Джеймс Баллард Непостижимый человек
Прилив медленно отступал. Черепахи, нежившиеся на солнце, почувствовав это, стали, едва переставляя ноги, возвращаться в море.
В пятидесяти ярдах от них, стоя на балюстраде рядом со своим дядюшкой, Конрад Фостер наблюдал за тем, как серо-зеленые черепахи, огибая наносы водорослей и оставляя в песке глубокие борозды, возвращались в свою стихию.
Над морем и берегом в воздухе сотнями кружили чайки. Их крики разрывали тишину на много миль вокруг.
— Они встречают их… — зачарованно произнес Конрад, прижимаясь к ограждению. — Правда, дядя Теодор?
— Ну, может быть их спугнула машина… — Теодор Фостер указал на автомобиль, двигающийся по дороге в полумиле от них. Он вынул трубку изо рта и показал на чаек. — Смотри, как красиво.
Черепахи уже достигли воды и теперь исчезали в клочьях пены, а над их головами, оглашая воздух пронзительными криками, носились чайки.
Конрад непроизвольно сделал несколько шагов вперед. Черепахи последний раз показались из воды, словно прощаясь с сушей, а затем исчезли в сумеречных глубинах.
Конрад и его дядя были не единственными зрителями на берегу в этот час. Когда черепахи исчезли, из-за дюн показалась группа пожилых людей, одетых в хлопчатобумажные шорты и майки. У каждого была сумка и небольшая лопатка. Они стали подбирать вынесенные приливом раковины и, аккуратно перекладывая бумагой, складывать их в сумки.
— Ну что ж, нам пора возвращаться. — Дядя Теодор посмотрел на неестественно чистое голубое небо. — Тетя уже наверное заждалась нас.
Когда они проходили мимо людей, собирающих раковины, подросток спросил:
— Кто это, дядя Теодор?
— Сборщики раковин. Они приезжают сюда каждый сезон. Эти раковины стоят довольно дорого.
Они медленно пошли к городу. Старик тяжело опирался на трость. Когда он отдыхал, Конрад бегал по пляжу среди дюн. Затем они вышли к городской окраине. Вдалеке послышался шум грузовика. По краям дороги уже появились первые коттеджи. Когда они остановились, чтобы пропустить машину, Конрад сказал:
— Интересно, почему птицы здесь появляются так редко?
Дядя Теодор не ответил. Грузовик быстро приближался, его навес закрыл треть неба. Конрад взял дядю под руку и отвел его на обочину. Неожиданно старик выронил свою трубку и закричал, указывая рукой на спортивную машину, выскочившую из-за грузовика. Подросток увидел насмерть перепуганные глаза водителя и побелевшие пальцы на рулевой колонке. Конрад оттолкнул дядю с пути автомобиля и сам попытался отпрыгнуть в сторону.
Госпиталь был почти пуст. В первые дни Конрад неподвижно лежал на кровати, с наслаждением вглядываясь в солнечные блики на потолке, вслушиваясь в звуки, доносящиеся с улицы и из соседней комнаты. Иногда к нему заходила медсестра. Когда она перевязывала ему ноги, то он заметил, что она старше, чем его тетя. Раньше Конрад думал, что все медсестры молодые женщины.
Однажды, когда Конрад проснулся от боли в ампутированной ноге, сиделка, которую звали Сэди, сказала, что к нему приходила его тетя и что она опять придет на следующий день.
— Теодор, дядя Теодор. — Конрад попытался сесть. — Что с мистером Фостером, с моим дядей?
— О, с ним все в порядке, машина прошла в нескольких ярдах, нет дюймах от него. У него всего лишь несколько легких ушибов. — Сэди погладила подростка по голове. — В тебе же было столько стекла, словно ты упал на крышу теплицы.
Конрад оглядел пустую палату.
— Где он? Здесь?..
— Нет, он дома, твоя тетя приглядывает за ним. Он скоро будет здоров.
Конрад откинулся на подушку. Нога сильно болела, и он не мог дождаться, когда уйдет сиделка, чтобы остаться наедине с болью. Как ни странно, весть о том, что его дядя уцелел, не принесла ему облегчения. Когда Конраду было пять лет, его родители погибли в авиакатастрофе, и мальчик приехал жить к родственникам. За годы, прошедшие с тех пор, он сжился с тетушкой и дядей лучше, чем с родными матерью и отцом.
Но сейчас он думал не о дяде и не о себе, а о спортивной машине. Почему-то она ассоциировалась у него с картиной на берегу: величественный океан, черепахи, исчезающие в воде, и чайки, парящие в воздухе.
За окном слышался плеск фонтанов. Под него хорошо засыпалось.
На следующее утро к Конраду пришли два доктора. Старший, доктор Натан, стройный пожилой шатен, делал операцию Конраду, когда того только что привезли в госпиталь. Доктор Натан был добрым, открытым человеком, и все пациенты любили его. Второго врача, доктора Найта, Конрад почти не знал.
— Это, как я понимаю, Фостер-младший? — Доктор Найт улыбнулся.
— Не надо… — прошептал Конрад.
— Да, я думаю, что доктор Нэтан хорошо лечит тебя.
— Хороший комплимент, правда, Конрад? — Доктор Нэтан приблизился к кровати.
— Н-да… — поморщился доктор Найт. — Я думаю, что тебе никто не говорил, что… Понимаешь, с обычной точки зрения это несколько необычный госпиталь.
— ??? — Конрад удивленно вскинул брови. — Что вы имеете в виду?
— Пожалуйста, не перебивай меня, Конрад. Конечно это и госпиталь тоже. Но я как раз хочу объяснить тебе, в чем его необычность. — Конрад посмотрел на доктора Нэтана, но тот отвернулся к окну.
— Это как-то связано со мной?
— В какой-то мере да, — кивнул доктор. — Я вижу, ты очень устал… Наверно, мне придется продолжить, а пока отдыхай. — Натан встал. — Нам еще многое надо сделать с твоей ногой… И ты должен помогать нам, мальчик.
— Счастливо, Конрад. — Доктор Нэтан тоже поднялся со стула.
Когда они подошли к двери, Конрад окликнул их:
— Не уходите…
— В чем дело, дорогой?
— Я хочу спросить вас: что случилось с водителем? Он тоже здесь?
— Можно сказать, что да… Но ты никогда не увидишь его, Конрад. Я знаю, что авария целиком на его совести…
— Нет, — подросток энергично затряс головой. — Нет, он не виноват. Ведь это мы с дядей вышли на дорогу…
— Машина пробила ограждение и рухнула со скалы. Водитель погиб уже на пляже. Он был не намного старше тебя, Конрад.
Юноша вспомнил побелевшее от страха лицо за стеклом.
— Но завтра ты увидишь, что он еще сослужит тебе хорошую службу.
Часа в три появился дядя Теодор. Он ехал в инвалидной коляске, а за ним шли его жена и Сэди. Еще пересекая палату, он помахал рукой Конраду. Казалось, что он постарел на десять лет.
Слушая дядю, Конрад понял, что эти два пожилых человека — его единственные друзья. В детстве у него было несколько друзей, но после смерти родителей вокруг мальчика выросла стена отчужденности. Дядя Теодор и его жена вытащили мальчика из грязи уличной жизни, и Конрад всей душой был благодарен им за это.
По сравнению с ними доктор Найт выглядел в представлении бального слишком самоуверенным, эгоистичным и брюзгливым.
Когда доктор ушел, подросток заговорил с дядей:
— Доктор Найт сказал, что может что-то сделать для моих ног…
— Я уверен, что он может. — Дядя Теодор ободряюще улыбнулся, но его глаза были грустными. — Эти ученые — очень умные люди. Они обязательно помогут тебе.
— А что с твоей рукой, дядюшка? — Конрад указал на повязку.
— С рукой? Потеря пальца не помешает мне курить трубку. — И, прежде чем Конрад успел вмешаться, он продолжил: — С твоей ногой совсем другое дело. — Дядя Теодор встал. — Отдыхай, Конрад. Ты еще побегаешь…
Через два дня, в девять часов, в комнату вошел доктор Найт. Он начал разговор, даже не поздоровавшись:
— Ну что ж, Конрад. Прошел уже месяц со дня аварии. По-моему, пришло время вернуть тебе ногу…
— Ногу?! — удивленно воскликнул подросток. — Что вы имеете в виду?!
— Я говорю в прямом смысле. А в школе вам ничего не говорили о регенерационной хирургии?
— А, пересадка почек? И не только почек… Вы хотите трансплантировать мне ногу?
— Ха! Ты почти угадал, Конрад. Но давай сначала кое-что проясним. Наука о регенерации зародилась лет пятьдесят назад, и теперь мы добились некоторых успехов в этой области. Так вот, сразу после операции тебе перелили много крови. Пока ничего страшного, правда?
Прежде чем ответить, Конрад помолчал. Ему не хотелось быть подопытным кроликом.
— Нет, пока ничего…
— Конечно, некоторые люди отказываются от переливания крови даже под угрозой смерти. Они боятся, что их тело будет осквернено чужой материей. Другие ничего не боятся. В самом деле, разве, когда мы едим или пьем, мы не соприкасаемся с иными материями? — Доктор Найт улыбнулся.
— Конечно, — улыбнулся в ответ Конрад.
— Большинство людей придерживаются той же точки зрения, что и ты. Для них жизнь дороже всего остального. Иногда между донором и спасенным возникают крепкие дружеские отношения.
Лет пятьдесят назад некоторые люди, в большинстве своем ученые, добровольно отдавали свои органы для операций. Но все попытки проваливались из-за так называемой реакции отторжения. Даже умирающий организм стремился уничтожить пересаженный орган.