— Проходите, пожалуйста, — отступила внутрь коттеджа Яна, ибо незнакомкой была именно она.
— Сп-пасибо, — заикаясь, ответил Никита и уточнил: — Балтийская улица, дом восемнадцать?
— Именно так, — слегка улыбнулась Яна, делая широкий жест рукой.
Получив утвердительный ответ, Никита продвинулся в свою прихожую и, словно зачарованный, вошел в гостиную. Весь его хмель куда-то сразу улетучился. Вся его гостиная, вообще-то светлая и воздушная, была задрапирована черным атласом, по которому были развешаны траурные венки почему-то в виде сердец с красными лентами, на которых яркими золотыми буквами были набиты фразы. Все убранство напоминало День святого Валентина и дикий праздник Хэллоуин в одном флаконе. По запаху краски можно было предположить, что буквы на лентах печатались только что. Никита перевел взгляд на большой обеденный стол под белой скатертью со столовыми приборами и закусками, явно предполагавший импровизированный фуршет, и потрогал свой лоб.
— Белочка…
— Что? — оживилась девушка.
— Белочку я словил… Допился, одним словом.
— Здесь нет белочек. В этом доме я вообще животных не видела. А у вас что, аллергия на шерсть?
— Паранойя у меня, — прошептал Никита, опускаясь на стул.
— Что-то вы плохо выглядите, — согласилась Яна. Затем поинтересовалась: — Как вам торжественное убранство?
— Впечатляет…
— Правда? Ой, это именно то слово, которое я хотела услышать! Я старалась, чтобы оно произвело пусть трагическое, но впечатление!
— Вам удалось добиться своего, — скосил на Яну несколько близорукие глаза Никита, судорожно прикидывая, каким образом у него в доме могла появиться эта женщина, весьма смахивающая на девицу легкого поведения. Среди знакомых Никиты были проститутки, поэтому особо он не удивлялся, просто никак не мог ее вспомнить. Мужчина снова задумчиво уставился на длинные ноги незнакомки, и Яна поежилась под его взглядом.
— Знаете, я очень эмоциональна и иногда, увлекаясь одной главной идеей, забываю о сопутствующих мелочах, — присела рядом с ним Яна, накрывая ноги скатертью. — Я только сейчас поняла, что, как бы это выразиться, сама одета не по случаю. Надо было бы надеть что-то длинное, скромное, темное, то есть траурное, а я… — махнула рукой Яна, оправдываясь. — Но мы работали всю ночь! Пока сделали эти чертовы венки, искололи все руки, надышались краски. Да что там говорить! — Яна махнула рукой еще раз, звякнув обилием золотых браслетов на тонких запястьях, и доверительно посмотрела на Никиту. — Я вообще-то в этом бизнесе первый день, открою вам секрет, и очень переживаю, как все получилось.
— По-моему, неплохо, — обвел круглыми глазами венки Никита и закашлялся. — А по какому поводу торжество? Извините…
— Умер известный человек — Серебрянников Никита Глебович, — скосила глаза на венок Яна.
— Да что вы? — искренне удивился Никита и вдруг почувствовал внезапное головокружение и тошноту. — Тут есть пиво?
— Только водка и вино, — ответила Яна. — Пиво на поминках не пьют.
— А будут поминки?
— А как же! Я жду гостей… ну с похорон. Вы первый. Вы хорошо знали покойного? — вела светскую беседу Яна.
— Думаю, что лучше других, — ответил Никита, наливая целый стакан минеральной воды и залпом выпивая его.
— Лучший друг? — уточнила Яна.
— Вроде того… Вы сказали «мы делали венки»? Здесь что, еще кто-то есть? — с ужасом спросил Никита.
— Нет, рабочие принесли, выгрузили здесь все, помогли мне задрапировать окна и зеркала и ушли, — ответила Яна, наливая себе немного вина и выпивая его. — За покойного!
Никита поперхнулся.
— А где Мира Витольдовна?
— Кто? — не поняла Яна.
— Мира Витольдовна. Такая маленькая пожилая женщина…
— А, домработница этого дома? Да, я ее видела, она мне и оставила ключи. Очень милая женщина.
— Я не сомневаюсь… Вы ей сказали, что такой-то и такой-то умер, что вы будете оформлять дом, и Мира Витольдовна спокойно оставила вам ключи и ушла? — удивился Никита, подумав о том, что всегда хорошо платил своей домработнице и не заслужил такого отношения.
— Нет, я не говорила, что хозяин умер. Если она работает в доме, значит, и так это знает. Я просто сказала, что мне надо преобразить дом. Я умею располагать к себе людей, — заверила его Яна.
— До Хеллоуина вообще-то далеко… — Никита обвел глазами гостиную, сообразив, что Мира Витольдовна, видимо, приняла девушку за одну из сотрудниц фирм, которых он иногда приглашал для организации вечеринок в своем коттедже. Ну там воздушные шарики, петарды, торты и прочая чушь…
— Как вы так можете шутить? — произнесла Яна с укоризной в голосе. — Умер ваш друг!
— Мы точно не встречались с тобой в сауне? — снова посмотрел на незнакомку Никита. — Это не розыгрыш?
— Какая сауна? Вы что? За кого меня принимаете? — вполне искренне удивилась она.
— А кто вас направил в этот дом?
— Если вам интересно… — пожала плечами Яна и рассказала о просьбе Аллы Юрьевны, находившейся в тяжелом состоянии.
— И она дала вам визитку с этим адресом? — уточнил Никита.
— Конечно! Могу показать! А в чем, собственно, дело? Я что-то не так сделала?
— Произошла какая-то путаница. Дело в том, что Никита Глебович Серебрянников жив, — вздохнув, ответил Никита, несколько расслабившись, поскольку уже понял, что еще не совсем сошел с ума.
— Как жив? — не поняла Яна. — Вы шутите? Такого не может быть! Сейчас привезут его тело. Мы всю ночь вязали эти долбаные венки — от коллег, от друзей, от родных. Да вы что! — Казалось, она даже расстроилась, что кто-то мог оказаться живым.
— Мне очень жаль, что вы потратили столько сил и времени, но Никита Глебович Серебрянников — это я. И я, как видите, хоть и с похмелья, но жив. И даже не болен! Простите…
Яна с минуту молча смотрела на него, затем потянулась за бутылкой вина.
— Давайте, я поухаживаю… — попытался изобразить кавалера Никита.
— Не надо, я сама! Еще будет мне покойник помогать! — возмутилась Яна.
— Я не покойник! — возмутился, в свою очередь, Никита.
— Это очень плохо! — ужаснулась Яна и метнулась к своей сумке, в которой чего только не лежало, от зубочисток и батончика «Баунти» прошлогодней давности до шпилек и отвертки. Она сунула ему под нос визитку: — Вот смотри, я ничего не напутала!
— Действительно, моя карточка… и адрес моей рукой написан… — прищурил глаза Никита.
— Вот видишь! — обрадовалась странная девица, словно предлагая ему не обижать ее заслуги и немедленно стать покойником.
— И я даже помню, кому и при каких обстоятельствах я ее давал, — с каждой минутой все больше трезвел Никита.
— Алле Юрьевне! — вклинилась Яна.
— Постой! Все не так! — остановил ее Серебрянников. — Да, я прямо вот так пришел и сказал: завтра меня будут хоронить, изготовьте венки! Только дал визитку своему адвокату Асе Юрьевне Кудиной, вот!
— О, господи! — вскричала Яна, лицо ее покраснело, а глаза метали просто-таки искры.
— Что, знаешь ее?
— Черт! Черт! Черт! Я виделась с ней вчера.
— У тебя тоже нелады с законом? — посочувствовал Никита.
— Я — чиста, как слеза младенца. Она моя лучшая подруга. Мы вчера сидели в кафе, она говорила, что у нее известный клиент, возможно, и визитку доставала, а я так спешила, что, наверное, сгребла ее со стола к себе в сумку… — Яна, осененная страшной догадкой, начала снова шарить в своей сумке. И из вороха, вернее, груды ненужных вещей, которую она вывалила на стол — от ее вида у Никиты округлились глаза, — вытащила еще одну визитку и безжизненным тоном прочитала: — Герман Алексеевич Куприянов: заместитель начальника округа… Вот черт!
— Почему? Может, он был хороший человек, — попытался пошутить Никита.
— Я перепутала… Алла Юрьевна дала мне вот эту визитку… — Яна взъерошила волосы и с ужасом уставилась на Никиту. — Ничего себе я ей помогла! Сейчас в том доме траур, а у такого уважаемого человека ни венков, ни цветов, ни соответствующей драпировки… А ведь клиенты заплатили большие деньги! Как же я подвела Аллу Юрьевну! — Яна закрыла лицо руками, низко опустила голову. — Вот ужас: я разукрасила дом, потратила столько сил совсем не на того, на абсолютно живого человека! — сокрушалась она.
— Ну, извини, что жив! Но самое главное в твоей речи — что ты даже не просишь у меня прощения за то, что напугала до чертиков! — обиделся Никита, снова наливая себе минеральной воды.
— Ничего, переживешь, — недовольно покосилась на него Яна, — вон здоровый какой… Перед кем мне надо просить прощения, так это перед Аллой Юрьевной и родственниками покойного! Ой, а что, если мы еще успеем? — вдруг загорелась Яна. Затем закричала: — Срывай венки! Поехали по адресу начальника! — Яна сейчас, стоявшая с указующим перстом, была похожа на родину-мать с известного плаката. И ведь мертвый бы пошел на фронт, услышав ее призыв!