По-прежнему не снимая капюшона, охотник сложил руки на груди и глубоко о чем-то задумался. Вышел из своей задумчивости он лишь тогда, когда дверь кружала снова широко распахнулась, выпустив наружу громкую музыку и гул голосов, а помимо того – Ставра и шестерых сопровождающих его охоронцев.
Все шестеро были рослые и широкоплечие. Даже далеко не хилый Ставр на их фоне выглядел почти подростком.
– Ну? – спросил начальник охоронцев, угрюмо оглядывая двор, уставленный телегами. – И где тут ваша тварь?
– Вон в той телеге, – указал Ставр.
Охоронцы подошли к телеге, скользнули взглядами по рогоже, которой было накрыто связанное чудовище, затем подозрительно воззрились на охотника.
– Кто твой спутник? – поинтересовался у Ставра начальник охоронцев.
– Охотник-промысловик. Он и помог мне поймать эту тварь. Глеб, это начальник охоронцев – Избор.
Охотник кивнул начальнику. Тот прищурил недобрые глаза и поинтересовался:
– Ты всегда скрываешь свое лицо под наголовником, охотник?
Охотник покачал головой.
– Нет.
– Отчего же сейчас не откроешь?
– Две седьмицы назад я встретился у водопоя с медведем, – спокойно и вежливо объяснил охотник. – Он искалечил мне лицо.
– Вот как? – Начальник Избор мрачно усмехнулся. – Я слышал, с охотниками такое случается. Но что, если мы захотим рассмотреть тебя получше?
Охоронцы, угрюмо глядя на охотника, положили пальцы на рукояти своих мечей.
– Прости, но я не позволю вам этого сделать, – спокойно заявил Глеб.
Несколько мгновений все молчали. Неизвестно, что произвело на начальника Избора большее впечатление – спокойный голос охотника или его благородные, гордые манеры, но неожиданно начальник отступил.
– Ладно, – примирительно произнес он. – Не хочешь показывать лицо, не надо. Ждан, Липа, Ивач! Гляньте, что там за тварь!
Трое охоронцев отделились от группы и шагнули к телеге.
– Будьте осторожны с этой тварью, – спокойно посоветовал охотник. – И не вздумайте прикасаться к веревкам. Эта тварь намного сильнее и опаснее волколака.
Начальник Избор жестом остановил своих людей и двинулся к телеге сам. Подошел, взялся сильными пальцами за край рогожи и приподнял ее. Тварь, лежащая под рогожей, тихо зарычала. Начальник Избор опустил рогожу и тихо проговорил:
– В жизни не видел твари ужаснее. Откуда она взялась?
– Полагаю, оттуда же, откуда и остальные, – ответил охотник.
– И как вы сумели ее поймать? У вас есть какие-то секреты?
Охотник едва заметно усмехнулся и проронил:
– Думаю, нам просто повезло.
Избор глянул на Ставра хмурым взглядом и сказал:
– Мы забираем тварь вместе с телегой.
Глаза молодого ходока взволнованно блеснули.
– Да, но…
Начальник Избор снял с пояса кожаный кошель и протянул его Ставру.
– Держи. Этого хватит на двадцать телег. Ждан, бери лошадь под уздцы и веди ее на конюшню!
Охоронец кивнул и двинулся к лошадке.
Не попрощавшись со Ставром и Глебом, охоронцы повернулись и зашагали к конюшне. Вскоре они свернули за угол и скрылись из вида вместе со своей добычей.
Ставр хмуро посмотрел им вслед, затем перевел взгляд на кошель с деньгами и о чем-то задумался. Охотник распрямил плечи и слегка размял шею.
– Что ж, сделка совершена, – сказал он. Затем покосился на задумчивое лицо парня и спросил: – Ты, кажется, чем-то недоволен, Ставр?
Молодой ходок вздохнул.
– Да вот все думаю: правильно ли мы поступили?
– Что тебя смущает?
– Эта тварь совсем недавно была человеком.
– Вот как? И тебе нравился этот человек?
Ставр покачал головой:
– Нет. Он убил толстяка Кочебора и собаку мальчишки Люта.
– На твой взгляд, он заслуживает смерти?
– Думаю, да.
– Тогда не забивай себе больше этим голову.
Охотник хотел отвернуться, но вдруг увидел в окне второго этажа человека. Окно было сделано из настоящего стекла и наверняка стоило дороже, чем десять самых матерых темных тварей.
Человек был одет в красный плащ, подбитый каракулем и расшитый золотыми нитями. В худых, длинных пальцах, усыпанных перстнями, он держал серебряный кубок. Увидев, что охотник смотрит на него, человек у окна скривил губы и холодно что-то проговорил. Охотник разобрал его слова по движениям губ, и слова эти были: «Чего уставился, смерд?»
Охотник отвел взгляд от окна.
– Открой кошель и пересчитай деньги, – велел он молодому ходоку.
Ставр кивнул, ослабил тесьму кожаного кошеля и вывалил его содержимое на ладонь. Охотник шагнул к нему и торопливо прикрыл монеты рукою.
– Быстро спрячь их обратно в кошель, – приказал он.
Ставр удивленно уставился на охотника.
– Почему?
– Никогда не показывай, сколько у тебя денег. Вокруг полно проигравшихся пьяниц. Любой из них, не раздумывая, перережет тебе глотку, если узнает, что ты при деньгах.
Молодой ходок тревожно огляделся и спрятал кошель в сумку-ташку, притороченную к поясу.
– Я успел сосчитать монеты, – сказал он затем. – Там десять серебряных абассидских дирхемов. Семь из них твои, Глеб.
Охотник покачал головой:
– Нет. Мне хватит и пяти.
– Но…
– Не возражай.
Ставр вновь потянулся к кошелю, но Глеб жестом остановил его.
– Не сейчас. Отдашь после.
Ставр взглянул на него удивленно.
– Ты доверяешь мне?
– Да, – кивнул охотник.
Ставр озадаченно и неуверенно нахмурился. Похоже, ему еще никогда не приходилось сталкиваться с таким благородством.
– Могу я еще чем-нибудь угодить тебе, охотник? – спросил он.
Глеб кивнул:
– Можешь. Ты знаешь, где живет кузнец Вакар?
– Кузнец Вакар? Конечно. Это все знают.
– Можешь отвести меня к нему?
– Я сделаю это с радостью, охотник. – Ставр покосился на двери кружала. – Но… не хочешь ли ты для начала немного развлечься, Глеб? В Порочном граде много заманчивых мест.
Охотник задумался. Было видно, что предложение Ставра не пришлось ему по душе, но он не мог подыскать убедительной причины для отказа. Заметив его колебания, Ставр смирился.
– Хорошо, я отведу тебя к кузнецу прямо сейчас. Но позволь мне купить в дорогу кувшин хмельного олуса. После долгих скитаний у меня совсем пересохло в горле.
– Хорошо, – с явным облегчением кивнул охотник. – Я подожду тебя здесь.
Ставр поправил на поясе ножны и зашагал к двери кружала, над мощными дверями которой были прибиты четыре огромных бычьих черепа. Когда он скрылся в кружале, охотник положил пальцы на рукоять меча и незаметно огляделся. Было видно, что его что-то беспокоит, но что именно – он, пожалуй, и сам не может пока понять.
Прошло две минуты, и вдруг в кружале послышался шум. Охотник насторожился, затем с досадой выругался и бросился бегом к кружалу.
Распахнув дверь, он нырнул в шумный хмельной мир питейного дома и растворился в нем, а через полминуты дверь снова с шумом распахнулась и двое испачканных кровью мужчин выскочили наружу.
– К коновязи! – крикнул охотник. – Быстро!
Двое охоронцев бросились им навстречу с обнаженными мечами. Первого Глеб сбил с ног ударом кулака в челюсть, а второго перебросил через себя и швырнул на землю, как мешок с пшеном.
Пока охоронцы приходили в себя, Ставр и охотник отвязали коней, вскочили на них и поскакали прочь от кружала.
3
Озар Сноп, выбившийся в люди из простых целовальников, был мужиком умным и дальновидным. После встречи с гофским путешественником Карлом Ясманом Озар повесил над дверью своего кружала, расположенного на западной окраине Хлынь-града, большую доску с надписью не чертами и резами, а настоящими рунами, гласящую: «Таверна «Три бурундука».
На этом лукавый здоровяк Озар не остановился и объявил свое кружало «семейным местом», прямо заявив о том, что отныне будет пускать в особый зал баб и детей от десяти годков, которые смогут пить в его кружале сладкий сбитень и квас, сколько их душеньки пожелают. Мужики отнеслись к выдумке Озара спокойно. Бабы сюда все равно не ходили – и не потому, что запрещали мужья, а потому что им было попросту некогда. А про детей и говорить не приходится.
Однако особый зал за деревянной перегородкой Озар держал нетронутым и мужиков сюда не пускал, надеясь, что со временем все переменится, и его «таверна» и впрямь станет «семейным местом». И вскоре дело потихоньку пошло на лад. В кружало стали заглядывать бабы. В основном это были приезжие купчихи, которые захаживали к Озару попить сбитня, киселя или сладкого кваса и поесть пирожков.
Вот и сегодня в особый зал «Трех бурундуков» заглянула посетительница. Да не одна, а с ребенком! Посетительницу сию Озар знал давно. Странная она была баба, эта матушка Евдокия. Четыре года назад, переодевшись в мужское платье, отправилась в путешествие по западным королевствам, пробыла там два года, а вернувшись, объявила родичам, что теперь она христианка, и не просто христианка, а божий пастырь.