Со стороны Директора смешно сравнивать мастерство доктора Корнелиуса с моим. Никакого сравнения быть не может. Я – архитектор плоти, художник, провидец. Корнелиус – просто квалифицированный практик в одной отдельной дисциплине. Неужели Директор Икс не видит разницы?
«Ведь несомненно, другие ученые в области иммунологии не менее квалифицированы и имеют намного менее… сомнительное прошлое?»
Профессор выключил микрофон. Нахмурившись, он тщательно еще раз обдумал свое заявление и задумался.
Если я буду слишком сильно возражать, Директор Икс усомнится в моих мотивах, даже в моей лояльности. Возможно, лучше быть великодушным и дипломатичным, принять этого чужака, как я принял мисс Хайнс. От них обоих можно будет избавиться позже, когда их услуги уже будут не нужны… В конце концов, только результат имеет значение.
Профессор снова включил микрофон.
– Стереть память до слов «поступая к нам на работу».
Магнитофон зажужжал, прокручивая пленку назад.
«Я думаю, что доктор Корнелиус станет ценным участником этого проекта, – продолжал Профессор. – Его рекомендации производят впечатление…»
Но он, разумеется, не гений…
«…Уверен, что он сможет оказать мне большую помощь в ближайшие месяцы…»
Хотя я не прошу помощника и не нуждаюсь в нем, каким бы квалифицированным Директор Икс ни считал этого человека. Требовался ли помощник художнику Микеланджело, чтобы изобразить свое представление о сотворении мира на потолке Сикстинской капеллы?
«…Этот проект далек от завершения, и предстоит еще много работы…»
Нужна ли была Богу чья-то помощь, чтобы создать вселенную? Не думаю.
«И, конечно, мисс Кэрол Хайнс, раньше работавшая в НАСА, также оказалась ценным приобретением…»
Эта женщина мне подходит, несмотря на то, что Директор Икс навязал ее мне. Надо отдать ей должное, ей не требовалось дополнительного обучения, и она приступила к своим обязанностям сразу же после приезда сюда.
«Она прошла хорошую подготовку в Национальном агентстве по аэронавтике и исследованию космического пространства и является экспертом в области применения устройств МЭМ, одним из немногих крупных специалистов в мире…»
Еще лучше то, что эта женщина уступчива и ею легко управлять; такой тип людей приносит огромную пользу и почти ничего не ждет в награду за это. Лучше всего то, что она не задает вопросов – идеальный автомат, рабочая пчела. Несомненно, не королева…
«Оба этих сотрудника уже прибыли в лабораторию и осваиваются».
А доктору Корнелиусу лучше побыстрее браться за дело, иначе он не принесет никакой пользы ни мне, ни эксперименту… На меня уже произвела впечатление преданность делу мисс Хайнс и ее большое мастерство, но я отложу свои суждения о докторе Корнелиусе до тех пор, пока не увижу этого человека в работе…
«Я отправлю дополнительный отчет об успехах или неудачах после того, как процесс введения адамантия будет завершен. А до тех пор…»
Профессор поставил свою электронную подпись, затем выключил микрофон и сгорбился в кресле. Его одолевали тревожные мысли.
Если бы только люди были такими же предсказуемыми, такими же податливыми, как химические элементы.
Будучи ученым, Профессор точно знал, что расплавленный адамантий, бурлящий в резервуарах под ним, расплавится при конкретной температуре. Он также знал, что предел прочности этого же вещества на разрыв и на растяжение после охлаждения и отвердения станет больше, чем у алмаза. Он знал точный состав конечного сплава на молекулярном уровне. Понимал, как свяжутся друг с другом различные элементы, и какую конфигурацию примут нейтроны, вращающиеся в атомах. Однако он не мог даже примерно предсказать, как один из самых малозначительных смотрителей за животными в его лаборатории поведет себя именно в тех обстоятельствах, к которым его готовили.
Профессор откинулся на спинку своего кресла и невидящим взглядом уставился на мигающий монитор.
Тем временем в медицинской лаборатории продолжались активные действия. Техники закончили устанавливать датчики и выпускали жидкость из похожего на гроб резервуара. Драгоценная жидкость будет перекачана в бак из нержавеющей стали, где ее очистят от примесей и будут хранить для использования в последующих процедурах.
Субъект Икс проведет ночь в промежуточном резервуаре под пристальным наблюдением, в искусственном электронном сне. За его жизненно важными показателями и деятельностью мозга – за тем, что от нее осталось, – будут наблюдать медики, отделенные от субъекта непроницаемой стеной из плексигласа. Химические компоненты, жидкости и основные питательные вещества по мере необходимости ему будут вводить внутривенно.
Еще один мигающий огонек на панели сообщил, что процедура закончена. Профессор наблюдал, как члены бригады медиков один за другим покидают лабораторию, снимают с себя защитные костюмы и вытирают вспотевшие лбы.
На его пульте раздалось жужжание, и аристократическое лицо седовласого доктора Гендри появилось на центральном мониторе.
– Датчики на месте, Профессор. Нет никаких указаний на инфекцию. Нет угрозы отторжения. Жизненные показатели вполне позитивны.
– Очень хорошо, – ответил Профессор. Но руководитель бригады не отключался.
– Хотите еще что-то сказать, доктор Гендри?
Человек на мониторе откашлялся.
– Я поговорил с новым иммунологом, – сказал он.
Профессор поднял брови.
– И что?
– На меня произвела впечатление его работа, но не он сам. Теория доктора Корнелиуса верна, и он, кажется, решил одну из самых трудных проблем процесса слияния…
– Я чувствую в вашем тоне нечто большее, чем колебание, доктор Гендри. Вы можете говорить откровенно.
– Он заурядный преступник, – взволнованно сказал Гендри. – Он нарушил этику своей профессии. Не можем ли мы использовать его работу, не нанимая его самого?
– Эта процедура является экспериментом, многое может пойти не так. Лучше, чтобы Корнелиус был здесь, на тот случай, если возникнут неожиданные осложнения.
– Но…
Профессор резко оборвал его.
– Это решаю не я.
Гендри нахмурился:
– Я… понимаю.
– Очень хорошо. Работайте дальше.
Он прикоснулся к кнопке, лицо Гендри исчезло, его сменил бесконечный поток научных данных, ползущих по экрану монитора.
Смена картинки понравилась Профессору.
Определенность физического мира и понятные действия передовой технологии бесконечно более предпочтительны, чем непредсказуемость мыслей и поведения людей.
Нелогичность и двусмысленность всегда его беспокоили, и Профессор стремился очистить человечество от бесполезных эмоций и экстравагантных желаний. Контроль над разумом человека являлся решающим фактором – но абсолютный контроль никогда не удавалось установить. До разработки Монитора энцефалографической материализации это было невозможно.
До этого момента никто не изучал предельные возможности устройства МЭМ, даже его изобретатели. НАСА использовало это инновационное изобретение в учебных целях или для проведения тренировок в виртуальной реальности. Но Профессор знал, что эта машина способна на гораздо большее.
Называют себя учеными, а ведут себя, как дети, играющие с заряженным оружием, и не понимают его возможностей…
«Все они лицемерные трусы», – пробормотал Профессор.
Устройство МЭМ давало ему власть над мозгом человека – ни одна мысль не останется тайной, не удастся скрыть ни одно желание. Все надежды, мечты, страхи или ярость теперь можно было отслеживать, контролировать, измерять и оценивать. Воспоминания можно стереть, личность изменить, внедрить ей ложные воспоминания и заменить ими реальное существование.
По оценке самого Профессора, технология Монитора энцефалографической материализации стала доказательством робости, отсутствия воображения и близорукости, которыми страдает научное сообщество.
Основанная «Фабрикой Мозга» компания видеоигр в Южной Калифорнии выпустила на рынок примитивную новинку – прототип МЭМ. Однако испытания первого продукта показали его небезопасность для человеческих субъектов. Вмешалось Управление по безопасности потребительских товаров и запретило использование технологии МЭМ в развлекательных целях и для других коммерческих целей.
Несколько ученых, ведущих исследования в области психологии, позже признали потенциал этой передовой технологии при лечении психических заболеваний. Но вместо того, чтобы провести исследования в этой области, Совет заинтересованных психиатров Америки выступил против использования устройств МЭМ до тех пор, «пока не будут закончены дальнейшие испытания».
Разумеется, никакие дальнейшие испытания не могли проводиться без финансирования, и психиатры и академики, опасаясь остаться без работы, если это устройство докажет свой огромный потенциал, блокировали любые гранты на исследовательские проекты по использованию МЭМ.