Бор Алекс День, когда в городе идет дождь
АЛЕКС БОР
День, когда в Городе идет дождь
Романтическая фантазия
1
Сегодня утром в Городе пошёл дождь...
Так бывает всегда, когда кончается июнь...
Угрюмые тучи черными стервятниками хищно набрасываются на Город, разомлевший под тягостным зноем раскалённого солнца, сдавливают свинцовыми тисками неудержимо рвущееся в просторную высь голубое небо и, почти касаясь клочковатыми щупальцами плоских крыш многоэтажных домов, уныло осыпают сиренево-сизые предрассветные улицы колючими иглами по-осеннему зябких дождевых капель.
Колючий дождь сердито лупит редких прохожих, закутанных в серые резиновые плащи. Унылые краски хмурого дождливого утра оживляет только разноцветная пестрота ощетинившихся навстречу дождю разноцветных зонтов. Но прохожих на улицах Города мало, из-под сухих крыш выползают только те, кому нужно куда-то срочно идти.
Ещё не проснувшись, я знаю, что в Городе пошел дождь. Он не может не прийти в Город в этот июньский день, так бывает всегда... Сквозь чуткий сон я слышу глухой шум дождевых капель, бьющихся об оконные стекла.
Чувствую, как по оконному стеклу извилисто бегут, оставляя мокрую дорожку, мутновато-призрачные слезинки дождя.
Я открываю глаза, и смотрю сквозь тусклую пелену дождя на серое бесцветное небо, оно сливается с пепельно-серыми крышами панельных домов-близнецов, и я чувствую, как сжимаются, уменьшаясь в размерах просторные улицы и проспекты, как размываются, растворяясь в мышино-серой пелене дождя, травянисто-деревянные переулки Старого Города... Я вижу, как слетают, прибитые дождём, сочно-зелёные листья с поникшего клёна.
И невольно вспоминаю такой же размытый студёными струями дождя тусклом июньском дне, когда в блёклой пустоте соседнего - через улицу - двора я стоял рядом с Делиной, маленькой девочкой с Очень Далёкого Острова, и разговаривал с ней. В последней раз...
И хотя с той далекой поры минуло немало дождливых лет, воспоминания об этом хмуром дождливом дне всегда приходит ко мне, когда я, проснувшись ненастным утром, печально взираю на мутновато-желтые дорожки на дымчато-серых оконных стеклах; когда, выглянув в окно, вижу, как бойко пляшут в лужах гулкие пузыри, когда ощущаю над головой каменную тяжесть налитых угрюмым свинцом косматых туч. И с невольно подступающей тихой грустью я снова возвращаюсь в тот уже очень далекий от меня день, и мне кажется, что это было совсем недавно. Быть может, даже вчера...
2
В тот год последняя неделя июня выдалась необычайно знойной. Раскалённый шар солнце немилосердно сжигал Город, лениво проплывая по прозрачно-чистому небу, на котором, даже если очень захотеть, невозможно было отыскать ни единого облачного пятнышка. Воздух, горячий и густой, как неразбавленный кисель, обжигал дыхание. Асфальт плыл под ногами, и его тропический жар чувствовался сквозь резиновые подошвы босоножек. Душное марево зноя висело в стеклянной духоте пыльных улиц.
Спастись от невыносимой жары можно было только у воды. Многие горожане так и поступали. На песчаном пляже всегда дул прохладный, освежающий ветерок, который смягчал духоту почти тропической жары. По-южному загорелые пацаны плескались в Реке, которая медленно, с гордым достоинством, уже несколько миллионов лет несла свои хрустально-прозрачные воды к далёкому южному морю, разделяя Город на две почти равные части.
На поросших одуванчиками и желтыми метелками борщевика высоких склонах левого берега лежал Старый Город, деревянное царство узких и извилистых улочек и переулков, до которых ещё не успели добраться надменные пятиэтажки. Над Старым Городом возвышались, блестя на солнце, ободранные купола церквей и башни колоколен.
А правый, низинный берег, протыкал голубизну неба панельными этажами новых микрорайонов, шеренги которых навивали тоску. Лишь изредка в унылую одноцветность похожих друг на друга, как близнецы, новых домов вносили разнообразие обшарпанные стены позабытых посадских храмов. Обезглавленные чьей-то злой волей, с дырявыми куполами, со сбитой росписью, они казались здесь, среди серых пятиэтажек, чужеродными вкраплениями навсегда ушедшего прошлого. Как и терпеливо ждущие сноса уныло покосившиеся деревянные домики за косыми заборами, скрытые, правда как безжалостной крепостной стеной, четким солдатским строем современных кварталов. И было удивительно, что левый берег реки сохранил прежнее старинное великолепие.
А может быть, мне это только казалось, потому что я не любил казарменное однообразие современных улиц, мне по душе был Старый Город каким он мог бы дойти до наших дней... Я знал, что этого города давно уже нет, что он существует только в моем воображении, - и в то же время этот ушедший в небытие город существовал. И стоило мне перейти через мост, как я сразу оказывался в каком-то другом мире... Я неспешно бродил по тихим зеленым улочкам, и чувствовал, что заросшие яркой сочной травой улочки, притихшие в тени раскидистых тополей и кленов, зовут меня в свою сказку. И наполняют уставшую душу ощущением покоя...
В тот день я тоже бродил по улочкам Старого Города. И не заметил, что у горизонта смутной чернильной кляксой висит сиреневое пятнышко. Облачко, почти прозрачное и бестелесное, оно никак не могло привлечь к себе утомленное летним зноем внимание. Очень уж несолидным казалось это маленькое чернильное пятнышко на безбрежном полотне раскинувшегося в просторную высь ярко-голубого ковра.
Но нахальное облачко, не принимая всерьёз огненных усилий солнца растопить его, чтобы вернуть небу первородную голубизну, постепенно набухало, разрастаясь и темнея, приобретая грозные очертания дождевой тучи.
Только очень уж недобрыми, зловещими были эти очертания. Не избавление от жары несла эта ртутно-тяжелая туча, что-то злое таилось в ее матовом сердце - холодное, враждебное лету...
Город замер в тревожном ожидании. А туча плыла - медленно и величественно, по- хозяйски погромыхивая костями. Ее надменное, пышное тело плотоядно колыхалось, разбухая, заслоняя собой голубизну неба. Следом за тучей летел, по-хулигански срывая листву с деревьев, холодный пронизывающий ветер.
И вот на распаренные зноем пыльные улицы гулко упали первые, еще очень осторожные, неуверенные капли дождя. Словно туча проводила разведку.
И, видимо, разведка прошла успешно. И туча выплеснула на Город миллионы скопившихся в ее упругих недрах ведер воды.
Холодный ливень застал меня в Старом Городе. Не прошло и секунды, как я, одетый по-летнему, выглядел так, словно меня только что вытащили из бездонного пруда.
Пришлось, чтобы не схватить в разгар лета, среди каникул, простуду, и не глотать потом отвратительные горькие таблетки, дворами выбираться на центральный проспект, проложенный сквозь старинные переулки, садиться на троллейбус и ехать домой.
Когда я вышел на своей остановке, ливня уже не было, холодный дождь мелко моросил по мокрому асфальту, звонко хлюпая каплями по отражающим чёрные тучи грязным лужам, выбивая из них лопающиеся пузыри.
Каменный забор со ржавыми воротами вел во двор. Во дворе было сумрачно и пусто. На желтой бельевой веревке бессильно трепыхались кем-то забытые простыни. Долго же им придется сохнуть после такого дождя...
И тут я увидел Делину...
Окно на первом этаже обычного блочного дома было широко распахнуто, и Делина сидела на подоконнике, прижавшись спиной к оконной раме. Ноги, босые и голые, были плотно прижаты к груди, тонкие руки обхватили маленькие колени. Острый подбородок задумчиво упёрся в переплетённые на коленях руки.
Поза Делины навеивала ощущение тоски и печали. Так, наверное, сидела на берегу моря, на огромном валуне, облизанном волнами, таинственная Ассоль.
Сидела, напряжённо всматриваясь в дымчатую даль горизонта - не покажется ли алый парус шхуны капитана Грея? Только, наверное, в сказочном Зурбагане, - сказочно-белом городе у лазурно-синего моря, где жила Ассоль,- не шёл холодный дождь, заставляя думать о том, что лето может неожиданно уйти. А сама Ассоль не набрасывала на узкие плечи темно-красную курточку.
Делина сидела на широком подоконнике, задумчиво склонив обрамлённую прямыми короткими волосами голову к коленям, и печально смотрела во двор, мокрый и грустный от разлившихся луж, по которым звонко лупили, покрывая их сплошной дрожащей рябью, острые капли озорника-дождя.
Делина увидела меня, когда я проходил мимо ее окна, думая, стоит ли ее окликнуть. Приятно улыбнулась. Оторвала подбородок от колен. Смешно сморщила свой маленький носик. Взмахнула тонкой загорелой рукой - курточка едва не слетела с плеч, и Делина едва успела подхватить ее.
- Погоди, Андрей, - крикнула она, блестя черными бусинками лукавых зрачков. - Не уходи... Я сейчас...
И, проворно соскочив с подоконника, исчезла в глубине комнаты.