— Ну, и что же вы молчали, — оживился Лаврентий Павлович, — показывайте, показывайте, что вас тут еще есть?
— Пожалуйста, — Николай Федорович Шашмурин обогнул Т-42, и они с Берией оказались перед машиной, сильно смахивающей на БМП-2 своим острым носом-«стамеской» и длинной тонкой пушкой с дульным тормозом в небольшой башне.
— Знакомьтесь, товарищ Берия, Боевая Машина Пехоты, наиболее близкая по справочным ТТХ к БМП-2 наших потомков. Каюсь, не желая изобретать велосипед, делали ее со справочником в руках, по возможности используя местные комплектующие. Двигатель — дизельный В-2В от тягача «Ворошиловец», трансмиссия и механизмы поворота — от Т-34, все доработано с учетом замечаний уже известных вам товарищей. Пушка наша, автоматическая, авиационная — НС-37У, со стволом, удлиненным до 80 калибров. Боевая масса машины с десантом в одно отделение — около пятнадцати тонн.
Берия застыл перед боевой машиной пехоты как вкопанный. — И это вы успели сделать всего за месяц…
Николай Федорович Шашмурин устало вздохнул. — Еще раз повторяю — мы фактически скопировали переданный нам готовый проект, приспособив его под уже производящиеся в СССР комплектующие. Самое трудоемкое было сделано за нас и до нас, а нам оставалось лишь списать все без помарок, если вам будет угодна подобная школьная аналогия. При заводских испытаниях в условиях местной архангельской зимы машина показала результаты по проходимости значительно выше средних. Плевать она хотела на любые сугробы. Что же касается боевой машины пехоты как боевого инструмента, то ни у одной армии в мире сейчас нет ничего подобного.
Берия молча обошел вокруг машины, потом посмотрел на конструктора. — Вы сказали, что она уже сама ездит?
— И стреляет, — кивнул тот, — так что сейчас, для того чтобы выявить и устранить огрехи, для этой машины в первую очередь необходимо провести полный цикл государственных и войсковых испытаний.
Берия кивнул. — Испытания в Кубинке мы вам обеспечим, а в войска ваши изделия в первую очередь поступят вашим старым знакомым. Если они дадут добро, будем считать, что и войсковые испытания прошли успешно. Это все?
— Из полностью готовых изделий пока все, — сказал Николай Федорович.
— А это что? — Берия показал в сторону нескольких облепленных рабочими корпусов, внешне весьма напоминающих БМП без башни.
— Это наш следующий этап, — ответил конструктор. — На основе уже готовой ходовой части БМП мы решили изготовить самоходную 122-мм гаубицу, самоходную противотанковую 85-мм пушку с орудием Ф-30 от танка Т-42 и самоходные зенитные установки в вариантах: с двумя пушками НС-37У или четырьмя авиационными пушками ВЯ-23. Для упрощения производства и обслуживания в войсках мы хотим добиться наибольшей унификации различных изделий. Поэтому, оставляя ходовую часть у отделения механика-водителя абсолютно неизменными, мы меняли только конфигурацию башни и боевого отделения.
— Это вам даже очень хорошо хочется, — потер руки Берия, — даже очень хорошо. А то у нас некоторые товарищи любят оригинальничать, кто во что горазд. Вам бы сюда некоторых на обучение… Что-то еще, товарищ Шашмурин?
— Пока все, товарищ Берия, — пожал плечами конструктор, — тяжелые самоходные установки под пушку-гаубицу МЛ-20 калибром 152 миллиметра, противотанковую пушку Ф-42 калибром 107 миллиметров и безбашенную установку под гаубицу Б-4 калибром 203 миллиметра планируется делать на едином шасси уже после завершения государственных испытаний среднего танка Т-42… И только потом мы будем готовы сделать по-настоящему тяжелый танк прорыва.
— Единое шасси, это вы хорошо придумали, — Генеральный комиссар госбезопасности принялся протирать платком свое пенсне, — мало ли что еще сконструируют наши артиллеристы или ракетчики. Не вдаваясь в подробности, скажу, что не вас одного, как это там у них говорят, «озадачили».
— С единым шасси это не я придумал, — честно признался Шашмурин, — товарищи подсказали. У них там, в будущем, такая штука в ходу, называется «единая боевая платформа». Получается как бы три весовых категории: легкая, единая с БМП, в пятнадцать-двадцать тонн весом; средняя, единая с танком Т-42 в двадцать пять-тридцать тонн весом; и тяжелая, единая с тяжелым танком, в тридцать пять-пятьдесят тонн весом…
— Тем лучше, — кивнул Берия, возвращая пенсне на место, — как там говорится, умный учится у других, а дурак — на своих ошибках? — Главный чекист СССР пожал конструктору руку. — Значит так… Завтра с утра, Николай Федорович, с двумя вашими готовыми изделиями я жду вас на заводском полигоне. Там и поговорим. Надеюсь, хорошо поговорим…
25 февраля 1942 года, 21:05. Севастополь, Северная Бухта.Ударное соединение Черноморского Флота в составе крейсеров «Молотов» и «Красный Крым», эсминца «Адмирал Ушаков» и всех четырех БДК, с недавно сформированным ударным механизированным полком морской пехоты на борту покидало Северную бухту Севастополя. Эскорт соединения составляли эсминцы-«новики» еще дореволюционной постройки: «Железняков», «Шаумян», «Дзержинский», «Незаможник», и построенные уже в советское время эсминцы серий «7» и «7-У»: «Бодрый, „Бойкий“, „Безупречный“, „Бдительный“, „Свободный“, „Способный“, „Смышленый“, „Сообразительный“. На борту каждого эсминца помимо штатной команды находилось по усиленной штурмовой роте морской пехоты. Каждая такая рота состояла из ста двадцати пяти бойцов, специально обученных, с учетом опыта боев в Сталино и Славянске, и вооруженных пистолетами-пулеметами Шпагина, самозарядными винтовками Токарева и автоматическими винтовками Симонова.
Огневую поддержку штурмовым группам должны были оказывать два трофейных пулемета МГ-34 на отделение, полученные Черноморским флотом после разбора трофеев, оставшихся от 11-й армии вермахта. Ротный взвод огневой поддержки включал в себя четыре батальонных 82-мм миномета БМ-37 и столько же тяжелых 12,7-мм пулеметов ДШК, переведенных с колесного хода на трехногие станки, изготовленные на Севастопольском 201-м морзаводе по образцу станков от пулемета НСВ.
Задачей ударного соединения Черноморского флота в ходе запланированной на 26–28 февраля 1942 года операции „Черноморский экспресс“ было внезапным ударом захватить и полностью уничтожить инфраструктуру румынского порта Констанца, восстановительные работы в котором после рейда, проведенного Черноморским флотом 10 января, были в самом разгаре. По данным советской разведки на разбор завалов в Констанцу румыны согнали большое количество советских пленных, в основном из числа тех, что еще в самом начале войны попали в знаменитое окружение под Уманью. После ухода из Черного моря Эскадры Особого Назначения румынское и немецкое командование стало потихоньку расслабляться и даже позволило себе снять некоторые части береговой обороны на усиление других участков фронта. А вот это безобразие советское командование решило полностью пресечь.
Страх получить еще один десант в мягком Черноморском подбрюшье должен был сковать высшее немецкое командование не меньше, чем ужас перед рейдами знаменитой тяжелой механизированной бригады генерала Бережного. Таким образом, операция „Черноморский экспресс“ приобретала еще и характер очередной показательной порки вермахта, а заодно и румынской армии.
Кстати, с точки зрения стратегии и геополитики „Черноморский экспресс“ должен был стать для засевших в Проливах турок очевидным напоминанием о том, что все они смертны, а русские только-только начали показывать на что они способны. Не Констанцей единой, как говорится…
Покинув пределы оборонительных минных полей Севастопольской базы, где-то в 21:35 по московскому времени соединение развернулось в походный трехколонный ордер. Среднюю колонну под флагом командующего ЧФ вице-адмирала Ларионова возглавлял эсминец особого назначения „Адмирал Ушаков“, как корабль соединения, имеющий самое совершенное радиолокационное и акустическое оборудование. За ним следовал крейсер „Молотов“, а в середине ордера находились все четыре БДК. Замыкал колонну крейсер „Красный Крым“.
Эсминцы сопровождения составили правую и левую колонны ордера, причем старички „новики“ замыкали походный порядок. Крейсерская скорость соединения по плану составляла восемнадцать узлов, время в пути — девять с половиной часов.
26 февраля 1942 года, 05:15СЕ. Констанца.На ближних подступах к Констанце ударное соединение ЧФ начало готовиться к десантированию, перестраиваясь из походного порядка. Флота у румын не осталось еще с прошлого визита советских кораблей, восстановить береговые батареи румыны тоже не успели, так что, повинуясь командам с нащупывающего минные поля „Адмирала Ушакова“, эсминцы направились вслед за ним прямо в гавань. В воздух с „Адмирала Ушакова“ поднялся вертолет дальней радиолокационной разведки, а на крымском аэродроме в Саках изготовились к вылету переброшенная туда с вечера авиагруппа Особого Назначения в составе всех десяти Су-33. В общем, визит лисы в курятник со словами: „Не ждали?“.