— Яна! Яна, ты узнаешь меня?
— Ася?
— Правильно, Ася! — обрадовалась подруга.
— А его не узнаю. — Яна скосила глаза в сторону мужчины.
— Как же это? — недоумевал тот. — А разве так бывает? Неужели она меня совсем не помнит?
— Только не заплачь! — ответила ему Цветкова. — Узнала, конечно. Сколько дел мы расследовали вместе, Виталий Николаевич!
— Ну и напугала, — выдохнул наконец майор полиции. — Что? Что ты сказала? Сколько дел мы расследовали? Издеваешься, что ли? Скорее, сколько раз я тебя вытаскивал из всяких передряг и прикрывал твою…
— Мы не в американском кино! — остановила его Яна. — Ладно, согласна, ты помогал мне много раз, иначе меня давно бы уже зачислили в маньяки и посадили. Но я же не виновата, что все время вокруг меня что-то происходит. Я же свидетель или участник, но никак не злодей! — оправдывалась Яна.
— Вот только не говори, что ты белая, пушистая овечка, — вздернула свой курносый нос Ася.
— Хотя сейчас, вся в бинтах, она именно на овечку и похожа, — резюмировал Виталий Николаевич, с особой заботой поправляя повязку на лбу Цветковой.
— Какой ты добрый и ласковый, — протянула Яна.
— Да ладно, чего уж там, — сконфузился майор.
С Виталием Николаевичем они были знакомы уже сто лет, когда госпожа Цветкова была еще абсолютно свободна. На его глазах происходили все ее свадьбы и разводы, встречи и расставания, бесконечные романы, которые ничем серьезным не заканчивались и приносили только разочарование… По воле судьбы Виталий Николаевич оказался словно заложником дружбы с Цветковой. И прошел все степени своих чувств по отношению к этой особе. Он ее то ненавидел, то жалел, а однажды дошел до того, что захотел ее даже убить, так его доконали преступления, которые все время роились вокруг Цветковой словно мухи. Но, естественно, он не осуществил свою затею. В общем, майор испытывал к Яне противоречивые чувства, но уж чего-чего, а отказать этой дамочке в помощи не мог. Он сам не понимал, какую кнопку в нем она умеет активировать, но Виталий Николаевич во всем ей верил и, когда у Яны случались неприятности с законом, всегда спешил на выручку. И теперь как дитя был искренне рад, что с Яной все обошлось.
— Сколько раз ты, Цветкова, стукалась головой? — спросил он.
— То, что я тебя вспомнила, не дает тебе право задавать такие вопросы. Я не помню… — Яна немного помолчала и, вздохнув, добавила: — Много раз прикладывалась… — Она посмотрела на подругу, вид у той был какой-то подозрительный. — А я нормально выгляжу? — забеспокоилась Яна.
— Почему ты спрашиваешь? — пискнула Ася, и глаза у нее почему-то воровато забегали. Это еще больше напрягло Цветкову.
— Ася, дай мне зеркало, — попросила она.
— Здесь нет зеркал, — ответила Ася.
— Так, понятно… Опять я в красивом виде. А что, собственно, произошло?
Яна подняла руку, а затем ногу и осмотрела синие гематомы.
— Так свадьбу ты рассматривала, — вкрадчиво начала Ася.
— Свадьбу помню, — согласилась Яна.
— А свадьбы разные бывают, на некоторых стреляют в воздух, — еще более осторожно добавила Ася.
— И ты хочешь сказать, что я нарвалась именно на такую свадьбу? — удивилась Яна. — То есть высунула дура завидущую и любопытную рожу и схлопотала пулю? Не может быть! Глаза на месте! А что, что у меня не так?
— Да все нормально. Пуля травматическая, прошла вскользь… Так, небольшая контузия, — пояснила Ася.
— Вскользь, говоришь, — задумалась Яна и снова вытянула свою длинную, стройную ногу и внимательно посмотрела на синяки. — А пуля что, шальная была? Чего это меня так изрешетило? — поинтересовалась она.
— Так когда ты схлопотала пулю в голову, ты же упала с балкона, потеряв сознание и, так сказать, ориентацию в пространстве.
— Упала? — задумалась Цветкова, словно мысленно считая этажи.
— Три этажа пролетела, — вздохнула Ася и, не сдержавшись, добавила: — А приземлилась прямо на свадебную машину, на капот, полностью подмяв под себя и кольца, и свадебную куклу. Грохот стоял жуткий! Хорошо, кукла была хоть и большая, но мягкая, из резины. Это спасло тебя.
— А вообще, дуракам и пьяницам везет, — встрял Виталий Николаевич, делая ударение на слове «дуракам».
— Подмяла куклу на капоте? — словно эхо повторила Цветкова.
— Ага! Но никто не обрадовался такой замене, у тебя еще кровь из-за уха текла… Они поняли, что подстрелили не утку и даже не аиста, а тетку на балконе, — пояснила Ася.
— Интересно, а это хорошая примета? Я имею в виду, если меня таким образом «пометили», может, все будет хорошо? Может, и у меня будет свадьба? Или, наоборот, если меня свадьба чуть не убила, то мне даже думать об этом не надо? — размышляла вслух Яна.
Виталий Николаевич и Ася переглянулись.
— Наверное, будет лучше, если ты вообще ни о чем думать не будешь, — несколько скомканно ответила Ася. — Ты отдыхала бы, готовилась…
— К чему? К пенсии? И вообще, чего ты говоришь со мной таким голосом, словно я душевнобольная? — забеспокоилась Цветкова. — Чем больше ты так со мной будешь говорить, тем больше я буду нервничать! — Яна вдруг вспылила, лицо ее покраснело, руки затряслись.
— Яна, ты моя старая добрая подруга…
— Старая добрая, подруга! Ударение на слове «старая»! Да?! Прикольно вам на меня смотреть?! Счастье свое проворонила, теперь не нужна даже простому мужику, не то что князю! Оставьте меня в покое!
— Мы так не считаем, Яна! Ты что?! Мы твои друзья! Успокойся! — повысил голос Виталий Николаевич. — Я хоть сейчас на тебе женюсь! Не зря же ты мне всю жизнь отравляешь! Пора бы уже и ответить за все мои неприятности!
— Не шути так… Я ведь поверю, — ответила Цветкова, но уже более миролюбивым тоном.
— Кстати, о свадьбах! На следующей неделе Людка Климкина замуж выходит, пригласила нас с тобой. Так что поправляйся! — сказала Ася.
Людмила Климкина являлась их общей знакомой еще со студенческих времен. Вернее, училась она в одном институте с Асей, на юридическом факультете, но так как Яна и Ася были фактически неразлучны, то компании у них часто были общие. Судьба у Климкиной сложилась странно. Люся ни дня не проработала по специальности и вообще не работала. Она как-то сразу стала жить с богатым мужчиной, который взял ее на полное обеспечение. Они так и прожили почти восемнадцать лет. Яна не понимала, как можно столько лет сидеть дома и ничем не заниматься. Мало того, отношения были не узаконены, а Люся была спокойна как удав.
«Герман любит меня, и этого достаточно», — отмахивалась она. Детей у них не было, как-то все не получалось. И по этому поводу Люся тоже не парилась. Зато через восемнадцать лет у Германа прекрасно получились близнецы от молоденькой девушки, на которой он и женился. А Люся вместе со всем своим скарбом была выдворена вон. Вот тогда-то на нее и обрушилось небо, правда, без алмазов. Жила она у подруг, по очереди, и все высказывались примерно одинаково:
— Вот теперь понимаешь, почему тебе все говорили, что ты неправильно живешь? Ты полжизни отдала этому негодяю и осталась ни с чем! Даже в законные жены тебя не взял! Сейчас хоть на какое-то совместно нажитое имущество претендовала бы! Нельзя делать ставку только на любовь, особенно в наше время! Видишь, сейчас есть любовь, а завтра ее уже и нет! Просто фокус-покус! И нельзя было сидеть только на его деньгах, ни дня по профессии не проработала! Вот сейчас осталась без денег, и что? Куда тебя возьмут? Трудовой книжки даже нет! А про старость ты подумала?! У тебя же пенсии не будет, и детей нет. Кто тебя будет содержать? Надо было хоть какую-то копейку зарабатывать!
Все старались помочь Люсе, чем могли, но как-то без особого успеха. Люсю устраивали помощником юриста в три места, чтобы она вспомнила, чему ее учили в институте, и постепенно набиралась опыта. Но Климкину больше месяца нигде не держали, говоря, что она «категорически не справляется». Да и сама Люся заявила:
— Юриспруденция — это не мое!
— А пять лет учебы? — оторопела Ася.
— Так молодая была, глупая… Да и надо было учиться, все равно на кого. А потом, я же не работала, чтобы понять, что это не мое. Вот сейчас и поняла! — заявила Люся.
После этого Люсю устроили на кондитерскую фабрику в отдел фасовки, оттуда она в ужасе сама сбежала через неделю.
— У меня мельтешит в глазах, руки дрожат, голова кружится, я схожу с ума на такой работе! Конфеты, конфеты, конфеты! Это какой-то сладкий рай!
Тогда настала очередь Яны взять непутевую домохозяйку к себе в стоматологическую клинику «Белоснежка» администратором. Сиди, красиво выгляди и отвечай на звонки! Все! Но и эта работа оказалась Люсе не по зубам. Она постоянно опаздывала, часто отсутствовала на рабочем месте. Чем счастливее был Герман, тем несноснее становился у Люси характер. Она грубила клиентам, а могла и вовсе не отвечать на назойливые звонки, вечно путала запись, фамилии врачей и пациентов. Однажды Яна была вынуждена вызвать ее к себе в кабинет, потому что не могла не реагировать на жалобы.