Алена отстранила стоящих рядом с ней студентов, они мешали заглянуть назад. Наконец ей удалось увидеть обладательницу тоненького голоска. Хозяйка его оказалась под стать своему голосу – маленькая, невзрачная, щупленькая. На голове у нее топорщились редкие светленькие волоски, коротко стриженные и делающие ее похожей то ли на мальчика, то ли на девочку, недавно перенесшую тиф.
– Тебя как зовут?
– Вика, – пискнула девушка. – А вы кто?
Алена поманила девушку к себе и тихо сказала:
– Я занимаюсь частным сыском. Меня наняли родители пропавших сестер. Вика, можно с тобой поговорить наедине?
Немного поколебавшись, Вика все же кивнула. Все вышли в коридор, и Вика сразу же повернулась к Алене:
– О чем бы вы меня ни хотели спросить, сразу же учтите: Вася ничего общего с этой разнузданной девицей больше не имеет!
Альбина Григорьевна ахнула, услышав, как Вика отзывается о ее старшей дочери. Но ничего не сказала. Видимо, очень уж хотела, чтобы «разнузданная девица» вернулась к ней целой и невредимой. А вот Алена заинтересовалась:
– Почему ты защищаешь этого Васю?
– Потому что он не причастен к исчезновению Светланы. Они порвали отношения, когда она вновь к Рустаму вернулась. На Васю теперь напраслину возводят!
– Кто возводит?
– Да все! Вы хотя бы!
– Я на Васю ничего не возвожу.
– Да как же не возводите?! – рассердилась Вика. – Ходите, расспрашиваете о нем. И вы, и полицейские в том числе!
– Что полицейские?
– Тоже Васе всякие дурацкие вопросы задают. А он не виноват!
– Никто твоего Васю и не обвиняет.
– Он не мой, – поспешно буркнула Вика, но трогательно порозовела при этом.
Было видно, что ей бы очень хотелось иметь возможность говорить про молодого человека: «А вот это – мой Вася»!
– А чем болеет наш общий Вася?
– У него ангина. Очень тяжелая. Его даже в больницу хотели забрать.
Алена ненадолго задумалась.
– В вашей группе болеет еще один человек – староста, верно?
– Да.
– И у него тоже ангина?
– ОРЗ.
– Все равно довольно странно, ты не находишь? Сейчас уже почти лето, на улице тепло. А тут два человека заболели.
– Ничего не странно, – немного оттаяв, произнесла девушка. – Тепло стало буквально два дня назад. А до этого холодно было. К тому же Вася с Сережей друзья – неразлейвода. Куда один, туда и другой. Очень может быть, что они вместе в поход отправились, как они любят. Или, к примеру, мороженого наелись от души.
Но было видно, что болезнь Сережи ее интересует лишь потому, что и обожаемый Вася болеет одновременно с ним. Больше девушка ничего не смогла или не захотела сказать женщинам. Вернулась в свою аудиторию, а обе женщины отправились на поиски группы, в которой училась Наташа. Однако вскоре выяснилось, что у студентов сегодня занятий не будет. Только консультация к экзамену. Но и она не обязательна для посещения. Не факт, что на нее придут все студенты.
Альбина Григорьевна внезапно заторопилась уходить и, еще раз поблагодарив за помощь, стала прощаться с Аленой. В свою очередь, Алена не стала удерживать женщину, потому что ее организм вдруг настойчиво начал требовать уединения минутки так на полторы. И, распрощавшись с Альбиной Григорьевной, Алена поспешила дальше по коридору в поисках туалета.
Нужная ей дверь нашлась не сразу. И когда Алена ее все же обнаружила, еле удержалась, чтобы не расцеловать ее, как родную. Все же удержавшись от этого порыва, Алена скрылась в кабинке. И тут же у нее в кармане зазвонил смартфон. Взглянув на дисплей, Алена лишь усмехнулась:
– Ну конечно! Кто же еще, если не Ваня!
Охранник желал знать, где находится его драгоценная хозяйка и ее тело, которое ему поручено оберегать.
– Со мной все в порядке.
– Но где вы?
– Тут. В здании института.
– Я иду к вам!
– Не надо! – рассердилась на него Алена. – Разминемся еще! Сиди и жди меня в машине.
– Я напротив входа стою.
– Я сейчас сама к тебе выйду.
И хотя охранник пытался еще чего-то у нее выяснить, Алена не стала слушать дальше. Сунула смартфон обратно в карман и наконец смогла посвятить пару минут себе любимой. Так, поправить волосы, поправить макияж. И не забыть улыбнуться своему отражению в зеркале.
– Вот так, просто прекрасно выглядишь, дорогая!
Выходя из помещения студенческого туалета, Алена чувствовала себя совсем другим человеком – повеселевшим и готовым к новым свершениям. И уже отряхивая крошечные брызги со своих белоснежных брючек, Алена, не глядя по сторонам, неожиданно уткнулась во что-то мягкое, мохнатое, приятно пахнущее табаком, цитрусом и немножко коньяком.
Подняв голову, она с удивлением обнаружила, что врезалась в мужчину – обладателя круглого мягкого живота и густой пушистой бороды. Борода была длинной, какие теперь почти никто из мужчин не носит. Она доходила мужчине почти до пупка. И прикрывала всю его грудь мохнатым покрывалом, в которое и уперлась носом Алена.
– Ой, извините! – поспешно произнесла она.
Но к ее удивлению, мужчина отреагировал на происшествие несоразмерно его значимости. Он подпрыгнул на месте, а потом уставился на Алену так, словно она была по меньшей мере знаменитой кинодивой или известной балериной.
– Извините, – повторила Алена уже громче. – Я не хотела вас толкнуть.
Но мужчина и тут отчудил. Неожиданно он схватил Алену под руки и воскликнул:
– Аленушка! Ты ли это?
Голос показался Алене знакомым. Она повнимательней взглянула на мужчину и ахнула. Перед ней был тот самый Эвклид – ее давняя страсть. Тот самый женатый математик, отец взрослой дочери, очень интересный человек и собеседник. Он катал Алену по городу на своих видавших виды «Жигулях», которые тогда казались ей вершиной финансового благополучия, и рассказывал о пирамидах египетских и о пирамидах финансовых, которыми в США и Европе никого уже не удивишь, а у нас вот они отлично работают.
Впрочем, он мог бы говорить и о чем угодно другом. Язык у него был подвешен хорошо. А влюбленной в него Алене было вообще решительно все равно, что он там говорит. Ей было важно слышать сам его голос. И вот теперь, как и много лет назад, внутри ее все встрепенулось, а потом сладко замерло.
– Эвклид… это вы? – ахнула Алена. – Как же вы изменились! Я вас не узнала!
– Потолстел? – весело осведомился мужчина. – Постарел?
– Нет, не в этом дело. Эта ваша борода… Раньше у вас ее не было.
– Точно подмечено! – развеселился окончательно Эвклид. – Не было, а теперь вот отросла. Но какими судьбами, Аленушка? Как вы тут оказались?
– А вы?
– Я здесь работаю. Если вы не помните, я преподаю в этой альма-матер математику всяким юным оболтусам.
Еще бы не помнить! Эвклид всегда прекрасно жил, давая весьма дорогостоящие уроки желающим поступить в вуз, в котором он преподавал всю свою жизнь. Неоправданно завышенную цену за свои услуги Эвклид объяснял родителям своих учеников так: «Половину я получаю за свои знания, а половину – за то, что ваше дитя сумеет применить эти знания на экзамене». И надо сказать, что осечек у Эвклида почти не случалось. Он умел устроить так, чтобы все его ученики получили именно те вопросы и задачи, решить которые были в состоянии.
Алена повнимательнее оглядела Эвклида. За исключением бороды, он почти что не изменился. Ну, повзрослел, разумеется, но ведь сколько лет прошло с тех пор, как они виделись в последний раз! И кажется, он непритворно рад видеть ее снова.
– Аленушка, сокровище мое, – тут же подтвердил эту мысль Эвклид, – как же я рад! Надо отпраздновать нашу с вами встречу!
– Где? – испугалась Алена. – Тут? В институте?
Перед ее мысленным взором предстала студенческая столовка, где они с Эвклидом сидят на пластмассовых стульчиках, чокаются пластиковыми стаканчиками с компотом, а на десерт у них пирожки с повидлом. Это была страшная пошлость. И Эвклид это тоже понял.
– Предлагаю отметить нашу встречу сегодня вечером в кафе.
И прежде чем замужняя Алена успела сказать «нет», озорная девчонка, прячущаяся глубоко внутри, воскликнула:
– Я согласна.
– Вот и чудесно! – просиял Эвклид. – Значит, сегодня в семь у меня дома… Шучу, шучу! Не надо так пугаться! Моя жена ничего не должна знать о нашей с вами встрече. В последнее время она стала очень болезненно реагировать, когда я общаюсь с молодыми девушками. Представляете, мне даже пришлось отказаться от всех учениц. Оставил себе только учеников – мальчиков. Да она и к ним меня ревнует. Стоит мне начать занятия, как она то и дело заглядывает к нам. То чаю, то еще чего-нибудь предлагает. Но повод у нее один: проверить, тем ли я занимаюсь с учениками, чем должен. Старческий маразм, я бы сказал.
– Меня совершенно не интересует ваша жена, – холодно отозвалась Алена. – Но если спросить меня, то я вам так скажу: супруга вас и прежде ревновала ничуть не меньше.
Алена до сих пор хорошо помнила тот скандал, который учинила супруга Эвклида, обвиняя Алену черт знает в чем. Самое меньшее, что инкриминировалось ею Алене, был увод чужого мужа из семьи. А ведь у Алены и в мыслях-то ничего подобного не было. Да и возраст не позволял увести мужа из семьи. Алене ведь еще не исполнилось и шестнадцати.