— Вы женаты?
— Разумеется, — ответил Крапивин, убирая ботинки в шкафчик у входной двери. — Но после этих ужасающих звонков с угрозами я счел необходимым обезопасить жену и отправил ее в деревню. К родителям.
— Мудрое решение, — отметила я и немедленно поймала на себе осуждающий взгляд Крапивина. Как будто причиной его разлуки с супругой была я.
— Я не голоден, а вы можете посмотреть для себя что-нибудь съестное в холодильнике. — На своей территории Эдуард Петрович чувствовал себя увереннее. — А мне надо работать. — Он прошел в дальнюю комнату.
— Где у вас телефон?
— Там. — Крапивин махнул рукой в сторону гостиной.
На журнальном столике я обнаружила телефонную трубку, в которой, собственно, не нуждалась. Мне нужна была база для телефонной трубки. Я предпочла не обращаться с очередным вопросом к журналисту, который неожиданно стал чрезмерно деловым и напыщенным, и принялась искать базу самостоятельно, параллельно осматривая квартиру клиента. Базу я обнаружила на кухне и сразу же приступила к установке чуда-техники от Захарова. Для того чтобы проверить его устройство в действии, набрала номер мобильного телефона Мечникова.
— Костя, как ты? — для начала я решила поинтересоваться самочувствием раненого друга.
— Все нормально, — бодро ответил Мечников. — Как у вас?
— Тоже все хорошо. Слушай, Костя, можешь набрать домашний номер телефона Крапивина, хочу кое-что проверить?
— Нет проблем.
Через минуту Костя перезвонил, и я сумела сделать запись нашего короткого разговора. По своему прямому назначению оборудование Захарова работало исправно, запись получилась хорошая. Осталось надеяться, что странный звонок с блокировкой прослушивания «Слушатель» тоже сможет записать.
После разговора с Мечниковым я прошлась по квартире. Еще раз осмотрелась и направилась в рабочую комнату Крапивина. Он сидел спиной к двери и отчаянно стучал по клавиатуре. На экране монитора быстро мелькали строчки набираемого текста. Мой визит не порадовал журналиста, он постарался скрыть от меня написанное, заслоняя рукой экран, а потом и вовсе выключил монитор.
— Над чем вы сейчас работаете, Эдуард Петрович? — Не дожидаясь предложения, я села на мягкий диван рядом с компьютером.
— Это не важно, — ответил он, отворачиваясь.
— А вы не думали, что ваша новая работа как-то связана с происходящим?
— Нет, это исключено. — Он по-прежнему был немногословен и раздражен.
Разговор с клиентом не клеился.
— Эдуард Петрович, — я старалась говорить мягко, желая расположить к себе несговорчивого собеседника, — вы профессионал, я не могу поверить, что вы, человек острого ума, не понимаете элементарных вещей. На вас нападают, вам угрожают, запугивают. В конце концов у вас похищают портфель. Все это говорит об одном — вам хотят помешать сделать свою работу.
— Я другого мнения на этот счет, — заметил журналист, поправляя очки. — Мне хотят отомстить.
— Хорошо, тогда объясните, кто и почему?
— Я написал множество статей, я разоблачил десятки людей. — Крапивин пристально смотрел на меня и почти кричал о своих достижениях. — Я уничтожал, срывал маски, называл настоящие имена. Все, все они могут мстить мне. Все! — Он был близок к истерике, поэтому намеренно сделал паузу в своей пылкой речи, подошел к книжному шкафу и, немного помедлив, извлек из него внушительную стопку разноцветных глянцевых журналов. Все это он бережно положил на стол передо мной. Вскоре рядом с журналами легла такая же стопка пожелтевших от времени газет. — Все они, — Крапивин указал на прессу, — они все меня ненавидят.
— Это ваши работы? — Я бросила беглый взгляд на журналы и газеты.
— Да, тут все. Начиная с самой первой моей разоблачающей статьи о лжеученом и заканчивая последним расследованием о безобразиях, творящихся в общеобразовательных школах нашего города.
— Я могу это почитать? — спросила я.
— Разумеется, для этого я вам их и дал. Читайте, изучайте. Я не в состоянии предположить, кто из них может преследовать меня, может, вы справитесь с этой задачкой, — съязвил Крапивин, глядя мне прямо в глаза.
Я пожала плечами.
— Попробую.
Эдуард Петрович вернулся к компьютеру и снова засел за работу. Работа его успокаивала, глядя на монитор и стуча по клавиатуре, он, казалось, забывал обо всем на свете.
Глава 3
Первый телефонный звонок раздался без пятнадцати десять. Я в тот момент сидела на диване и листала журнал с последней статьей Эдуарда Петровича. Крапивин вздрогнул от неожиданности, когда пронзительный звонок нарушил тишину квартиры. Отложив газеты, я поспешила на кухню, чтобы включить «Слушателя» и записать разговор.
— Эдуард Петрович, снимете трубку, когда я вам скажу, — крикнула я на ходу.
Журналист промычал что-то нечленораздельное и поплелся вслед за мной.
Крапивин, волнуясь, замер перед телефоном. Затем он сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на меня, ожидая команды. Я кивнула, и тогда он поднял трубку, медленно, не сводя с меня глаз, поднес ее к уху и тихо сказал:
— Слушаю!
— Эдичка, солнышко, как ты там? — Несколько неприятный женский голос послышался в трубке телефона. Эдуард Петрович сразу расслабился и изменился в лице. На щеках заиграл румянец, губы расплылись в умильной улыбке. Прикрывая трубку рукой, он сообщил мне шепотом:
— Это жена.
Я и так догадалась, что это не с угрозами позвонили, выключила хитрое устройство Захарова и ушла из кухни, чтобы не мешать личному разговору клиента.
— Нет, дорогая, тебе показалось, я ни с кем не разговаривал, я дома один, — оправдывался Крапивин перед женой, которая, похоже, услышала его шепот, обращенный ко мне.
Эдуард Петрович говорил так громко, что мне даже прислушиваться не приходилось. За десять минут семейного разговора я узнала, что Эдуард Петрович жутко скучает по жене, что на ужин он поел пельмешки, а девушка из химчистки так и не позвонила. Распрощавшись с супругой, Эдуард Петрович, заметно повеселевший, вернулся ко мне и сел рядом.
— Марусенька звонила. — Журналист сиял от счастья. — Волнуется за меня, — не без удовольствия добавил он.
— Эдуард Петрович, — я решила воспользоваться его хорошим настроением, — подумайте хорошенько, кому вы могли на хвост наступить?
— Вы опять об этом, — улыбка мигом слетела с его губ. Выдержав небольшую паузу, он внезапно заговорил иначе: — Да, вы правы, я зажался в своем страхе и мешаю вам работать. Но я даже предположить не могу, кто и за что меня преследует. Глупость какая-то. — Неожиданно он сорвался с места и стал нервно расхаживать по комнате. — Еще пять лет назад я работал иначе — остро, актуально, бил, можно сказать, в самые болезненные точки. Теперь мое амплуа изменилось, я по-прежнему пишу на злободневные темы, но совсем по-другому. Как сторонний наблюдатель, корректно, без выпадов и оскорблений.
— Я просмотрела вашу последнюю статью, — вздохнула я, — должна сказать, что вы себя недооцениваете. Ваша статья очень колкая. Корректная, где-то даже дружеская, но это только на первый взгляд.
— Спасибо за комментарии, мне лестно слышать это от вас, от моего читателя, — Эдуард Петрович кокетливо засмущался и снова улыбнулся. — Но вы не видели, как я писал раньше.
— Почему же вы изменили стиль?
— Стал старше, умнее и понял, что журналист может разжечь войну, если захочет, уничтожить или, напротив, возродить. Словом надо пользоваться аккуратно, грамотно. Поэтому я стал сдержаннее в выражениях, но по-прежнему резок в осуждениях.
— Хорошо, мы немного отвлеклись, — я поймала себя на мысли, что мы говорим совсем не о том, о чем следовало бы. — Может, вы все-таки скажете, над чем сейчас работаете?
— Я предпочитаю не говорить о работе, которую еще не закончил. — Он снова уселся за рабочий стол и стал набивать какой-то текст, предварительно повернув экран таким образом, чтоб я не могла видеть, что он пишет.
— Эдуард Петрович, сейчас не до суеверий. Вы в опасности, и ключ к разгадке, возможно, кроется в вашей нынешней работе. — Я безуспешно пыталась докричаться до этого странного человека. И в этот момент новый телефонный звонок снова заставил Крапивина вздрогнуть и побледнеть.
Я бросила взгляд на часы — пятнадцать минут одиннадцатого.
— Это он, — прошептал журналист. — Включайте свою технику, сейчас я с ними поговорю. — Неожиданная храбрость и отчаяние обезумевшего человека накрыли Крапивина. Он поднялся с кресла и направился на кухню.
— Эдуард Петрович, даже не думайте сообщать своему собеседнику, что мы его прослушиваем, — предупредила я Крапивина, приводя аппарат Захарова в действие. — Этим вы только спугнете его. И старайтесь говорить как можно дольше.