивали, сдавленное дыхание Олега меняется, да и запах чуть-чуть изменился…
— Бред, — проговорил Олег хрипло.
— Просто бред.
— Бред у тебя, — возразил Мрак.
— Олег, я не знаю, что за ужас ты увидел… Не смотри на меня так! Я не знаю, что ты видишь: месиво толкущихся электронов в пустоте или что-то еще, но это я — Мрак! Твой друг, мы с тобой шли через Лес, через Степь, громили дивные народы… Олег, весь мир — придумка. Мы все видим не то, что на самом деле. И мы знаем, что видим не то. Добровольно соглашаемся видеть не то. Сами жаждем видеть не то!… Ну скажи, кто видит, что Земля вертится вокруг Солнца? Да еще с такой бешеной скоростью? Прямо мельтешит! Все предпочитают видеть, что Земля неподвижная, стоит в центре мира! Это, мол, мелкое Солнце неспешно встает на востоке и двигается по дуге на запад… Да не смотри на меня так! Это я, Мрак, с которым мы с тобой в Лесу гуся ели, помнишь? Помнишь еще запах, хрустящую корочку, сладкий жир, что потек по пальцам, а ты жадно слизывал, чтобы ни одна капля не упала на землю?
Олег повернулся вниз лицом. Мрак видел только затылок, волосы отросли, как у попа или рок-музыканта. Уткнувшись в подушку, Олег проговорил глухо:
— Что ты про какого-то гуся?… Нет никаких гусей. И не было. Так, сгустки силовых полей…
— Олег, — сказал Мрак авторитетно, — весь мир — иллюзия. Это я тебе говорю, как вроде бы маг. Или приятель мага. Мир — иллюзия, которую мы видим добровольно, а настоящую картину стараемся не зреть… Давно в мир вошли такие понятия… ты уж постарался! — как наука, техника, но люди все еще, как и тысячи лет тому, хотят свой мир ведьм, оборотней, привидений, полтергейста, бермудских треугольников, пришельцев! Косяками прут к знахарям, минуя врачей, верят в привороты, заговоры, шаманов, некие тайные силы, хотя теперь все это сменила наука, врачи… Да ты почитай газеты! Особенно где объявления об услугах. Мы ведь тоже с тобой стараемся многие вещи не видеть! Нет, не так: предпочитаем видеть их в тех личинах, которые нам… выносимее. Нет такого слова? Тогда — комфортнее, если это слово может быть антитезой невыносимого.
— Ну, вот и я так… Куда ты закинул бутылку?… Куда ты… Я ж не могу сейчас…
— Ты знаешь, — сказал Мрак настойчиво, — каким мир представляется этим людям, что живут вокруг нас. Мы видели, как в их представлении тот прошлый мир менялся в зависимости от вер, обычаев, даже моды. Вон даже такое Простое понятие, как татаро-монгольское иго, что многие поколения проходили в школах, в нынешнем уже вызывает споры: в самом ли деле триста лет, было ли вообще, были ли татаро-монголы вовсе, а не была эта Золотая Орда просто неким русским княжеством?
Олег хмыкнул, Мрак ощутил, что задел некую струнку, он слышал о похождениях Олега в ту эпоху, волхв как раз не то вышел из очередной спячки, не то вернулся из дальних странствий, сил нерастраченных много, дурь тоже накопилась, надо бы как-то расспросить на досуге…
— Прими мир таким, какой он есть, — сказал он с жаром.
— Нет, это не смогу даже я, но все-таки не заглядывай слишком далеко. И не видь… все что видится! Я тоже знаю, что теперь мы летим сквозь мертвый и холодный космос на крохотном глиняном шарике со скоростью пули, что температура вокруг — минус 273 по Цельсию, что все это когда-то рухнет… но я загнал это видение в самый дальний угол и даже дверь не запер, оно само страшится высунуть нос! И вот я сыт, пьян, доволен, не сжимаюсь в ужасе. Мир надо двигать по шажкам, Олег!… И самим двигаться, как улитки.
Олег прохрипел:
— Но что делать, если я вижу…
— Не видь! — велел Мрак.
— Не видь, и все. Видь то, что видел раньше. Да не смотри ты на меня так!… Я — Мрак. Видь то, что видел всегда. Видь толстого и лохматого, волосатого, грубого, который все еще жрет сырое мясо… хотя предпочитает жареное, с аджикой, с лучком и дольками чесночка…
В глазах Олега что-то мелькнуло. Настолько мимолетное, что другой бы не заметил, но Мрак с его звериной реакцией поймал сразу, усилил нажим:
— Не видь! Встань, мне нужна твоя помощь. А то, что ты зришь все время сейчас… я ж по глазам вижу…
Плечи Олега зябко передернулись.
— Людям этого просто нельзя видеть! Пока еще нельзя.
— А мне?
Олега передернуло еще сильнее.
— Нет! Мрак обиделся:
— Олег, ты считаешь меня придурком?
— Наоборот, — ответил Олег серьезно.
— Придурку… или полному идиоту можно показать бы всю картину мира… какая она есть…
— Какой ты ее видишь, — поправил Мрак язвительно.
— … какой я ее вижу, — согласился Олег, поморщившись.
— Придурок, который и нынешней не видит, вообще ничему бы не удивился. А вот профессор астрономии… да что там астрономии, любой человек со знаниями и убеждениями тут же сойдет с ума. Для него это будет крушение всех его устоев, как научных, так и нравственных, жизненных, биологических…
Мрак заметил язвительно:
— Ты в самом деле полагаешь, что в нынешнем мире сохранились какие-то устои? Самое время явить миру правду. Ладно-ладно, я пошутил! Но сам бы я увидел мир, как видишь ты, совсем без дрожи в коленях. Серьезно. А вот ты похоже, кукукнешься. Зато со мной у тебя есть шанс остаться в своем рассудке.
— А ты?
— А меня поддержишь ты, — ответил Мрак не задумываясь.
— Иди ты!… Видишь же, сам на ногах не держусь. За бутылку хватаюсь, как слесарь-водопроводчик.
Но на измученном лице проступили розовые пятна. В глазах заблестели сухие огоньки, словно на осколке слюды.
— Погоди… а в чем тебе нужна помощь?
— Вставай, бери оружие… У тебя что-нибудь есть?
— Я сам оружие, — ответил Олег.
ГЛАВА 2
Он попытался привстать, охнул, завалился навзничь. Лицо страшно исказилось. Мрак ухватил за плечи. Снова странное ощущение, что приподнимает разогретую на солнцепеке каменную плиту. Олег тяжело дышал, горячее дыхание обжигало кожу. Мраку показалось, что вот-вот на ладонях вздуются пузыри.
Наконец Олег сел, край кровати прогнулся, затрещал. Он явно старается согнать пьяную одурь, но непонятный страх снова заставлял нырять в спасительную дурь.
Мрак силой принудил встать, обнял за плечи, повел к выходу.
— Куда? — спросил Олег тупо.
— Рядом, — сообщил Мрак.
— Через квартал новый ресторан открыли… Просто чудо! И готовят почти как люди, и не хамят… пока еще. Я уже обедал, проверил. Потом, конечно, скурвятся, так что надо в загул сейчас, пока из кожи лезут.
Олег остановился.
— Мрак, какой ресторан?
— Хороший, — сообщил Мрак убеждающе.
— Я же сказал, просто замечательный. А какие там штучки на длинных ногах!
— Погоди, — прервал Олег.
— Ты сказал, что тебе нужна помощь…
— Я не сказал, что мне, — возразил Мрак.
— Разве я такое сказал?
Олег подумал, ответил честно:
— Нет.
— Ну, вот видишь!
В прихожей наткнулись на бабу. Мрак указал ей взглядом, чтобы исчезла и не раскрывала рта, а то пришибет. Баба исчезла, как привидение, бесшумно и словно сквозь стену. Мрак вывел Олега на лестничную площадку, все время говорил громко, похохатывал, тормошил, и волхв потихоньку начал замечать, где он и что с ним, с трудом выпрямил спину, огляделся.
Двери лифта поползли в стороны. Олег, к удивлению Мрака, в темноте безошибочно попал в кнопку с номером «1», дверцы задвинулись. Долго ехали в темноте, Мрак успел рассказать три анекдота. Первый этаж, площадка, ступеньки, наконец из распахнутой двери навстречу ворвался Свежий прохладный воздух.
Асфальт блестит, от него вниз уходит еще один, только уже перевернутый город. Мрак повел Олега по этой странной грани между зеркальными мирами. Половина неба в тучах, но западная часть очистилась, крупное багровое солнце тяжело сползает по синей тверди, к белым-белым зданиям новостройки на горизонте. Блестит не только асфальт, дома все вымытые, пыль унесло в канализационные люки вместе с мусором, даже примелькавшиеся рекламы можно читать снова.
Он все еще придерживал Олега. Редкие прохожие на них косились, эти гомосеки уж совсем распустились, Олег заметил взгляды, повел плечами, и Мрак послушно убрал руки. Он говорил бодрым приподнятым голосом, но чувствовал себя прегадко. За эти века приходилось видеть волхва истощенным, изможденным, израненным, умирающим от отчаяния или депрессии, но и тогда не было такого дикого ужаса в глазах, не слышалось такого отчаяния в голосе, не видел в глазах такой безнадеги.