Пробуждение Мидуна вряд ли можно было назвать приятным. Он получил хорошего пинка по почкам и, подняв сонную морду, увидел перелетевшую через него тень. Тишину ночного покоя разрушил звук бьющегося стекла, а за ним – шум падающего тела, покатившегося со склона вниз. Перемешиваясь со звуками гулко стучащих камней, оттуда неслись ругань и крики, которые Пус узнал быстро: Кабанов. Очевидно, он крался этой тропой, но в наступившей темноте не увидел разлегшегося посреди дороги кота, споткнулся через него и улетел со склона горы. Разбираться в деталях Мидун не стал, вместо этого он рванул, сгребая в охапку свой мешок с рыбой, к пещере Чумазого. Оказавшись возле входа в нее, Пус на миг забыл теперешнее приключение, но вспомнил, как получил банкой по башке, а потому подобрал небольшой булыжник и кинул им в темноту пещерного свода. Стука камня не послышалось, зато прозвучал глухой удар, будто тот упал на землю. Кто-то сдавленно ойкнул. Внутри пещеры зажглась керосинка и желтый ядовитый свет очертил полукруглый потолок каменного мешка, его нехитрую обстановку и Чумазого, потирающего ушибленную лапу.
— Камни летают... – он ошарашено пытался понять, откуда в него прилетел этот представитель минерального мира.
Мидун нарочито шумно вошел в пещеру. Казалось, будто енот не особо удивился столь позднему появлению друга, вопрос с камнем интересовал его явно сильнее.
— Ты видал, Пус? Камни откуда-то летят. Тучунщина. А еще полночи какие-то шаги слышны.
— Да это я камень кинул. Я! Успокойся.
Енот подозрительно скосился на Мидуна.
— Вот еще. Зачем это?
— А чтобы ты мне банку в голову не запустил. Слушай, я не по этому поводу пришел. Погоди, дай сообразить…
В еще не пробудившемся окончательно сознании Мидуна спутались события последнего дня. Он вздохнул и попросил попить чего-нибудь. У енота нашлось, кроме заготовленной для варева воды в котелке, немного застоявшегося чая с плесенью, который он предпочел разделить на двоих. Коту досталось пару глотков отдававшей гнилью жидкости, после чего он продолжил:
— Там к тебе Кабанов шел. Но не дошел. Упал, видимо ходить в детстве не научился. Думаю, сегодня и не придет уже. Но ты будь осторожнее, не говори лишнего. Вот тебе еще рыбы немного, поешь.
Енот схватил принесенное угощение и почти сразу расправился с одной рыбиной, так как был очень голоден. Пус, как и в прошлый раз, молча дал еноту насладиться пищей.
— Ты слышал, что с кабаном случилось прошлой ночью? Я туда вот рыбу всю сложу, в угол, потом еще поешь. ‒ Мидун достал и себе рыбешку и начал не спеша смаковать ею, отрезая ножиком маленькие тонкие полоски. ‒ Я как на рыбалку шел, меня Кабанов встретил и допрос устроил с обвинительным приговором. Говорил, что я это все устроил. А кабану там серьезно досталось, я такого ни в жизнь не видывал! Прибило его какой-то силой к дереву, а кишки все выдавлены из него. Короче, страх. Так представь, волчара этот на меня сразу…
— А когда же было-то? – енот навострил уши.
— Ночью. Я же тогда спал. Ну, я от тебя домой пришел, с пакетом. По пути искал, где можно украсть котелок, но не нашел нигде. Так я решил просто так съесть немного травы. Но, видать, перебор вышел, я сразу отключился и вообще не помню ничего больше. Проснулся утром и пошел на рыбалку.
Енот покачал головой.
— Кто его знает, Пус, кто и как это сделал. Кабан один и знает.
Мидун закончил с рыбой и залег на бок, давая отдых своим утомившимся лапам. Ломка становилась все более навязчивой и уже начала проявляться ломотой в суставах. Ему казалось, что на них кто-то наступает, и как ни положишь лапы, через секунду невидимая тяжесть сдавливает болью конечности. Перевернувшись на спину, в надежде немного уменьшить боль, Пус обратился к другу:
— А что у тебя из травы есть? Одолжи мне еще пучок, а то моя дома, а я с собой не хочу ее таскать.
Чумазый поплелся в свою тайную коморку, откуда вскоре появился, отдав Мидуну несколько стеблей. Кот сначала робко, затем все более уверенными движениями начал нюхать хрупкие сухие листочки. Очень приятное ощущение обволакивающей легкости и свободы сбросило оковы с его тела. Вновь вдохнув полной грудью, Пус принялся разжевывать траву.
— Ты не увлекайся этим, ‒ исподлобья енот следил за котом. – Там еще новый вид травы, я экспериментирую. Мало ли…
— Все хорошо будет! – широко улыбнулся Мидун. – Ох, какая! Как же хорошо! ‒ Он принялся умывать морду лапой, предварительно натирая ее раскушенным и смоченным слюной стеблем травы.
Чумазый доел вторую рыбину и принялся мастерить слабый костер с тем, чтобы нагреть немного воды. После того, как она начала закипать, енот бросил в котелок хорошо размятый в лапах стебелек и щепотку золы. Поколдовав немного у этого блюда, он налил себе в пустую консервную банку приготовленного варева и принялся попивать его, прихлебывая и жмурясь от горечи напитка.
— Опять огоньки вон там вышли! – лапа енота указывала в сторону выхода из пещеры, – а вчера что было! Я же тебе не рассказывал! Как ты ушел – такое было!
— Что, твои друзья тебе рассказали много нового?
Енот приосанился и с гордым видом заявил:
— Они меня на другие планеты брали!
Пус замер и скосил глаза на друга.
— Ты, видать, лучшую траву себе оставляешь…
— Пус, ты даже не представляешь, как там все необычно! Я вот раньше читал, что кроме нас нет никого там. Ну, вот что мы одни. Сделали, мол, ученые такие вот выводы – потому что не видят никого. А я там был!
Кот начал чесать бок лапой, потом перевернулся и принялся тереть им о каменистый пол пещеры. Наступила пауза, во время которой енот поспешил сделать еще несколько глоточков напитка.
— Ты, видимо, ждешь, пока я попрошу тебя рассказать, как же там было.
— Можешь не просить, я и сам расскажу. Хочешь? – Чумазый протянул коту банку с напитком. У самого енота шерсть на затылке уже стояла дыбом, что свидетельствовало о степени сильного опьянения. Кроме этого он больше ничем не выдавал своего состояния. Разве что содержанием разговора.
— Во-первых, у них нет твердой поверхности. Они живут как бы в воздухе, ‒ начал Чумазый.
Пус принял банку от енота и внимательно внюхался в запахи напитка.
— То есть, они сами называют это плотностью, ‒ продолжал енот. – Внизу там начинается что-то вязкое, типа грязи, но они не могут туда добраться – они сами по весу как воздух, и поэтому парят в своем пространстве и не могут опуститься вниз. У них нет поверхности в нашем понимании. А сами они интересно устроены. Они очень легкие, но поскольку имеют форму вытянутой рыбы, могут быстро летать. В нашем понимании. В их понимании это ходить. Хотя это что-то среднее между полетом, плаванием и ходьбой. Короче, это перемещение.
Осушив консервную банку, Пус попросил добавки.
— Бери вот. Ты дальше слушай! У них нет никакого социального строя, они не создают городов и так далее. В их мире они имеют исключительно удобные условия для обитания: там всегда идеальная температура, им не нужны дома и одежда. Там всегда вдоволь пищи, они едят такую шаровидную траву, которая поднимается снизу, когда созревает. У них нет преступности, потому что нечего красть и делить. Семьи у них создаются из семи особей, то есть, чтобы создать себе подобных, надо чтобы их собралось семь, таких как они. И только двое из них воспроизводят потомство, причем один сразу шести видов, а другой только одного, себе подобного. И они имеют представление о морали, сознании, социальном строе, звездах. Чисто в теоретическом плане. Они знают о нашем существовании. И о тебе, Пус, они знают. – Енот увлеченно жестикулировал, деловито расхаживая по пещерке.
Мидун безразлично смотрел на звезды, которые доносили свое тусклое свечение сквозь свет уже разгоревшейся керосинки, местами прерывая свое созерцание для того, чтобы удивиться, насколько сильно дурман пробирает сознание Чумазого.
— Так вот, они все почти одинаковые, и у них нет войны. Никакой. Ни за пространство – всем хватает места. Ни за ресурс – все, что надо, есть в достатке. Ни за любовь – у них нет такого понятия вообще. Все они живут сегодняшним днем и верят в разум. Представляешь, Пус?
Мидун, не отрывая взгляд от кусочка видимого неба, мотнул головой.
— Видишь, как. Я думаю, ты очень хорошо бы подошел для них. Я с ними поговорю, может, они и нас возьмут к себе…
Кот потянулся.
— Мы слишком умные для них, ‒ вполголоса сказал он.
— Почему это?
— Да потому что. Потому что ум ‒ это результат того, что у тебя есть проблема. И тебе ее надо решить. Нет проблем ‒ нет ума. Вот попади они к нам, что бы вышло? Да они себе еды добыть не смогут. Даже кислого молока!
— А что, только молоко имеет значение? ‒ Енот подсознательно стал на сторону обвиняемых.
— Значение имеет только то, что тебе нужно.
— Мышление примитивного существа из нашего мира...
— Вот сломаю тебе хребет, и поймешь, что такое примитивное существо. Дай еще этого напитка. И возьми вот этот стебель, туда кинь, у меня остался, ‒ Пус яростно боролся с нарастающей внутри него тревогой, которую объяснить он не мог. Что-то его беспокоило. Что-то такое, что уже скрылось за пеленой безмятежности, но вот-вот прорвет сознание и кольнет где-то внутри накатившим, словно ледяное дыхание зимнего утра, понимаем. И не успел енот звякнуть банкой о чугунные стенки котелка, набирая для Мидуна новую порцию, как тот вдруг вскочил и зашипел: