Дракон проснулся, открыл пасть, зевнул и захлопнул ее, как гигантский капкан. Солнце, пронзившее лучами густую листву, играло на драконьей чешуе радужными бликами. Каждая чешуйка была размером с чайный поднос сочно-изумрудного цвета — Иван Канталупов видел все это своими собственными глазами и, как всегда, мечтал подкрасться к чудовищу поближе, чтобы дотронуться до его роскошной глянцевой чешуи, до острых шипов, усеявших хвост, которым дракон с одного удара валил вековые дубы в долине.
Однажды подкрасться и коснуться Ивану Канталупову удалось. Чешуя дракона оказалась гладкой и бархатистой на ощупь, как женская кожа, как нежная кожа Ирины, медом тающая под ладонями…
Ивану Канталупову снова, в который уж раз приснился все тот же сон. Дракон — сказочная тварь с клыкастой пастью. И вновь во сне он вспомнил Ирину.
До службы в армии Иван Канталупов безвыездно проживал в славном русском городе Мышкине, что на Волге, по которой день-деньской плавают теплоходы с туристами. В тишайшем Мышкине драконов не было и в помине. Там издревле царила мышка-норушка, ставшая местным коммерческим брендом. Мышей Иван Канталупов не выносил и с детства гильотинировал мышеловкой. А дракон ему нравился всегда. Дракон, дракон, дракон… Он повторял порой про себя это слово, как заклинание: дракон, дракон, дракон…
После службы в десантных войсках он вернулся в родимый Мышкин и женился на своей однокласснице Оле Митрохиной, что верно, без всяких там закидонов ждала его. Он был у жены своей первым и единственным — он доподлинно знал это и какое-то время страшно этим гордился. Через год после свадьбы родился сын Игореха. В июльскую ночь, необычайно сладкую, душную, когда они с женой в трудах, в поту и восторгах соорудили себе наследника, Ивану Канталупову и пригрезился впервые воочию дракон. Он спал в горном ущелье, под сводами древнего леса. Огромная, как дом, рептилия была настоящим чудом. Канталупов во сне хотел подойти к чуду поближе, потрогать эти его потрясающие зеркальные чешуины и шипы. Но побоялся страшных драконьих зубов — во сне.
В апреле родился сын. Жена Ольга полностью растворилась в обретенном материнстве, начала толстеть как на дрожжах, стала адски говорливой, ревнивой и как-то в момент поглупела и опошлилась, чем крайне разочаровала Ивана Канталупова, который к этому времени крепко встал на ноги и вообще был о себе очень высокого мнения.
У Канталуповых в Мышкине было пруд пруди родни. Дядя Ивана по матери работал в местной администрации. И сумел выхлопотать для племянника льготы на банковский кредит и аренду помещения под небольшой продуктовый магазин в самом центре городка — на торном и благодатном туристском маршруте. Иван Канталупов водки в рот не брал — только пиво, деньги считать умел и на ветер их не бросал, обладал ушлой сметливостью и коммерческой жилкой, и поэтому предпринимательство у него (может, и с благословения дядьки-чиновника) пошло в гору. Магазинчик превратился и, пусть и небольшой, «универмажек». Если приедете или приплывете на теплоходе в славный Мышкин-град, го от пристани сразу вверх на главную улицу. А тут ря-дом с наполовину еще отреставрированным собором и трактиром в стиле а-ля рюс — торговое заведение Ивана Канталупова: продукты, промтовары, хозтовары, товары для дома, сувениры для туристов, пиво-воды-вино, мини-салон сотовой связи (а как же!), металлоремонт и комнатушка, где стоят компьютеры с доступом в Интернет, — все под одной крышей, на небольшой площади, компактно и очень удобно.
Предприятие окупилось и стало давать доход через два года. Иван Канталупов переехал с женой в новый двухэтажный дом на высоком берегу Волги, купил подержанный внедорожник, новую мощную моторку, скатал с семейством в Сочи, в Египет и в Таиланд и начал всерьез считать, что жизнь удалась.
Но дракон, дракон, дракон спал-дремал вполглаза, ждал своего часа где-то там, в сумрачном ущелье, среди мха и влажных камней…
А потом произошло это самое дело. Только вот тут с хронологией у Ивана Канталупова было что-то не ахти. Дракон ли уже проснулся, открыл пасть, зевнул и захлопнул ее, как гигантский капкан, едва не прокусив насквозь солнце над Волгой? Или же сначала к пристани Мышкина причалил четырехпалубный туристский «Константин Коротков»? Или все это произошло одновременно, сплетясь в неразрывное целое? Солнце-то над Волгой жарило — это точно. Огненный шар плыл, казалось, над самой водой. На «Короткове» играла музыка. А Иван Канталупов просто проезжал мимо пристани на машине — просто мимо, по своим делам. С теплохода на берег валом валили туристы. И в их чужой беззаботной толпе он и увидел ее. Ирину. Он сразу остановился, ну просто невозможно было ехать мимо — непременно в столб врежешься, когда перед глазами такое. Такая…
Она шла в компании подруг, но шла так, словно была одна в целом мире — очень высокая, гибкая, как лоза, с рыжими волосами, такими обильными, длинными, шелковистыми, что аж делалось страшно. И сердце гак и екало в груди — мать моя родная, да неужели же по наяву, а не в кино?
А походка у нее была такая, что вообще… А глаза серо-голубые… На черный пыльный внедорожник, загородивший дорогу, она взглянула мельком, с досадой — конечно, москвичка коренная, удельная, видела она и не такие тачки и, наверное, каталась в них по Москве с поклонниками-женихами. Иван Канталупов за рулем в то мгновение (господи боже, а дракон-то, дракон уже проснулся, встал на свои кривые лапы и начал принюхиваться к запахам леса, чуя добычу!) совсем не привлек ее внимание. Да и как было привлечь? Внешность у Ивана Канталупова была самая обыкновенная — ну здоровяк, силой бог не обидел. Молодым парнем был еще так, ничего, не урод. Ну а сейчас тридцатник разменял — волосы поредели, пришлось стричься коротко, ежом, лысину маскировать. Живот от пива давно округлился, щеки, подбородок сытостью налились. Как тут удержишься? Торговля своя, продукты свежие, хорошие, аппетит генетический по деревенской родне — что ни дай, всего мало. И вообще, на что тут любоваться — морда красная, как у всех толстяков от жары, нос еще в давней мальчишеской драке перебить спроворили, руки сильные, хваткие — гвозди из досок рвут на спор, но пальцы, как на грех, — сосиски сосисками. А тут еще печатка на мизинце золотая — самая что ни на есть провинциальная «шикуха». И костюм спортивный «Адидас» вот с такими лампасами. В Мышкине-то красота красотой, а как такой женщине стильной, столичной поглянется?
Да никак. Она просто отвернулась, вскинула на плечо смешной модный рюкзачок, подняла над головой видеокамеру — Волгу снимать, теплоход, пейзаж. И вот тогда-то Иван Канталупов ее окликнул. Выпил до этого с друзьями пива, а потому был храбр — трезвым бы не решился ни в жизнь. Окликнул: «Девушка!» Выпалил залпом то, что думал, что вертелось на языке: «Какая же вы красивая». И с ходу, словно в родную Волгу бухнулся, — предложил, пока «Короткое» стоит у причала, показать ей и ее друзьям Мышкин, прокатить всю компанию на машине. Она посмотрела на него с удивлением — однако заметила, отделила от мышкинского пейзажа. Пожала плечами. А тут, на счастье, две ее подруги подкатились и еще мамаша подруги с десятилетним сынком-оболтусом.
Он взял в свой большой внедорожник всю эту шоблу — ради нее одной. Провез их по Мышкину от пристани до музея Мыши, провез по берегу Волги. Они фотографировали, болтали, смеялись. А он… он чувствовал, что с ним творится что-то неладное, чудное, невероятное, большое… Ликование и страх, счастье и снова страх — вот сейчас они вернутся к теплоходу, гудок, ее прощальная улыбка и…
Она сказала, что ее зовут Ирина. Что она по профессии искусствовед и работает в Третьяковской галерее. Но там платят негусто, и поэтому она подрабатывает в мастерских по дизайну интерьеров. Что сейчас вот, в данный момент, она в отпуске и путешествует с подругами — три дня на теплоходе Москва — Мышкин — Москва. В общем, полный набор — интеллигентка, москвичка, насмешница, красавица. С такой сногсшибательной внешностью легко может в столице богатого иностранца заарканить, продюсера, чиновника высшего эшелона власти, бизнесмена, а не то что какого-то там «купи-продай» мышкинского разлива. Искусством ведает в Третьяковке, в живописи сечет. Только у этих, кто искусством ведает, сейчас денег ни шиша, может, хоть это ему, Ивану Канталупову, как-то поможет? А вдруг поможет?!
«Коротков» стоял два с половиной часа. А когда опять заиграла музыка, созывая туристов на теплоход, Иван Канталупов совершил поступок, который имел далеко идущие последствия. Подошел к менеджеру тур-компании, фрахтовавшей рейс, и спросил — а нельзя ли купить тур, точнее, половину тура, Мышкин — Москва, за полную стоимость в одноместной каюте или люксе? Оказалось, что за полную стоимость возможно все.
Машину Канталупов бросил прямо на пристани — позвонил сразу в магазин, уже своему менеджеру-товароведу, чтобы немедленно послал кого-то из охранников отогнать домой и поставить в гараж. Жене Ольге он позвонил тоже — уже из каюты — и соврал, что встретил на теплоходе армейского друга и у них столько накопилось, что и за три дня душу не излить друг другу, поэтому плывут они сейчас в Москву. Ольга среагировала бурно: «Да что же это такое делается-то, а? Вань, ты что? Ты ж никуда не собирался, ничего не говорил. Ты ж поехал насос новый смотреть. А когда ж теперь вернешься? Как доедешь обратно?»