Вот так, стоя под горячим душем, Дронго размышлял о предстоящей встрече. Жизнь сделала его реалистом и прагматиком. Он не любил чудеса и не верил в них. Но в душе все-таки считал возможным и такое развитие событий, при котором для схватки с неизвестным противником будут учтены его опыт и способности.
Без пяти двенадцать ему сообщили, что за ним подъехала машина. Он был уже готов. Оглядел свою квартиру, словно прощаясь. В этой четырехкомнатной квартире Дронго жил все последние годы, когда находился в Москве. И пускал сюда только Джил и детей в те редкие дни, когда они приезжали к нему. Дронго старался, чтобы об этой квартире знало как можно меньше людей, и часто назначал встречи в московских отелях, где намеренно снимал номера.
В автомобиле находился только водитель. Это немного успокаивало. Хотя там тоже есть свои аналитики, которые знают психологию и умеют работать. Дронго сел в салон, вежливо поздоровался. Спрашивать, куда они едут, не стал. Просто откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В конце концов какая разница, где состоится их встреча? Важно, как она пройдет и не попросят ли его задержаться на достаточно долгое время.
Они ехали недолго, минут двадцать, и подъехали к зданию. Это было здание ФСБ в центре города. Не на Лубянке, но недалеко от нее. У Дронго проверили документы. И подтянутый молодой человек провел его в просторную комнату на третьем этаже, где уже собралось человек десять незнакомых Дронго людей. Среди собравшихся были две женщины. Войдя в комнату, Дронго поздоровался и увидел Владимира Владимировича, сидящего в углу с отрешенным видом, словно он случайно зашел сюда по дороге.
– Садитесь, – пригласил Дронго пожилой мужчина лет шестидесяти с зачесанными назад седыми волосами. У него были крупные черты лица, густые брови.
Дронго подумал, что никогда не видел этого человека, и прошел к столу. Ему отвели место напротив этого седовласого мужчины, очевидно, председательствующего на данном собрании. Так как все остальные сидели поближе к неизвестному, получалось, что все присутствующие были на одной стороне, а Дронго – на другой. Стол был длинный, рассчитанный человек на двадцать–двадцать пять. «Представляю, как они меня ненавидят за то, что из-за меня пришлось вытащить их сюда в воскресный день», – подумал Дронго.
Со своего места он не мог разглядеть всех находившихся в комнате. Однако заметил, что при его появлении все повернулись в его сторону.
– Как к вам обращаться? – спросил председательствующий.
– Меня обычно называют Дронго, – ответил он.
– Мы знаем. Если вам так нравится…
– Да, – невежливо перебил Дронго, – именно так мне нравится более всего. Если возможно.
– Господин Дронго, вы знаете, зачем мы тут собрались. Но сейчас должен подойти руководитель нашей группы.
– Понимаю…
– Вы передали материалы, с которыми мы внимательно ознакомились. Они представляются нам заслуживающими серьезного внимания. Очень серьезного. Мы хотим поблагодарить вас за эти материалы.
– В первую очередь следует благодарить «товарища Хеккета», – не удержался Дронго от соблазна зло пошутить. Ему не понравилось обращение «господин». Он знал, что среди сотрудников спецслужб и в армейской среде России это обращение не прижилось и здесь по-прежнему называли друг друга по-старорежимному «товарищ». Говоривший, очевидно, понял его намек и поэтому улыбнулся.
– А я Алексей Николаевич Полухин, – представился он, – мне поручено возглавить группу, которая проведет анализ предоставленной вами информации.
Дронго кивнул в знак приветствия. «Интересно, откуда этот тип, – подумал он. – Для Службы Безопасности слишком интеллигентен, для ФСБ – не столь прямолинеен. Неужели из разведки? Или я ошибаюсь?»
– Здесь собрались представители различных ведомств, – пояснил Полухин, – каждый из них представляет конкретное ведомство. Нам поручено составить именно межведомственную комиссию с тем, чтобы реально оценить степень угрозы и вывести конкретные предложения.
– Когда хотят уйти от ответственности, обычно создают комиссию, – пробормотал Дронго и заметил, как сидящий в углу Владимир Владимирович неодобрительно покачал головой.
– Да, – согласился Алексей Николаевич. Он даже не обиделся, – наверно, вы правы. Но сегодня не тот случай. Насколько можно понять из предоставленных вами материалов, к… мистеру Хеккету обратился неизвестный с предложением о проведении террористического акта против конкретного политического лидера страны. Я верно излагаю суть дела?
– Пока да.
– Спасибо. Хеккет оказался невообразимо честным и благородным человеком, решив отказаться от неслыханного гонорара. В ответ ему прислали бомбу, которая только чудом его не убила. И тогда он решил найти вас, чтобы рассказать вам о сделанном ему предложении, желая как бы наказать своих обидчиков. Правильно?
Дронго кивнул.
– Вы понимаете, что эта история больше похожа на шпионский детектив, чем на реальность? Обращаться с таким запросом к незнакомому человеку верх глупости. Почему мы должны верить известному авантюристу и провокатору Уорду Хеккету? А если он придумал всю эту историю, чтобы привлечь к себе внимание и таким необычным образом подогреть к себе интерес? Ради больших денег он мог устроить взрыв в своем офисе. Вам не кажется возможным такой вариант?
Дронго почувствовал на себе изучающие взгляды присутствующих. Из двух сидящих за столом женщин одной с сухим морщинистым лицом, одетой в синее платье, было лет пятьдесят пять. Она внимательно слушала Дронго, делая какие-то записи в блокноте, лежащем перед ней. Вторая была моложе – лет сорока или чуть больше. Светлые, тщательно уложенные волосы. Элегантный темный бордовый жакет, светлая блузка. И легкая улыбка на губах. Дронго всегда нравились люди, умеющие улыбаться.
– Ради денег и рекламы Хеккет пойдет на все что угодно, – согласился он. – И в данном случае, мне кажется, неизвестные нам заказчики хотели воспользоваться именно этим. Ничего удивительного не вижу и в вашем предположении, господин Полухин, насчет взрыва в офисе этого циника. Такое, увы, случается. Насколько мне известно, перед недавними выборами в Государственную Думу один из депутатов устроил взрыв в своем кабинете, решив инсценировать покушение на свою персону…
Полухин нахмурился. Сидящий рядом с ним мужчина что-то отметил в блокноте. Некоторые недовольно заворчали. Обе женщины с интересом уставились на Дронго. А Владимир Владимирович опять покачал головой. Дронго явно многим не нравился.
– Однако в вас говорят стереотипы мышления, – продолжил Дронго, – даже намек на подобные действия внутри страны вызывает у вас недовольство. Я абсолютно с вами согласен – Хеккет подлец, но он не дурак. И не самоубийца. При взрыве погибли его сотрудники, с которыми он проработал многие годы. Поэтому, думаю, версию провокации с его стороны мы должны рассматривать в самую последнюю очередь. Боюсь, репутация Хеккета гораздо хуже его самого. Поэтому-то заказчики и обратились к нему. Он известен в мире как мастер политических провокаций. На его счету немало убийств, осуществленных в интересах его клиентов. Одно такое преступление я лично расследовал примерно семь лет назад. Тогда Хеккет пытался скомпрометировать одного известного российского бизнесмена, осуществив реальное убийство его девушки, которую, кстати, сам ему и подослал…
– Мы это знаем, – перебил его Полухин, – этот человек способен на любое преступление. По нашим сведениям, за ним тянется целый шлейф преступлений. И вы хотите, чтобы мы поверили такому господину?
– Не хочу. Он не станет делать ничего, что не принесет ему конкретной выгоды. И, обратившись ко мне, поступил точно так же. Уверен, Хеккет передал мне эти сведения только с одной целью – чтобы хоть как-то обезопасить себя в дальнейшем от повышенного интереса этих людей. Других мотивов я не вижу.
– А если это часть крупной провокации, рассчитанной на дестабилизацию в нашей стране? – спросил Полухин. – Ведь после получения такого сообщения мы должны закрыть границы, проверять всех иностранцев, ввести ограничение на въезд в нашу страну, удвоить или утроить охрану всех наших лидеров, начать массовые проверки всех уже прибывших, что немедленно даст нашим оппонентам на Западе повод обвинить нас в нагнетании страстей и введении чрезвычайного положения. Накануне вступления нашей страны в ВТО подобные ограничения выглядят самоубийственным шагом.
– Я вас понимаю, – согласился Дронго, – но убежден: Хеккет пытается спасти прежде всего себя самого.
– Возможно. А возможно, и нет. На сегодня ситуация выглядит следующим образом. Неизвестные нам люди обратились к известному нам международному авантюристу и проходимцу Уорду Хеккету, который выбрал вас для передачи нам этого материала. Прошу меня извинить, но вы тоже не наш сотрудник и даже не гражданин России. Почему мы должны вам верить больше, чем всем остальным? Извините, но я рассматриваю этот вариант в отрыве от вашей персоны. Так сказать, абсолютно беспристрастно.