– Чистосердечное признание?! – вытаращилась на Степана дамочка. – О чем вы?
– О том, что вы пребывали с гражданином Римским в интимных отношениях…
Тельцова задумалась. Какое-то время она тщательно взвешивала «за» и «против». И решила выбрать из двух зол меньшее.
– Да, я спала с Юлием, – выпалила она. – Но вовсе не потому, что я такая развратная. Это была всего лишь месть моему мужу… Но это вовсе не значит, что я его не любила. Я его очень любила… Любила. Я так страдаю. Мне так плохо. А вы… Вы терзаете меня своими нелепыми вопросами…
Лиза всхлипнула, по щеке сползла первая слеза. Хорошо это у нее получается. Одно слово, актерский дар.
– Ну вот, вы отомстили своему мужу, а я, получается, виноват…
– Я глубоко раскаиваюсь в том, что я ему изменила. И прошу больше не терзать меня…
Она уже не плакала, а рыдала. И почему-то решила, что это дает ей право уйти от разговора. Она поднялась и направилась к двери.
– Вы куда? – удивленно посмотрел на нее Степан.
– Пусть она идет, – вступился за нее Кораблев.
– А как же чистосердечное признание? Гражданка Тельцова как раз собиралась признаться нам в том, что убила своего мужа.
Нужно было видеть, как взбеленилась красотка. Волосы встали дыбом, глаза вспыхнули дикой злобой, длинные когти превратились в грозное оружие. Она чуть не набросилась на Степана. Еще немного, в глаза бы вцепилась.
– Что вы себе позволяете! – взвизгнула она. – Как вы смеете!
– Действительно, товарищ подполковник, какое вы имеете право? – вскипел Кораблев.
– А вас, товарищ майор, я бы попросил помолчать. Вы даже не представляете себе, в какое дело вляпались. Или представляете?
– Я не понимаю…
– Сейчас поймете!
Степан взял пульт дистанционного управления и запустил видеодвойку. На экране телевизора в ракурсе скрытой видеокамеры появилось изображение Тельцовой. И тут же голос, размытый не очень качественной записью.
«Юлий, ты должен помочь мне, – взывала она. – Ты должен убить моего мужа».
«Ты в своем уме?» – вытаращился на нее парень.
«Я же говорю, ты должен помочь мне. Я тебе заплачу. Хорошо заплачу. А потом мы сможем быть вместе. Не забывай, что я тебя люблю…»
На этот раз Елизавета не нашла опоры. И по стеночке сползла прямо на пол. Села на корточки, спиной оперлась о стену. Казалось, что сверху на нее давит груз доказанной вины.
– Ну и что вы скажете по этому поводу, товарищ майор? – спросил у Кораблева Степан.
Этот сидел на стуле. Но казалось, что он по нему размазан.
– Это… Это правда? – выдавил он из себя. – Она просила…
– Вы же видите, гражданка Тельцова уговаривает своего любовника убить собственного мужа… А вы ищете каких-то конкурентов…
– Она… Она уговорила?.. Я хотел бы посмотреть дальше…
– А дальше ничего интересного. Юлий ответил отказом. В отличие от гражданки Тельцовой, он прекрасно знал, чем это может для него обернуться…
– Ну и чем? Чем это может для него обернуться? – спросила Елизавета.
Она снова взяла себя в руки. Поднялась с полу, рукой нащупала свободный стул, села.
– Для него – ничем. Ведь он отказался от преступления. А вот вам грозит срок. Хотя бы за то, что вы собирались убить своего мужа. Согласно Уголовному кодексу, ваши действия можно квалифицировать как приготовление к преступлению…
– Но ведь Юлий отказался.
– Он-то отказался. Но запись-то осталась…
– Сволочь! – глядя куда-то вдаль, сквозь зубы процедила Елизавета.
– Кто сволочь?! Юлий?!. Да нет, он просто испытывал новую видеокамеру, купленную, кстати, за ваш счет… И он вас не предавал. Он всего лишь сломался под тяжестью улик. Ведь мы и без него знали, что вы склоняли его к убийству своего мужа. Как знаем и то, к кому вы обратились после него…
– К кому? – сорвалось у Тельцовой.
– Не скажу. И у вас спрашивать не буду. Этим займется следователь. Старший следователь Генеральной прокуратуры по особо тяжким преступлениям. Уж от него-то вы чистосердечным признанием не отделаетесь…
Кораблев был в панике. Он сидел и хватал ртом воздух.
– Вы что-то хотели сказать, товарищ майор?
А ведь он мог быть соучастником преступления. Что, если они с Тельцовой раньше знали друг друга? Что, если он сам организовал убийство ее мужа, сам же взялся за расследование? Новейшей истории отечественной криминалистики известны и не такие казусные факты…
Если Юра виновен, он очень опасен. Он может пойти на самые крайние меры. Но Степан был готов к любому повороту событий. И мог отразить любой выпад с его стороны.
– Степан… Степаныч, ты что, на меня думаешь? – в ужасе спросил майор. – Так это не я. Не я, слышишь!
– А почему это должен быть ты?
– Ты же знаешь. Ты же все знаешь… Ну, был грех. Соблазнила меня Лиза. Я ж не железный, чтобы перед ней устоять. Ты бы устоял?
– Не обо мне речь.
– Обо мне. Да, обо мне. Потому я и говорю про себя, что не устоял… Но это уже после всего было. Тельцова уже убили…
– Ну да, он в гробу, а ты у него в постели…
– Так не было постели. Не было… Но все к этому шло…
– Заткнись! – презрительно усмехнулась Елизавета. – Противно слушать!.. Это все ты! Ты все организовал. Ты нанял киллеров…
– Лиза! Опомнись! – еще больше запаниковал Юра. – Ты что несешь?
– Что, правда глаза колет?
Каким-то только ему ведомым чутьем Степан понял, что эта стерва врет. Нарочно врет, чтобы тонуть вместе с Кораблевым. И не только из-за природной подлости. Тут и трезвый расчет. Что, если майор не позволит себя утопить? И сам выплывет, и ее вытянет…
– Елизавета Андреевна, ай-яй-яй, как вам не стыдно! Ну зачем на человека напраслину возводите? – насмешливо спросил Степан.
– Это не напраслина! – огрызнулась та. – Это правда!
– Ну кому вы хотите мозги запудрить? Я же говорю вам, что мы про вас все знаем. И Юра к убийству не имеет никакого отношения. Хотя нет, имеет. Он это убийство расследует. А вот вы ему мешаете. Втянули его в свои грязные игры…
– Да ни при чем я, Степаныч! – ударил себя в грудь Кораблев.
– А зачем тогда доказывал ее непричастность к убийству?
– Бес попутал. Она же не женщина, она дьявол…
– Лучше быть дьяволом, чем такой размазней, как ты! – презрительно фыркнула Елизавета. – Тоже мне, мужчины. Что ты, что Юлий, только и знаете, что нюни пускать. Все вы, мужики, одним дерьмом мазаны… Хотя нет, беру свои слова обратно. Встречаются и настоящие мужчины…
Она посмотрела на Степана многозначительно и многообещающе. И при этом сладко облизнула свои губы. А губки у нее сочные, аппетитные. Впрочем, как и все остальное.
Хоть и глупая она, эта бестия, но знает, в чем ее сила. Знает, когда и где пускать в ход свои чары. Хорошо у нее это получается. Только почему-то не очень удачно. С Юлием облом, с Кораблевым, возможно, то же самое. Но и со Степаном ее номер не пройдет.
– Напрасно стараешься, Тельцова, – насмешливо посмотрел на нее Круча. – Может, я и настоящий мужчина, но не из твоей оперы… Кстати, твоя опера из серии «Отелло». Помнишь, как Дездемону душили? Так вот, теперь твоя очередь…
– Не дождетесь! – пренебрежительно фыркнула она.
Да она, кажется, освоилась в роли обвиняемой. Ведет себя вызывающе, дерзит. Или на что-то надеется?..
А ведь надеяться есть на что. По большому счету, против нее нет железных улик. Все косвенное, ненадежное. Любому адвокату на один зубок и без закуски. И даже чистосердечное признание не такой уж крепкий крючок. От него всегда можно отказаться…
– Скорее всего не дождемся, – не стал спорить Степан. – И я даже знаю почему. Потому что у вас, Елизавета Андреевна, есть уникальный шанс. Вы пишете чистосердечное признание, мы оформляем вам явку с повинной. И суд это, конечно, учтет. Получите лет пять-шесть. А там амнистия…
– Ну да, так я вам и поверила. Ничего не знаю. И признаваться мне не в чем.
– Зато мы все знаем.
Степан смотрел ей в глаза и видел, что она верит ему. И его треп насчет всезнания принимает за чистую монету. А то, что при этом кочевряжится, – характер такой.
– Знаете – знайте. А я ничего вам не скажу…
– Зато вам скажут. Вернее, предъявят обвинение.
– Кто? Следователь из Генпрокуратуры.
– А вам этого мало?
– Следователь тоже человек.
Только сейчас Степан понял, что она имеет в виду. Она очень надеется на свое женское оружие. И уже примеряется к следователю. Готовится обрушить на него всю тяжесть своего обаяния.
– Да, конечно, женщины тоже люди, – кивнул он.
– Женщины?! При чем здесь женщины?
– А потому что женщина – следователь…
И чтобы она не строила иллюзий насчет однополой любви, отрезал:
– Ей уже далеко за сорок. И чтобы вы знали, она ненавидит таких роковых красоток, как вы.
– Это еще почему? – заметно расстроилась Елизавета.
– А потому, что одна такая длинноногая пигалица увела у нее мужа, с которым она прожила душа в душу двадцать лет…