Сюзанна потрепала свою взрослую дочь по плечу и улыбнулась так, что банковский клерк уронил папку с бумагами и зарделся как майская роза.
— Выше нос, Мэллори! Жизнь только начинается. Ты отправишься в Париж. Боже, как там хорошо! Ну а я займусь собой. Пока не старуха!
Сюзанне Мэллори было тогда тридцать шесть лет. Она умрет через полгода после поступления Франчески на филологический факультет Сорбонны. Умрет тихо, во сне, от внезапной остановки сердца. В ее шкатулке найдут письма Джейка, его фотографию и нитку искусственного жемчуга, которую он подарил ей в день рождения Франчески.
После похорон матери Франческа продала маленький домик в Дублине и уехала в Париж. Она была уверена, что покидает Великобританию навсегда — возвращаться ей было не к кому.
Училась она с удовольствием, друзей вокруг было полно, жизнь казалась прекрасной и удивительной, Франция — невыразимо прекрасной, но вот наступил тот день, когда им выдали дипломы, и взрослая жизнь надменно покосилась на Франческу Мэллори.
“А кто сказал, что будет легко?”
Ох, как же пригодились ей уроки Сюзанны! Франческа работала в школе преподавателем английского. Шила на дому. Убиралась в особняках. Работала корректором в разных издательствах. Сидела с детьми. Ухаживала за стариками. Собирала подписи в каком-то избирательном штабе. Посылала мамины рецепты пирожных в дамские журналы. Работала сиделкой в госпитале.
И никогда не унывала!
Что еще? Ах, да. Франческе двадцать три. Она невысокого роста, стройненькая, упругая, словно мячик, острая на язык. Щеки у нее румяные, глаза золотисто-карие, ресницы неимоверной длины. Волосы темно-русые, почти каштановые, вьются тугими кольцами и не поддаются ни расческе, ни ножницам. Однажды в парикмахерской ее стригли два с половиной часа, на полу выросла огромная гора Франческиных остриженных волос — а на голове у нее по-прежнему буянили крутые локоны.
Она в совершенстве знает французский и английский, объясняется на немецком и итальянском, любит носить джинсы и ненавидит туфли на шпильках. Сильное чувство посещало ее раз триста, но полноценных романов было всего два, она не любит о них вспоминать и почти готова согласиться с мнением мадемуазель Галабрю относительно “мужиков”.
Да, а к мадемуазель Галабрю она попала по знакомству, два месяца назад. В этом доме Франческа убирается, готовит, ходит за продуктами, работает в саду, читает газеты вслух, снимает показания счетчика, следит за приемом лекарств, ругается с почтальоном и молочником — и за все это ей отведены две отличные комнаты наверху, один выходной и безграничное доверие старухи.
Да, кстати. Без этого все равно не обойтись, хотя вряд ли сразу все будет понятно, впрочем…
За три месяца до начала описываемых событий в одном старинном замке у подножия Грампианских гор (это в Шотландии) состоялся следующий разговор:
— Холодно.
— Ветер просто.
— Нет, холодный апрель нынче.
— Апрель обычный. Ветер просто.
— Прошлый апрель был обычный, теплый, а ноне холодно. Уходит?
— Да. И пусть катится. От нее толку никакого.
— Все ж женский глаз.
— У меня тоже глаз не мужской, а я ж не лезу в ВОС-ПИ-ТА-ТЕЛЬ-НИ-ЦЫ!
— Сама посуди, хозяина дома не бывает, для школы они еще малы, а мисс Мэри не может им нянькой быть. Она сама еще малявка.
— Это не повод брать в замок всякую шушеру.
— Ну… с виду она вполне достойная особа.
— Ох, Мак, пил бы свой эль и не вмешивался! Эта ДОС-ТОЙ-НАЯ О-СО-БА… Я бы ее поганой метлой вымела, вот что. Надо придумать — маленькое дите запереть в темный чулан на два часа!
— М-да. Нехорошо. Плакал?
— Кто?
— Ну кто, Билли…
— А при чем здесь Билли? Она заперла маленькую мисс Кэролайн!
— Вот зара… То есть, я хотел сказать, что ж это она так! Кэрри, понятное дело, не плакала?
— Конечно, нет! А утром в белье этой мымры обнаружилась дохлая крыса.
— Это что, она из-за этого уходит? Подумаешь! Взяла да выкинула, бельишко простирнула.
— Понимаешь, Мак… Эта крыса… она сдохла ОЧЕНЬ давно.
— А-а-а… Ясно. Тогда конечно. Тогда понятно. А чего хозяин говорит?
— Ничего. Выписал ей чек и заперся у себя. Завтра поедет в Лондон, возьмет ее с собой. Сказал — в городе поищет няню. Или учительницу. Сказал — быстро не вернется. К лету. А то и к осени. К осени точно.
— Ну, положим, Билли я заберу с собой на дальние пастбища. Мисс Мэри можно отправить к тетке. А Кэролайн останется с тобой.